Не успела я расстроиться, как мужчина подхватил меня на руки и понес в сторону небольшого гостевого дивана, расположенного в углу комнаты. Уложив меня на нем, он сел возле и, не раздумывая ни секунды, без стеснения и колебаний, уверенно начал массировать мою ногу.

Его умелые пальцы сделали пару круговых движений на колене, затем медленно переползли на икру. Не знаю, может ли быть такое, но, кроме приятного расслабления в ноге от его массажа, я еще ощутила мощный прилив возбуждения внизу живота. Мощнее чем от «волшебных» шариков в «РемНуаре».

Мне хотелось заглянуть в глаза Роберта и узнать его мысли. Чего он пытается этим добиться? Очередное шоу для одного актера? Ах, если можно было бы использовать его внезапную открытость и выжать все до дна, получив ответы на все мои давно копившиеся внутри вопросы, но боязнь потерять и это взяла свое, поэтому я просто промолчала.

А тем временем его руки перешли к самой чувствительной точке голени — лодыжке. Все внутри замерло, ожидая неприятных ощущений и боли, но ее не было, так как пальцы Роберта словно пресекали и пережигали любое ее проявление, превращали в сладостное тянущее чувство внутри меня.

Так продолжалось какое-то время и тишина совсем не давила, она дополняла интимность ситуации. Нам было о чем помолчать.

Наконец, мужчина решил сменить позу и сел с ногами на диван повернувшись ко мне лицом. Я не могла не пройтись пытливым взглядом по его идеально вычерченному обнаженному торсу… Только вот возбуждение вмиг сменилось обеспокоенностью, когда я увидела синяк на месте следа от пули — он был еще едва проявившийся, совсем крохотный, но мне хватило и этого для повторной паники. Роберт уловил изменения во мне практически сразу, видимо, я инстинктивно напрягла ногу.

— Это только синяк, мышка, — устало констатировал он, но мне хватило пяти секунд его замешательства, чтобы поджать ноги и вплотную приблизиться к нему.

Мне не верилось, что такая большая удача улыбнулась именно мне — мужчина не пострадал после нападения практически ни капли. Не Роберту, а именно мне — ведь застрели его кто-то, он бы умер и на этом закончилась история Шаворского, оставляя за собой терпкий шлейф таинственности и идеального секса с кучей крышесносных оргазмов. Он бы умер, а я осталась жить с мыслью, что все же не смогла открыть так крепко закрытое сердце мужчины, по мелкому синяку которого я сейчас водила пальцем, благодаря Бога за возможность находиться рядом с ним в эту секунду. И пусть почти всегда он совершал поступки, намеревающиеся сломать меня (а как это по другому назвать?!), но ему удалось зацепить и привязать мою не прихотливую душу к себе.

— Эй, ты чего? — немного приободряюще сказал мне мужчина и я с интересом перевела на него растерянный взгляд, понимая, что снова плачу, не в силах остановиться.

Это был уже не тот не довольный жизнью папенькин сынок из подворотни, это был не холодный и замкнутый сегодняшний Роберт — это был другой незнакомый мне мужчина, похожий на нормального живого человека. Его я была намерена узнать получше.

— Как это произошло? — мне не хотелось говорить эмоционально, показывать насколько я взвинчена и потеряна, но истерические нотки все же проскальзывали в голосе. — Ты поэтому запер меня в кабинете? Переживал, что я пострадаю?

Рука Роберта неожиданно успокаивающе накрыла мою ладонь у него на груди, отчаянно трясущуюся, как осина на ветру, и это прорвало все мои внутренние барьеры…

Свободной рукой я размахнулась и ударила мужчину по лицу, залепив мощную пощечину, уже и не пытаясь остановить истерику и поток слез. Он никак не отреагировал, прожигая меня своим печальным взглядом.

Почему меня не покидало чувство, что он прощается?

— Как ты мог допустить такое?! Как ты мог оставить меня одну?! — закричала я, разрушая спокойную тишину уютного кабинета Роберта, заставляя вибрации моего истерического голоса проникнуть в каждый уголок громадной комнаты. Но Роберт даже не шевельнулся и это ударило болезненным хуком мне в живот. Нервный хохот прошелся по комнате и я снова открыла рот, чтобы сказать все то, что думала о мужчине до его эффектного появления на пороге кабинета: — Знаешь, Шаворский, ты можешь и молча…

Не знаю, как это произошло, когда и почему. Я просто восприняла это как факт, хотя хотела бы подчеркнуть эту дату и прилепить на желтом стикере к холодильнику — правая рука Роберта крепка сжала мой затылок и притянула к губам их хозяина, впившегося в меня жадным и требовательным поцелуем. Все мысли тут же пропали, а тело сдалось и обмякло, поддаваясь уверенным движениям языка мужчины внутри меня.

Это был мой первый в жизни поцелуй.

Если тот Роберт Шаворский, которого я знала, и мог как-то признаться в любви — то только так.

Рука Роберта на моем затылке ослабла, он понял, что я не собираюсь сопротивляться, и дал мне возможность изучающе провести пальцами по его оголенному и напряженному торсу. Его умелый язык вычерчивал чувственные узоры внутри меня, даря ощущение легкого опьянения и мощнейший прилив эндорфинов, пока пальцы нежно убирали пряди волос, выбившиеся на покрасневшие, по всем ощущениям, щеки, освобождая доступ к моему лицу и заставляя сердце биться в бешеном ритме.

Приоткрыв глаза, я увидела, как в его открытом взгляде мелькнула не характерная для него, всегда такого серьезного и непреклонного, нежность, и, не удержавшись, ответила на его поцелуй с двойным рвением, словно от этого зависела моя жизнь.

Он оторвался от моих губ, давая возможность перевести дыхание, не отстраняясь от лица, медленно и изучающе каждую складочку, провел языком по распухшим губам, заставляя забыть о саднящей ране, желании поскорее отправиться в дамскую комнату, о его прошлых поступках в отношении меня… Да обо всем на свете! Были только он и я в целом мире и больше никакого.

С каждым его вздохом, прикосновением, движением… дышать становилось тяжелее, а возбуждение нарастало с такой силой, что казалось можно кончить от одних его рук, губ и тяжелых выдохов, дающих осознание, что он чувствует тоже, что и я.

— Блядь, что ты со мной делаешь, мышка… — выругался себе под нос Роберт, всего на секунду оторвавшись от меня, и тут же его руки легли мне на талию и резко, властно, ненасытно притянули к себе.

Вот тут-то мочевой пузырь напомнил о себе прямым текстом, при таких-то объятиях…

Я резко отодвинулась от Роберта и выскользнула из его рук. Вскочив на ноги, тут же согнулась в три погибели, так как стоять оказалось невыносимо и от любого моего движения уже могла произойти катастрофа, которая обычно происходит с двухлетними детьми в ясельной группе!

— Что с тобой?! — Роберт тут же вскочил со своего места и потянулся к ноге, где уже образовалась красная полоска от наручников. — Черт, видимо придется вызвать доктора… Ты не можешь стоять?

— Мне срочно нужно в дамскую комнату… — сквозь зубы от чудовищной паники и осознания безысходности простонала я. А затем добавила еще более обреченно: — Я даже не знаю где она… И, кажется, не смогу дойти…

Клянусь Конституцией Российской Федерации, что, говоря это, не имела никаких задних мыслей. Как раз наоборот, моча, извините за каламбур, ударила в голову и я выпалила первое, что было на уме. Но Роберт без колебаний подхватил меня на руки и понес в противоположную от двух выходов из кабинета сторону.

Оказалось, что одно их черных витражных стекол — это дверь в небольшой коридор, никак не связанная с рабочим пространством. Дверь туда Роберт открыл отпечатком пальца, прислонив ладонь к черной панели около прохода, которую можно было с легкостью принять за обычную плитку. Такое я видела только в фильмах и это хоть немного помогло отвлечься от мыслей о скором позоре.

Стоило Шаворскому открыть одну дверь, как за ней последовала и другая, открывающая вход в белую, как в гостиницах, ванную комнату. Не имея никакого представления о девичьей стеснительности, мужчина посадил меня на унитазную крышку и потянулся к краю юбки.

— Прошу, выйди… — взмолилась я, умоляя взглядом того не спорить, а просто послушать меня хоть раз.

И, слава богам, мужчина вышел, ни говоря не слова, и даже дверку за собой закрыл. Оценивать такую сговорчивость времени не было, так что я спокойно занялась делом, а потом встала и столкнулась с ведьмой в зеркале напротив.

Девушка передо мной чем-то напоминала главную героиню фильма «Звонок», разве что волосы мои были светлее, а так все сходилось: размазанные черные глаза, стертая Робертом помада с распухших губ, взъерошенные волосы, бледная кожа и запавшие щеки.

Смывая этот позор теплой водой, я поняла, что решила не все свои проблемы. Какое бы там озарение не снизошло на Роберта, но я понятия не имела как себя с ним вести! Мало того, что он отнял у меня мою девственность, первый поцелуй, так еще и украл мои первые искренние чувства. Мои детские мечты рисовали мне что-то попроще духовно и физически. Этот же мужчина постоянно заставлял меня плакать и страдать. С ним было слишком… сложно. И выбор быть с ним добровольно давался мне внутренне очень тяжело.

Мне словно не хватало внутри какого-то разрешения на прощение Роберта. Я знала, что реши я сейчас снова открыться ему, то перейду для себя самой на новый уровень доверия к этому человеку. Что-то вроде следующего шага в наших отношениях. Но стоит ли? Как известно, чем выше ожидания, тем больнее падать.

И, тем не менее, в этот раз в моей прагматичной голове чувства правили банкетом. Мне было больно от мысли, что я сейчас выйду к мужчине со стеклянным отрешенным взглядом и скажу, что мое отношение после сегодняшнего к нему не изменилось… Это, во-первых, была бы ложь, теперь я отчетливо понимала, что, как бы ни старалась, но никогда не смогу выкинуть из памяти тот его взгляд, когда он опирался о косяк и впервые открылся мне. Я всегда буду переживать о его здоровьи. Всегда буду трястись по поводу его самочувствия. А он? Нужна ли Я ему? И, если нет, то зачем он держит меня около себя?

Ведь несмотря на весь флер серьезности вокруг мужчины, я до сих пор не понимала многих его поступков: сначала он крадет меня в свою квартиру в качестве любовницы, затем объявляет своей невестой, потом отсылает и снова забирает к себе от, якобы, ревности. Мальчишка-Роберт внутри мужчины еще не искоренился?! Или как это прикажете понимать?

Мне нужен настоящий мужчина, готовый взять на себя ответственность за меня и завтрашний день. И это абсолютно не значит, что я прыгну ему на шею и свешу ножки. Я всего лишь должна быть уверенна в его верности: моральной и физической. Вот все, что мне нужно…

— У тебя все в порядке? — осторожный стук Роберта вывел меня из оцепенения и я быстро отдернула руки от струи воды, под которой держала их уже, видимо, целую вечность. — Могу я войти?

— Я уже выхожу сама! — тут же выкрикнула, стерев остатки не смывшейся косметики одноразовым полотенцем, выбросила его в ведро и вышла к мужчине.

Его взгляд не изменился, он был… участливый. И я спокойно выдохнула, принимая правильный, как мне казалось на тот момент, выбор.

— Это не твой костюм, — пройдясь оценивающим взглядом по моему «супер-мега-крутому луку» по словам Тани, мужчина снова недовольно скривился, заставив меня смутиться и сжать руки на животе, прикрывая «голую» полоску. — Я понимаю, что ты никогда не работала в офисе, но это слишком откровенно. Так ходить нель… не стоит.

— Завтра подберу что-то более подходящее, — прошептала я себе под нос и тут же одернула себя, снова посмотрев прямо в глаза Роберту. Не хватало мне еще развить привычку бояться людей! Тем не менее пронзительный взгляд мужчины снова меня смутил и я начала оглядываться по сторонам в поисках успокоения разбушевавшихся внутри чувств.

Как оказалось, находились мы в самой обыкновенной мини-квартире, а конкретнее в спальне, где все было белое, светлое и я бы даже сказала… милое.

— Сегодня ты не можешь пройтись по магазинам. Я заказал одежду на дом, — спокойно констатировал мужчина и, смерив меня еще одним обжигающим взглядом, направился к широкому шкафу-купе, встроенному во всю стену. Отрыв его, Роберт уверенно достал самую обычную серую футболку и натянул ее на себя в два счета, затем быстро стянул брюки и, кинув их в большую клетчатую корзину на полу, одел домашние свободные спортивные штаны. Можно было вечно смотреть на три вещи: огонь, воду и как переодевается Роберт Шаворский. — Ужин, а твоем случае и обед, привезут приблизительно через полчаса. Можешь остаться в этой одежде или я могу дать тебе что-то более комфортное.

— Ты что… предлагаешь мне остаться здесь ночевать? С тобой? — неуверенно спросила я, а затем, когда мужчина резко замер и повернулся ко мне, отвела взгляд.

«Черт! Зачем ты вообще спрашивала? Нравится получать словесные пощечины?!» — предостерегал о предсказуемом ответе внутренний голос.