— Кто меня раздел? — чтобы отвлечься от ЖУТКО сильных покалываний, выпалила вопрос я, а затем поняла, что не хочу знать на него ответ.

— Я, — подтвердил мои опасения мужчина и тут же продолжил: — Твое платье было… мокрым.

Не желая больше вникать в эту тему или какие-либо вообще, связанные с Робертом, я отвернулась от него и невольно перемотала разговор в комнате заново. Один момент мне очень не понравился:

— Что значит «спокойно высидеть целый вечер»? — слишком эмоционально спросила я, даже не пытаясь больше скрывать как сильно потеряна и сконфужена от этой ситуации. Еще одну пытку, особенно этим вечером, я не выдержу ни морально, ни физически.

— Это значит, что вечером мы идем ужинать в ресторан «РемНуар», — равнодушно, словно все давно решено, ответил мужчина, продолжая с убийственным спокойствием натирать меня мазью.

Мне бы лучше помолчать и прикусить язычок, но я не выдержала и выплюнула ему:

— Ты чудовище…

— Я же говорил, что хотел начать наше совместное проживание по-хорошему, — немного устало, словно рассказывал простые истины ребенку, продолжил он: — Но ты решила выбрать другой вариант. Хорошо, это твой выбор… И хочу в который раз напомнить, если ты СНОВА выкинешь что-то подобное — наказание ПОВТОРИТСЯ и каждый раз число ударов будет увеличиваться на пять.

Не знаю, так ли родители воспитывают своих детей, но на меня подобная угроза подействовала и я зареклась больше не шутить с Робертом и решила слушаться его во всем. Ну или по крайней мере делать вид.

Остаток процедуры мы просидели молча, после чего Роберт просто встал и, засунув мне в рот маленькую таблетку, проверил, что я ее проглотила, а затем ушел. Я подозреваю, что это было что-то вроде успокоительного, обезболивающего или снотворного. Все это мне бы сейчас не помешало…

Стоило ему выйти, как я зарылась лицом в мягкую подушку и разрыдалась. Я понимала, что в этой чудовищной ситуации мне никто не поможет, но так же я все никак не могла понять, что же я тогда, три года назад, сделала не так, что вызвала к себе столько негатива… Роберт словно наказывал меня за что-то и я не могла понять за что… Возможно, он не хотел, чтобы я его спасала?

«Нет, скорее всего он просто чудовище! Его возбуждает образ жертвы и твое безысходное состояние. Так что не ищи в этом двойного дна» — подсказал мне правильный ответ внутренний голос и я просто согласилась с ним, продолжив акт самобичевания, стараясь не думать о Роберте.

Где-то между мыслями о полной беззащитности и идеями о дальнейшей безопасности для моего здоровья и психики рядом с Робертом, я не заметила как уснула. Меня разбудила теплая рука, упавшая на мое голое плечо, и я резко проснулась, вздернув голову вверх.

— Детка, пора собираться на ужин, — Клавдия нежно и по-матерински мне улыбнулась, указывая на чехол «Gucci», сквозь прозрачную вставку которого виднелось бежевое платье, на полу стояла коробка с, видимо, обувью от «Jimmy Choo», а на небольшом стеклянном столике лежал еще один бумажный пакет с надписью «CHANEL», угадать содержимое которого я не смогла.

Пошевелившись на постели, я радостно поняла, что ягодицы больше так сильно не болели, но общее чувство усталости и ощущение дискомфорта внизу спины никуда не делось. К тому же, я все время лежала либо попой к верху, либо сидела на подушке. Что будет в ресторане, где в основном бывают жесткие стулья?

— Клавдия, могу я остаться дома? — жалобно спросила я, осторожно поднимаясь с кровати. Внезапно осознала, что выдала себя, ведь женщина мне не представлялась. Бросив на нее изучающий взгляд из под ресниц, увидела только небольшой ступор на лице, быстро сменяемый ее «фирменной» улыбкой.

— Прости, но нет… Роберт заберет тебя через час и ты уже должна быть на парадном выходе, — немного с сожалением пояснила она и, протянув мне стакан с водой, где перед этим разболтала какую-то таблетку, сказала: — Выпей. Тебе сразу станет легче… И, Полина, я уже могу позвать визажиста и стилиста или тебе нужно личное время на ванную комнату?

Я сморщила нос, понимая, что сейчас меня будут готовить к чему-то явно большему, чем просто поход в ресторан. И, судя по приготовлениям, моя догадка была верна: Эван, стилист-француз с черными волосами и женскими манерами, сделал мне начес на голове и накрутил волосы легкими кудрями; визажист Алена, с белыми волосами и выбритым одним виском, сделала яркий вечерний макияж, который включал в себя сложный контуринг, телесные тени, стрелки, наклеенные ресницы и красные губы. Мое лицо стало похоже на изображение куклы Барби и постоянно чесалось, словно на мне тройной слой штукатурки.

— А это что? — я с интересом посмотрела на маленький пакетик, «завалившийся» за громадный пакет «CHANEL», где мы ранее нашли клатч. Эван тут же подбежал ко мне и, не испытывая моей скованности, открыл его, достав от туда бесшовное бежевое нижнее белье.

Честно говоря, я никогда не была барахольщицей и не впадала в экстаз от красивой одежды, но то, что я увидела было и правда достойно любой леди, которая должна была еще побороться за право носить такое на себе: тонкая, но плотная ткань, ложилась на кожу как самый нежный шелк, ничего не передавливала, нигде не выделялась и в тоже время делала меня безумно сексуальной, даже в своих глазах.

Лиф из того же комплекта усмирял мою большую грудь и делал ее не просто громоздкой, как это обычно выглядело на фоне моей тонкой фигуры, а эстетично красивой, с заманчивой впадинкой посередине.

— Черт, «Victoria's Secret» как всегда на высоте… — всплеснул руками Эван, а Алена немного завистливо покачала головой в знак согласия. Я не стеснялась стоять перед ними в нижнем белье, у меня было ощущение, что они — доктора, а я их пациентка. В какой-то степени, так оно и было… За пустыми разговорами с ними и переживаниями по поводу прически и макияжа я совершенно забыла, куда еду и с кем. Еще очень помогало то, что они никак не реагировали на мою красную, как флаг Китая, попу и делали вид, что все нормально.

Шлепок в ладоши Эвана отвлек меня от грустных мыслей перед зеркалом и мы с Аленой дружно посмотрела на парня:

— Теперь самое интересное — платье! Девочки, у нас осталось десять минут, а Полина еще в трусах щеголяет…

Нейтрально-бежевый цвет платья-шнурка идеально облегал фигуру от расклешенных рукавов до самых коленей. Глубокий V-образный вырез не только открывал вид на мою ложбинку между грудей, а еще и выделял «женственные ключицы», которые часто так «обзывала» Таня. На самом деле, это платье вполне можно назвать официальным, но из-за того, что она плотно сидело размер-в-размер, то выглядело еще и очень сексуально и обольстительно.

Эван заставил меня потренироваться садиться в нем и оказалось, что это нужно делать медленно и очень осторожно, потому что талию передавливало слишком сильно и я боялась, что оно просто напросто треснет по швам в самый неподходящий момент. Слава богу, с бежевыми лаковыми лодочками такой проблемы не было и они даже были слегка великоваты, что облегчало задачу — ходить, но ее усложняли пятнадцати сантиметровые шпильки.

— Принцесса готова! — радостно заключил мужчина и вручил мне в руки небольшой квадратный клатч, куда я сложила косметику для поддержания макияжа и специальную расческу с острым концом, с помощью которой могла бы сама подправить прическу и не ударить лицом в грязь.

В этот момент в комнату постучала Клавдия и робко проинформировала:

— Роберт ждет вас уже пять минут. Просил поторопиться.

Спускаться в узкой юбке оказалось сложнее, чем я рассчитывала, приходилось делать это боком и переступать по одной ступеньке в минуту. Это немного отвлекало от предвкушения от встречи с Робертом. Как ни странно, мне не хотелось его видеть. Хотелось забыть о его существовании, удалить из памяти, уйти из этого дома раз и навсегда…

Не смотря на все мои старания, мне не удалось отвлечься от мыслей о Шаворском совсем. Я вдруг подумала… А вдруг это его поведение: избиение, изнасилование — просто жалкие попытки ухаживаний по-Робертовски? В смысле, еще три года назад я поняла, что этот человек не ровно ко мне дышит, так может сейчас у нас что-то типа конфетно-букетного периода? Возможно, этот мужчина никогда не имел нормальных, человеческих отношений и теперь считает, что брать девушку силой — само собой разумеющееся, а избиение по попе хлыстом — в порядке вещей. Кто знает, какие там правила на верхушке общества?

Я тут же активно замотала головой, откидывая эту идиотскую теорию. Даже если девочки его мира были не против такой «игры», то есть фильмы, книги, сериалы, песни в конце концов — неужели он не знает основ ухаживаний хотя бы оттуда? Вывод напрашивался сам собой — он просто ничтожество, которое за счет таких девочек, как я, сбрасывает негатив, тщательно накопленный изнурительным рабочим днем в корпорации.

— Какого хрена так долго?! — вместо приветствия нервно спросил меня Роберт, едва я встала на ступеньку, ведущую на первый этаж. Думать о Шаворском оказалось намного проще, чем увидеть в живую… И вот стоит передо мной широкоплечий, статный мужчина в дорогом черном костюме с расстегнутыми тремя верхними пуговицами, а я не чувствую к нему ничего, кроме отчуждения и страха сделать шаг не туда и снова угодить на тот чертов стол. Увидев, как я замерла на месте, он гневно просверлил меня взглядом и снова спросил, но на тон выше: — По этому тебя так долго не было? Ты так в каждом проеме по десять минут стояла?

— Платье… — прохрипела я не своим голосом, обратив внимание Роберта на этот предмет одежды. Его ничего не выражающий взгляд прошелся от самых колен до плечей так медленно, что я буквально чувствовала кожей, куда он сейчас смотрит, так как на это месте появлялись мурашки и едва заметный холодок. Сжав кулаки, я все же заставила себя сказать: — Платье слишком узкое. Мне тяжело в нем ходить.

Роберт растерянно перевел взгляд на меня, словно не ожидал услышать мой голос и был сейчас занят чем-то другим, более важным. Бросив последний взгляд на мое платье и неодобрительно помотав головой, от чего я недовольно поморщилась, он быстро поднялся ко мне и, подхватив за талию, спустил вниз и поставил на пол.

— Надеюсь, теперь процесс ускорится, — пробурчал он себе под нос и, не оглядываясь на меня, быстро зашагал в выходу.

Мне же приходилось выверять каждый шаг, пока я не замерла у самого выхода около зеркала во всю стену. На меня от туда смотрела совершенно незнакомая женщина средних лет… У нее был «парадный» макияж, а-ля «испробовала на себе всю косметику мамы, пока она не видела», или «мне срочно нужен мужик», или, на крайний случай, «я только вернулась с работы. На трассе сегодня особенно жарко. Если вы понимаете, о чем я». Прическа висела на мне как парик и превращала в отдаленную копию себя же… А платье… Ах, оно было шикарным! Жаль, что не моего размера. Да, на фигуру я не жаловалась, но никогда не выставляла ее так, как… товар.

«Он нарядил тебя как девочку, с которой не стыдно выйти в свет» — добавил масла в огонь внутренний голос. «И, естественно, единственное, что ему от тебя нужно, это женские половые органы и милая мордашка, чтобы не противно было трахать».

Развивать эту мысль не хотелось, так что я просто отвернулась и пошла догонять Роберта. Около лужайки, на мини-парковке у самого дома, стояла черная машина, в которой я видела Роберта ранее. Длинный и вытянутый нос напоминал мне скоростные машины из гонок, а надпись «Ferrari LaFerrari» только укрепила эти мысли.

— Садись на переднее сидение, — сказал мне Роберт уже из авто и, когда я аккуратно усаживалась, торопливо забарабанил пальцами по рулю, — Черт, если бы я знал, то заказал бы еду из «РемНуар» на дом! Это последний раз, когда ты едешь со мной куда-то.

— А я и не просила тебя брать меня с собой, — спокойно, размеренно, чтобы это не показалось некоторым оскорблением, повышением голоса или непослушанием, сказала я, — Я могу выйти хоть сейчас и исчезнуть из твоей жизни, как и не было.

Роберт ничего не сказал, но то, как сильно он разогнал машину, было намного многословнее. Пришлось бегом пристегиваться, вжавшись в кресло всем телом. Половину дороги я то и делала, что молилась богу, чтобы не вывел какого-нибудь несчастного водителя нам на путь и мы доехали до место ужина… живыми.

— Как твоя попа? — разрушил молчание Роберт и я невольно покраснела, — Клавдия дала тебе таблетку обезболивающего?

— Да, — коротко ответила я, а затем задала следующий вопрос, просто чтобы перестать думать о том, как скоро нашу машину занесет на повороте и мы перевернемся, — Ты вроде давал мне ее ранее. Зачем снова?

— То, что давал тебе я, называется противозачаточное, — лаконично и коротко пояснил он, а затем зачем-то добавил: — Я имею ввиду твой первый вагинальный секс. Мы ведь не предохранялись.