— С моей музыкой?

— Да, твой первый альбом.

Мои ноздри раздулись, руки требовали прикоснуться к ней, притянуть ее к себе, чтобы вкусить ее чертов порочный ротик. Насколько тесно связаны наши жизни? Понимание бурлило во мне, объясняя так много и в тоже время так ничтожно мало. Она нашла мой первый альбом, слушала мою лирику и изменила свою жизнь. Эта удивительная, безумно прекрасная девушка…

Она была предназначена для меня с самого начала.

Столько всего было в моей голове и сердце. Я видел глубокую трагедию, которая отражалась в душе Лолы, кристальные глаза расставили все на места. Притяжение между нами стало понятным. Теперь я знал, почему мне казалось, что я знаю ее так хорошо.

Я связывал ее тяжелое прошлое со своими проблемами, схожими трудностями с семьей. В то же время, я не мог смирится с ее решением выставлять свои раны на показ, когда я пытался скрыть свои. Наши души были так похожи, но наши убеждения отличались друг от друга.

Я не мог быть как Лола и носить свои увечья на рукаве.

Этот путь не для меня.

Я уткнулся в ее горло, и ее увлекающий учащенный пульс заставил меня вздохнуть. — Лола, ты не должна была рассказывать мне все это. Что заставило тебя, сделать это?

Внезапно она перестала смотреть мне в глаза. — Я просто. я подумала, что это важно, поделиться такими вещами. Мы должны знать, что сделало нас теми, кто мы есть сейчас. Мы должны. говорить об этом.

Она сказала «мы».

— Я думал об этом ранее. — Мой подбородок прошелся вдоль ее челюсти, и я заговорил у ее скулы, словно мог проникнуть в ее мозг. — Есть слово намного лучше, чем «мы». Давай называть вещи своими именами, ведь мы пара, правильно?

Лола не сразу среагировала. Ее дыхание стало неровным в моих объятиях.

— Да, мне бы хотелось так думать. Парень, девушка. это больше, чем я смела мечтать. — Ее конечности соединились вокруг моей талии. — Я хочу этого. На самом деле, я хочу все, что прилагается к тебе, Дрезден Гэлифакс. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все о себе.

Паранойя извивающейся нитью пробралась в мое нутро. Я сошел с ума или Лола намекала мне, что знает, что я что-то скрываю от нее? Нет. Она не знает об этом. Я был осторожен. Она не могла увидеть. Но рано или поздно она узнает.

Разве не так?

Я не задумывался об этом. Если я хочу получить Лолу полностью, мне не избежать того, что она увидит мои шрамы и начнет задавать вопросы.

Мне придется объяснить ей.

Зубы Лолы вонзились в ее нижнюю губу. Я поцеловал ее, давая ей новый объект для жевания.

Но не сейчас.

Только не сейчас.

Зарывшись в ее аромате, в ее вкусе, я молил о времени. Прошу, просто позволь мне еще немного насладиться этим. Не заставляй меня рассказывать этой замечательной женщине через что мне пришлось пройти.

Что мой отец сделал со мной и моей мамой.

Это было самой настоящей молитвой, которую я когда-либо произносил.

* * *

Дыхание Лолы было ровным во время сна. Ей не потребовалось много времени, чтобы заснуть, но вот мой сон никак не приходил ко мне.

Мы теснились на небольшой кровати, ее голова покоилась под моим подбородком, ее аромат проникал в мое сознание. Я мог бы обвинить ее близость в том, что я не мог уснуть, если бы не знал истинную причину. Мои воспоминания мелькали в моей голове. Я был перегружен равнодушными картинами своего прошлого, рассказом Лолы и событиями дня.

Старые шрамы на ее руке были такими грубыми на ощупь, что мне захотелось бережно обнять ее. Лола застонала во сне. Этот звук словно током промчался от моей головы к паху. Она задрожала возле меня, ее плоть была нежной и горячей. Мне потребовалось приложить все усилия, чтобы не разбудить ее своей рукой, которая находилась в ее трусиках.

Даже во сне она притягивает меня.

Ее следующий нежный, грустный звук был вызван не мной. Она дернулась у моей тела. Ее мышцы энергично напрягались, веки затрепетали, когда кошмар овладел ей. Не в силах отвести взгляд, я напряг слух в почти полной темноте и прислушался к ее шепоту.

— Нет, — умоляет она, — пожалуйста. Не оставляй меня.

Прикрыв глаза, я хватаю её за бедра и плечи. Никогда. Я никогда тебя не оставлю.

Её прекрасные губы изогнулись — Пожалуйста, останься… Шон.

Я перестал дышать.

В этот поздний час, девушка, которую я люблю—люблю—борется со своими демонами. Не из-за меня, а из-за конфликта со своим братом. Уставившись в потолок, преследуемый досадным, периодичным шепотом Лолы, я решал, что мне делать.

Изогнув шею, мой зондирующий взгляд упал на прикроватный столик Лолы. Там, обещающе взывая ко мне, лежал ее телефон на зарядке.

Мое решение было твердым, мое тело двинулась, ускользая от Лолы. Телефон оказался в мой руке, затем упавшие джинсы.

Застегнув джинсы, и прихватив свитер из своей комнаты, я открыл телефон.

Найти номер Шона было несложно.

Я быстро набирал сообщение одним только большим пальцем. Время перевалило за два часа ночи, и парень вполне мог уже спать, когда я отправил свое сообщение от лица Лолы. В нем просто говорилось: «Встреться со мной возле Belly Up. Нам нужно поговорить».

Захлопнув телефон, я сунул его в карман. Натянув капюшон на голову, я выскользнул из автобуса, кивнув нескольким охранникам, которые по-прежнему оставались на работе. Они следили, чтобы сталкеры и фанаты не добрались до меня.

Колорадский ветер был бодрящим, и я был несказанно рад, что надел свой свитер. Присев на корточки у дальней, затемненной стены, я сконцентрировал свое внимание на парковке и принялся ждать.

Долго ждать мне не пришлось.

В кобальтовом тумане парковки, в дальнем углу от меня, освещаемым единственным фонарем, Шон появился, как фантом. Должно быть, он не спал, в противном случае он бы не пришел так быстро.

На глаза попалась его темно серая толстовка. Через мгновение, когда я разглядел его щурящиеся глаза, последовали его заглушенные слова. — Лола? Лола, ты здесь?

Схватив его за грудь, я дернул Шона в свою сторону. Он споткнулся в тени, пытаясь оттолкнуться от меня с удивленными криками.


— Что за. что за херня? Какого черта. — Широкая рука накрыла его рот.

Развернув его, я прижал его спиной к холодным кирпичам. Здесь нас никто не увидит. Я знал, что его глаза привыкали к темноте, прежде чем округлились, когда он понял, кто напал на него.

— Тсс, — прорычал я, — не так громко. Успокойся.

Тело Шона по-прежнему было напряженно, но он выпустил мое предплечье. В последний раз значительно взглянув на него, я убрал руку.

— Че за херня, чувак, — прошипел он. — Это не Лола, а ты позвал меня сюда?

— Нам нужно поговорить.

— О чём? — Насмехаясь, он сунул руки в карманы.

От его равнодушия у меня зачесались руки. Мне захотелось снова толкнуть его о стену, только чтобы посмотреть, как его лицо исказиться от страха.

— О Лоле, о чем же, черт возьми, еще?

— Это не твоя проблема. — Подбородок Шона опустился, голубые глаза, которые были похожи на эбеновое дерево, уставились на меня. — Лола и я.

— Лола и есть моя проблема. — Прорычав, я ударил ладонью в стену у его головы. Его содрогание было великолепным, подстрекая меня. — И в этот самый момент она несчастна из-за того, как ты с ней обошелся.

— Как я с ней обошелся? — Подавшись вперед, он ткнул меня в плечо. — Это она игнорировала меня, относилась ко мне как к ничтожеству.

Наши голоса становились громче, мне стало плевать.

— Ты слишком резко реагируешь. Она просто была занята тем, чтобы подстроиться под ритм большой команды.

Злость—отвращение? — выражало лицо Шона.

— Я не понял, ты сейчас насмехаешься или нет, но она в твоей группе, потому что это я направил ее туда. Так что, подстроиться по ваш ритм? Это все фигня.

— Поговори с ней. — Просьба прозвучала как приказ. — Ты найдешь время, чтобы поговорить с ней и все разъяснить. Она пережила слишком много, чтобы напряжение между вами сломило ее.

Он прислонился к стене.

— Она рассказала тебе, да? О наших родителях, как те гребанные дети в школе издевались над ней. Она уже все тебе рассказала.

— Да, она мне рассказала.

— Ну, хорошо. — Засмеявшись с горечью, он взъерошил свои волосы. — Черт. Значит ты знаешь, что я единственный, кому не было плевать на нее. Ты, должно быть, думаешь, что мне легко просто поговорить с ней и все разъяснить.

— Это легко Шон. — Заметив, как нахмурился его лоб, я смягчил голос. — Если бы я мог стать единственным человеком для нее, я бы это сделал. — Я стану всем для нее, если она мне позволит. — Но ей хреново от того, что ты злишься на нее. Просто, чувак… просто, черт тебя побери, поговори с ней.

Гитарист наклонил голову, как это делают птицы.

— А если нет?

Я улыбнулся шире.

— Я сломаю тебе челюсть. Я хочу это сделать с того самого момента, как ты пнул мою гитару.

Он не засмеялся. Его лицо было абсолютно бесстрастным.

— Похоже, мы все-таки похожи.

На прохладном воздухе мы оба ждали. Я не мог понять, чего, возможно, что кто-то из нас станет нападать первым, что появится кто-то, кого можно будет обвинить за то, что разрушил эту хрупкую попытку прийти к согласию, так что бы другой мог просто проявить жестокость.

Мне действительно хотелось стереть его это самодовольную ухмылку.

Хорошо, что он не может читать мои мысли.

Выдох Шона разрушил момент. Оттолкнувшись от стены, он обошел меня, говоря. — Я поговорю с ней. Не смей ей рассказывать о нашей беседе.

Не буду, — подумал я про себя. Когда Шон пропал из виду, я разжал кулаки. Мне было тяжел сдержать животное во мне, которое просто хотело услышать крики Шона. Насладится хрустом его ломающихся костей. Никогда в жизни я не думал, что предприму такие усилия ради кого-то. Не ради кого-то. Ради Лолы. Я просто не хочу, чтобы кто-то оказывал влияния на Лолу кроме меня.

Я полагаю, существует и более худшее проявление эгоизма.

Этого было достаточно, чтобы я начал смеяться.

Лола не проснулась, когда я пробрался обратно в комнату. Не проснулась, когда я положил ее телефон на место, предварительно стерев сообщение, отправленное ее брату. Не проснулась, когда я стянул свитер и оставил его на полу. Она не проснулась до тех пор, пока я не забрался в ее постель и не задел ее обнаженные бедра своими трусами, в тот момент ее ресницы затрепетали.

— Дрез? — Пробормотала она, потирая свою щеку.

Обернувшись вокруг нее, исследуя я зыком ее ухо я сказал. — Да, это просто я.

Все ее тело покрылось мурашками.

— Могу поклясться, ты оставлял меня одну. — В темноте ее дыхание было слабым, как первый снег.

— Это был просто сон. — Моя щетина проложила дорожку вдоль ее шеи, ее стоны были сладким леденцом для меня. — Я никогда не оставлю тебя, Лола. Никогда.

— Я знаю. — Вздохнув сквозь соблазнительно приоткрытые губы, девушка повернулась так, чтобы поцеловать мой подбородок. — Как ты и сказал, сон.

Большим пальцем я водил по задней части ее уха.

— Когда уснешь, пусть тебе буду сниться только я.

Жар, дразнящие искры, распространялись в ее сапфировых глазах.

— О чем же еще мне думать?

О чем ты можешь думать кроме меня? Вскоре, наши языки переплелись, а мне казалось, что мой мозг вывернули наизнанку. О своем брате, о своей боли, о своей пытке. Закрыв глаза, я пытался справиться жесткими уколами вины.

Этой ночью, то что я сделал, вмешавшись между Лолой и Шоном.

В моей стопке появился еще одни секрет.

На одну ложь стало больше.

Я задумался, какой же сон мне приснится сегодня.

Я молился, чтобы он был приятным…

Но я был уверен, что растратил все позволенные мне молитвы.


КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

Продолжение можно прочитать в группе https://vk.com/bb_vmp (Best Books & Films|В Мире Прекрасного).