— Я знаю. Поверь мне, Саймон, я знаю. Но, думаю, у меня еще есть время. А если мы сумеем одновременно раскрыть еще один заговор, то все к лучшему. Разве не так?

— Решай сам, Гревилл. Только не нужно рисковать понапрасну.

Гревилл усмехнулся и оттолкнулся от стены.

— Не буду. А теперь извини, Саймон, но я должен отыскать жену. Следующий танец мой.

Саймон кивнул и повернулся, обнаружив рядом с собой Гарри Бонема.

— Превосходный бал, Гарри. Гарри недоверчиво усмехнулся.

— Что… или, точнее, кто… привел тебя сюда, Саймон? Если не будет важной причины, то тебя и дикими мустангами не затащишь на бал!

Шеф пожал плечами.

— Я хотел кое на кого взглянуть. А поскольку это уже сделано, то я уверен, что вы с женой меня извините.

— Конечно.

Отойдя в сторону, Гарри взглядом провожал своего шефа, прокладывавшего себе путь к выходу. На кого же Саймон Грант так хотел взглянуть?

— Я знаю, что на самом деле ты не хочешь танцевать, — сказала Аурелия, когда они с Гревиллом покинули бальный зал за минуту до того, как оркестр заиграл контрданс. — Надеюсь, ты не будешь против вместо этого заглянуть в столовую?

— Нисколько, — весело согласился он. — Просто для тебя довольно необычно потребовать еды вместо танцев.

— Я почти ничего не ела за обедом, — объяснила она. Не рассказывать же ему про тошноту, которую можно успокоить только едой? — Я просто голодна, Гревилл.

— К счастью, это легко исправить. — Он подхватил Аурелию под локоть и повел в столовую. — Кроме того, я хочу быстро переговорить с тобой до танца с Васкесом.

Ее желудок сжался, но она попыталась расслабиться.

— Да? — произнесла Аурелия, приняв беспечный вид и усаживаясь за один из небольших столиков, расставленных в комнате.

— Что тебе принести? — Гревилл оперся на спинку ее стула, а взгляд его внезапно сделался неуютно проницательным.

— Немного черепахового супа, — поспешно ответила она. — С хлебом.

— Как прикажете, мадам. — Он уже повернулся, чтобы отойти, но снова посмотрел на жену. — Вина?

— Нет, только лимонад, пожалуйста.

Аурелия тяжело дышала, глядя, как муж протискивается сквозь все увеличивающуюся толпу к накрытым столам у дальней стены. Даже сегодня она должна работать! Но по непонятной причине интерес к этому у нее пропал. Причина вполне понятна, сказала Аурелия себе. Она отлично знает почему. Из беременных дам не получаются хорошие шпионки.

Гревилл вернулся к столу с тарелкой горячего ароматного супа и корзинкой, полной теплых булочек. Поставив все это перед Аурелией, он принес ей стакан лимонада и сел рядом с ней, держа в руке бокал вина.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила она, погружая ложку в суп.

Гревилл заговорил еле слышным шепотом:

— Спроси Васкеса про маркиза де Лос Переса… просто упомяни имя и посмотри на его реакцию. Присматривайся к обычным сигналам — может, веки дрогнут или плечи дернутся… ты знаешь, на что обращать внимание.

— Знаю. Этот человек в Лондоне?

— Да… приехал совсем недавно. Вполне возможно, что он станет центром испанской шпионской сети. Нам нужно знать, есть ли у Васкеса к нему интерес.

Аурелия кивнула и доела суп.

— Это кажется довольно простым. — Она глянула на бальную карточку. — О, пора возвращаться в бальный зал, следующий танец — кадриль. — И даже сумела улыбнуться, вставая и опираясь на протянутую Гревиллом руку. — Ну что, еще раз на прорыв?

Глава 24

Мигель стоял в темном пустом переулке позади Саут-Одли-стрит и вполголоса ругался, пытаясь поднять окно. В прошлый раз, когда он тут все проверял, оно не было закреплено, и открыть его было проще простого, однако кто-то укрепил замок. Конечно, Мигель мог бы его взломать, инструментов для этого хватало, мастерства тоже, но придется тратить драгоценное время.

Он как можно быстрее проделал в стекле небольшую дырку, воспользовавшись острым алмазным наконечником одного из своих инструментов, и просунул руку внутрь, к щеколде, действуя с исключительным терпением. Щеколда поддалась. Мигель приподнял окно совсем немного — только чтобы перекатиться сквозь эту щель внутрь.

Библиотека была погружена во тьму, в доме стояла полная тишина. Он знал, что здесь ночевали всего лишь несколько слуг, в основном женщины. Помешать мог только ночной караульный. Мигель бесшумно подошел к двери библиотеки и приоткрыл ее, выглянув в коридор, тускло освещенный свечой у лестницы. Караульный дремал в кресле у парадной двери, опустив голову на грудь, полуоткрыв рот и похрапывая.

Пусть радуется, что Аспид не видит, как он уснул на посту, подумал Мигель, протискиваясь в коридор и подходя к креслу сзади. Быстрый удар в затылок, и храп прекратился; человек упал лицом вперед и медленно сполз с кресла на пол.

Мигель бесшумно побежал вверх по лестнице и остановился наверху, прислушиваясь. Все тихо. Ступени, ведущие в детскую, должны быть расположены в конце коридора. Он прошел половину пути, когда услышал это. Хриплое негромкое рычание, от которого волосы у него на голове встали дыбом. И тут собака бросилась на него, поставила огромные лапы ему на плечи и сбила с ног. Мигель упал на спину. Собака стояла над ним, жарко и шумно дыша ему в лицо. Увидев оскаленные белые клыки и свирепый взгляд коричневых глаз, Мигель зажмурился, ожидая, когда клыки вонзятся ему в глотку.

* * *

Дон Антонио изящно исполнял величавые движения кадрили. Мысленно он отсчитывал время, но его партнерша никак не могла об этом догадаться — с такой легкостью он исполнял длинные и сложные фигуры танца. Аурелии же требовалось все ее внимание. Танец этот был для лондонского светского общества относительно новым, и Аурелия, как и ее друзья, танцевала его всего несколько раз. Несмотря на инстинктивную неприязнь к партнеру, она была ему благодарна за мастерство, которое делало незаметным ее отдельные ошибки.

Наконец прозвучали последние мажорные ноты, и Аурелия позволила дону Антонио увлечь себя из бального зала прочь, к прохладному ветерку, дующему из коридора.

— Славная гимнастика, сэр, — сказала она, открыв веер и обмахивая разгоревшееся лицо. — Но вы знакомы с этим танцем гораздо лучше, чем я.

— Я танцевал его в Париже много лет назад, — ответил испанец, поддерживая ее под локоть и увлекая в сторону распахнутых окон в дальнем конце коридора. — Пойдемте, подышим свежим воздухом.

Аурелия пошла довольно охотно, но вместо того, чтобы подойти к открытым окнам, дон Антонио шагнул за расписанную ширму, прикрывавшую узкую дверь. Он сильнее стиснул ее локоть, и Аурелию охватила неясная тревога. Она подняла на него широко распахнувшиеся от внезапного подозрения глаза, но тут испанец втолкнул ее в дверь, ведущую на узкую темную лестницу для прислуги.

— Ни звука, — негромко предупредил он. — Безопасность вашей дочери зависит только от вас.

— Моей дочери… Фрэнни… что вы имеете в виду? — Аурелия едва сумела выговорить эти слова сквозь ужас, сжавший горло.

— Она у меня, и я привезу ее к вам. Но если рандеву не состоится до определенного времени, вы ее никогда больше не увидите. Так что советую поторопиться. — Он дернул Аурелию за локоть и потащил вниз по лестнице.

— Я никуда с вами не пойду, пока вы не докажете мне, что моя дочь у вас. — Оплывшая свеча на стене давала очень мало света, но она отчетливо видела жесткую линию рта и колодцы черных глаз, ровно ничего ей не говоривших.

Она быстро соображала. Покинув дом, она может надеяться только на себя, но до тех пор, пока они под этой крышей, она знает, что Гревилл где-то рядом, пусть его и не видно.

— Если мы пропустим рандеву, вы никогда больше не увидите свою дочь, — повторил дон Антонио голосом твердым и холодным, как обсидиан. Он отпер дверь, и Аурелия увидела, что она ведет в узкий проход, который тянется вдоль этой стороны дома.

Дон Антонио вглядывался в проход. Аурелия быстро опустила руку и бесшумно уронила на ступеньку свой веер. Может, напрасно она надеется, что его скоро обнаружат, но больше ей надеяться не на что. По крайней мере, Гревилл поймет, что она ушла именно отсюда. От него не ускользнет и значение веера, их средства сообщения — он просто кричит о причастности испанца.

С огромной неохотой и чувством, что она лишается всех возможных средств обороняться, Аурелия шагнула вслед за доном Антонио в проход и услышала, как зловеще щелкнула, закрываясь, дверь. Испанец взял ее за локоть и начал подталкивать к концу прохода, туда, где он выходил в переулок за домами. Переулок был пуст, в нем стояла единственная карета без опознавательных знаков. Из открытых окон дома доносились музыка, голоса, смех. Такие обыкновенные звуки веселья. Аурелии казалось, что она очутилась в каком-то нереальном мире.

Становилось прохладно. Она дрожала в своем тонком платье, обнаженные плечи и руки покрылись мурашками.

— Если уж прикидываетесь благородным человеком, могли бы предложить мне какую-нибудь накидку, — рявкнула она на своего похитителя и… внезапно приободрилась. Ее голос звучал вовсе не испуганно или растерянно, а просто раздраженно. Удивленный взгляд, который на нее бросил испанец, воодушевил ее еще сильнее.

Дверца кареты распахнулась изнутри, когда они к ней подошли. Аурелия остановилась, стараясь держаться ближе к стене дома.

— Я не сяду, пока вы не докажете мне, что Фрэнни у вас.

Дон Антонио не ослабил свою хватку, но негромко позвал в открытую дверку:

— Мигель!

Из кареты выпрыгнул не Мигель, а Карлос.

— Он еще не вернулся, сэр.

Дон Антонио еще сильнее стиснул локоть своей пленницы, и она почувствовала, что к ее спине прижалось дуло пистолета. Ошибиться было невозможно.

— Забирайтесь! — потребовал он ей прямо в ухо. — Если хотите увидеть свою дочь живой… садитесь в карету немедленно!

Что-то пошло не так, мгновенно поняла Аурелия. Но как этим воспользоваться? Неужели он выстрелит? Нет, если она требуется ему живой, какой толк будет от мертвой? Аурелия попыталась выдернуть руку.

— Где доказательства?

— Вы их скоро получите. А ваш муж, в свою очередь, получит ваше ухо. — Голос испанца был таким же холодным, как сталь возле уха.

Вдруг ухо пронзила острая боль, по шее потекла липкая струйка крови. Аурелию охватил ужас. Одно дело пистолет, и совсем другое — нож. Она с детства панически боялась ножей. Дон Антонио подтолкнул ее в сторону кареты, она споткнулась, быстро провела рукой по горячей струйке на шее и отряхнула пальцы. Если Гревилл заметит капли крови, он будет знать больше, пусть и обрывочно. Человек, стоявший у кареты, резко подтолкнул ее вверх, и Аурелия не забралась, а, скорее, упала в темное нутро, но ей опять помогли месяцы тренировки с Гревиллом. Ухо пока было на месте, хотя и кровоточило, и Аурелии требовалось хорошенько подумать — с большей ясностью, чем до сих пор. Она вспомнила последние слова дона Антонио: «А ваш муж, в свою очередь, получит ваше ухо». Им нужен Гревилл, а не она. Она для них — просто средство добраться до него. Это понимание помогло ей обрести хладнокровие, а вместе с ним пришла уверенность — у испанца что-то пошло не так.

Васкес забрался в карету, захлопнув за собой дверцу.

Второй запрыгнул на облучок, и карета тронулась, покатив из переулка на улицу. Дон Антонио уселся напротив Аурелии, похлопывая сверкающим лезвием по обтянутой перчаткой ладони. Он смотрел на нее, прищурившись, когда свет от уличных фонарей попадал в карету. Аурелия сидела в углу с бесстрастным лицом, на вид спокойная и расслабившаяся. Ей хотелось потрогать все еще горевший порез за ухом, проверить, большая ли рана, но она заставила себя не обращать на это внимания. Она не доставит ему такого удовольствия. И не покажет своего страха.

Ее самообладание держалось на слабой вероятности того, что они все-таки не схватили Фрэнни. Этот их Мигель так и не появился. Насколько Аурелия поняла, именно он должен был привезти доказательства. Раз его не видно, значит, вполне можно надеяться, что Фрэнни он похитить не сумел.

Испанец наблюдал за ней, сжав губы так, что рот превратился в тонкую жесткую линию. Что случилось с Мигелем? Если эта женщина не будет бояться за своего ребенка, не так-то просто будет ее расколоть. Без Мигеля начнется неразбериха. Конечно, он может все сделать сам, но он не знает приемов, практикующихся в инквизиции. Работу нужно закончить сегодня ночью. Лодка будет ждать его у моста Блэкфрайерз, чтобы по Темзе вывезти из Лондона. Верхом и в одиночестве он доберется туда меньше чем за час. К восьми часам прилив достигнет полной силы, и к этому времени он должен оказаться на борту, завершив дело. Нельзя тратить время впустую, пытаясь выяснить, что случилось с помощником. Эту женщину нужно расколоть быстро.