Розмари Роджерс - Порочный круг

Ив лежала рядом со спящим мужем и вглядывалась в его профиль. Он спит, как младенец, — не повернется, не заворочается, не поморщится, не вздохнет — не то что остальные, обычные люди, хотя бы и Дэвид. В такие минуты сердце разрывалось от невероятной, мучительной любви к нему и желания защитить — Ив чувствовала, что нужна ему так же, как Лайзе, ужасно похожей на старшего брата. Так почему она здесь, подле этого красивого золотоволосого чужака, который мирно спит, насытившись любовными играми? Ив осторожно отодвинулась на самый край кровати, глядя в окно на изогнутые ветви деревьев, раскачивающиеся и поскрипывающие на ветру. Ей отчего-то хотелось заплакать, затрястись от гнева, облегчить душу рыданиями, совсем как в те бессонные ночи, которые она провела в ожидании Дэвида. Но сейчас она не осмеливалась. Не из-за того, что боялась реакции Брента, а из-за глубоко укоренившегося убеждения, некоего внутреннего упрямства, подсказывавших, что Дэвид больше никогда не возникнет в ее жизни. Она тут по своей воле и сама выбрала себе в мужья Брента Ньюкома.

Ив неловко заерзала, пытаясь свернуться калачиком и наконец уснуть, и тут же услышала, что Брент задышал чуть беспокойнее. Черт бы побрал ее старую кровать с провисшей сеткой! Они решили провести первую брачную ночь в ее доме, чтобы отделаться от репортеров, — пришлось звонить в аэропорт, извиняться и заказывать новые билеты на завтрашнее утро.

Ив ощутила тепло, исходившее от мужа, и непроизвольно прижалась спиной к нему. Его рука мгновенно обвилась вокруг ее талии; мерное дыхание чуть шевелило волосы у нее на затылке. Неужели они с Брентом в чем-то схожи и ищут утешения друг в друге, стараясь укрыться от разочарований и горестей прошлого? Брент бывает очень добр, как это ни удивительно, но, возможно, такое поведение — всего лишь своеобразная самозащита: лучше напасть первым и самому причинить боль, чем быть вечной жертвой.

Он снова взял Ив, словно ощутив ее смятение, и вошел в нее медленно и очень нежно, хотя чуть раньше неистово набросился на жену, точно принуждая ее забиться в оргазме.

Утром, при встрече с матерью, Ив, совершенно неожиданно для себя почувствовала, что покраснела до корней волос. Все были молчаливыми и притихшими, даже ребятишки. После завтрака дядя Джозеф отвез новобрачных в аэропорт.

Теперь все обращались к ней «миссис Ньюком», и даже кокетливая молодая стюардесса посматривала на обручальное кольцо Ив с завистью, а на ее мужа — с неприкрытым желанием. Ив без труда читала мысли окружающих. Все считали ее счастливицей, вытянувшей выигрышный билет в лотерее. Но так ли это? И во что превратится ее брак через год? Будет ли Ив жалеть об отказе от изумительной работы, успешной карьеры?

Она с усилием оторвалась от невеселых раздумий и вернулась к настоящему. Им принесли утреннюю газету — на первой полосе красовались их свадебные снимки. Раньше Ив часто доводилось выступать в роли невесты на показах мод, и сейчас она смотрелась великолепно — сияющая, ослепительно прекрасная. Дэвид, разумеется, тоже увидит газеты — поверит ли он ее счастью? Кто знает, а вдруг он страдает оттого, что потерял Ив? Но слишком поздно, уже ничего не поправить — они покидают страну, и если верить Бренту, вернутся в Калифорнию не раньше чем через полгода. Улетают на остров в Индийском океане, на другой край света. Немногочисленные туристы, чистые пляжи, приветливые люди и теплое солнце. Шри-Ланка, бывший Цейлон. Чересчур красиво и невинно звучит, чтобы быть правдой. Однако Брент так заманчиво все описывал! Если ей там понравится, можно построить свой дом и остаться навсегда. И, Господи, пожалуйста, дай ей навеки забыть о Дэвиде и выбросить из головы глупые опасные мысли о будущей встрече, о возможности нового примирения, но теперь уже на ее условиях…

Дэвид узнал о свадьбе от Марти, еще до того, как об этом стали кричать все газеты, журналы и телеканалы. Куда ни посмотришь, повсюду улыбаются эти беззастенчиво-счастливые лица! К тому же подлая стервоза Марти с неприкрытым злорадством сообщила ему подробности.

Черт его дернул снова позвонить, но, по чести говоря, Дэвид действительно тревожился за Ив! Он не поверил ее деланному равнодушию при встрече в аэропорту и той заученной улыбке, которой она одарила Ванду, поскольку прекрасно знал Ив. И подумать только, эта наглая лесбиянская сучка как ни в чем не бывало объявляет, что Ив выходит замуж, и за кого?! За Брента Ньюкома?! Не стоило тратить на эту гнусную дешевку Ив Мейсон свое сочувствие, испытывать угрызения совести из-за того, что он, возможно, был чересчур жесток с ней в ту ночь, когда якобы по его вине она попала в беду.

Сначала ошарашенный Дэвид просто отказывался верить язвительным откровениям Марти, но, сообразив, в каких дураках оказался, просто ошалел от ярости. Как же он не разглядел, с какой лживой дрянью связался!

Он не удержался, чтобы не поделиться с Глорией своим мнением об Ив Мейсон. Теперь у Глории вошло в привычку время от времени забегать к нему на квартиру, особенно когда у нее засвербит в одном месте. Что ж, она по-своему честна. И не твердит ему о своей любви: оба прекрасно понимали, чего хотят друг от друга, и не претендовали на большее.

— Да она с самого начала была уличной мокрощелкой! — вопил он Глории, окончательно потеряв голову. — Я-то сразу ее распознал, но она пыталась запустить в меня когти, зацапать, заманить в капкан! И все повторяла, что изменилась, с тех пор как встретила меня, и перестала быть обычной подстилкой! Даже притворялась, что обожает моих брата и сестру! И после того, как наплела, что этот выродок Ньюком оприходовал ее за компанию с целой ордой таких же подонков, преспокойно выходит за него замуж! Не знаю, что ему взбрело в голову, но Ив, думаю, наконец-то нашла способ натрахаться до одурения, а заодно и прибрать к рукам денежки Ньюкома!

— Дэвид, дорогуша, к чему такая истерика? Ты-то ведь не собирался жениться на ней, верно? Я знаю, что вы какое-то время были без ума друг от друга, но для тебя это не имело особого значения! То есть я пытаюсь сказать, что хотя ты и спал с ней, все равно бегал ко мне, не так ли? Поэтому возвращайся в постель и перестань нудить. Терпеть не могу мужиков, которые вечно талдычат о других бабах в моем присутствии! И, дорогой, обожаю, когда ты набрасываешься на меня так, будто пытаешься прикончить! Ужасно волнительно!

Обнаженная Глория, растянувшаяся на постели, призывно шевельнула бедрами и перевернулась на живот.

Дэвид злобно уставился на нее, но она лишь небрежно бросила, не поднимая головы:

— Да, и пока ты еще не лег, будь зайчиком, налей мне что-нибудь выпить, ладно? Побольше и покрепче, с кучей льда…

Ненавидя Глорию почти так же сильно, как Ив, и презирая себя за то, что не способен противостоять искушению снова и снова наслаждаться ее роскошным телом, Дэвид обрушился на нее, грубо прижав к кровати.

— Ах ты, сука! Не выпивка тебе нужна! Говори, что тебе надо?!

— Боже, как я люблю, когда ты сходишь с ума! Вот так, Дэвид, вот так, покрой меня, как жеребец кобылу, трахай, вставь шершавого, чтобы у меня из ушей полезло! Вымести на мне свою злобу, детка! Твоя крошка Ив еще приползет к тебе за этим, со всеми денежками, которые урвет от своего богатого муженька и… о-о-о-о!

Он с размаху ворвался в ее приподнятый зад, не обращая внимания на крики, стоны и вопли боли, вызванные его беспощадной атакой. Глория сыпала грязными ругательствами, но Дэвид прекрасно знал, что она упивается каждой секундой их животного спаривания и что ее притворное сопротивление служит лишь для того, чтобы еще больше его завести. Но он прав: большинство баб — чертовы мазохистки, которым нравится испытывать боль, — они просто молят о том, чтобы их покрепче вздрючили. Совсем как Ив — как она рыдала, цеплялась за него, душила своей так называемой любовью.

Он сунул кулак в истекающее влагой лоно Глории и услышал вопль экстаза, приглушенный подушкой.

Что ж, Глория, несомненно, станет возвращаться снова и снова, пока он будет объезжать ее таким манером.

«Ничего, — злорадно подумал Дэвид, — скоро Ив тоже окажется в моей постели!» Он поставит ее на колени, вынудит умолять трахнуть ее… При этой мысли Дэвид почувствовал, как неумолимо раскручивается спираль его собственного оргазма. Она вернется к нему, уж это как пить дать! И с каким удовольствием он наставит Ньюкому рога, а заодно и отомстит Ив! Уж он заставит ее пресмыкаться! Ну а пока… мир полон женщин, готовых на все! Брать их, использовать и бросать — лучшего они не заслуживают! Ив может и подождать — отнесем ее в рубрику «незавершенка».

Когда дом наконец был достроен, Ив и Брент устроили свой первый большой прием. Ив сшила платье из золотисто-серебряного сари, и по этому случаю все-таки позволила мужу купить ей драгоценности — старинные изумруды, оправленные в золото. Ив буквально засверкала красотой, так что с трудом узнавала себя в зеркале.

Фотограф из журнала «Таун и кантри», специально приехавший, чтобы сделать репортаж, пришел в восторг от миссис Ньюком. Вот наконец жена миллиардера, которая умеет позировать перед камерой! Слава Богу, прежняя профессия отучила женщину ныть и жаловаться на усталость.

Ив и в самом деле нынче выглядела ослепительной. Фотограф прибыл два дня назад и привык видеть хозяйку дома в простых пляжных платьицах и шортах, которые она надевала на морские прогулки. Сегодня же, столкнувшись с ней, он не смог сдержать своего восхищения. Даже Брент сказал, что она просто неотразима.

— Ты скучаешь по всему этому, Ив? — резко спросил он. — По вечеринкам, нарядам, компаниям…

— Не очень. А ты?

Иногда они, оставшись наедине, все еще вели себя, как посторонние люди. Вежливые, сдержанные незнакомцы. Никаких ссор, свар, споров. Брент неизменно оставался рассудительным и, черт бы его побрал, чересчур учтивым. Может, что-то задумал? И не ей, а ему не хватает тех безумных оргий, которые устраивались в его доме?

Ив заглянула в глаза Бренту и не увидела в них ничего, кроме огонька желания. Он сам сказал ей об этом:

— Ты такая красивая, что хочется заняться с тобой любовью прямо сейчас.

При одной мысли о том, как он погружается в нее, у Ив по спине поползли мурашки, а дыхание участилось.

— Чего же ты ждешь?

За окнами волны с грохотом ложились на песок и с тихими вздохами сожаления откатывались назад. Кроме фотографа, делавшего снимки фасада, и слуг, хлопотавших на кухне, в доме никого не было. Правда, гости вот-вот начнут съезжаться.

Брент негромко рассмеялся:

— Вот такие женщины мне по сердцу! Всегда готова! Никаких капризов!

— К чему капризы? Хочешь, чтобы я разыгрывала недотрогу?

— Ни за что!

Он поднял длинную юбку, спустил с Ив трусики, осыпая поцелуями надушенный треугольник волос, а потом взял ее стоя, прижимая к себе одной рукой. Ив наблюдала в огромном зеркале, висевшем на противоположной стене, как он входит в нее.

Ее живот уже слегка округлился, и Брент нежно погладил его.

— Тебе противно?

— Ты о беременности? Нет, конечно, нет! Просто как-то странно себя чувствуешь. Но и приятно тоже: знать, что внутри растет твое дитя и ждет, когда придет время появиться на свет.

В этот миг разделенной страсти они снова были близки. Но позже, в разгар приема, Ив почувствовала какие-то перемены в Бренте и вдруг вспомнила, каким она видела его в подобной обстановке. Светский лев — утомленный, пресыщенный, холодный, вечно в поисках острых ощущений. Она испугалась, хотя не подала виду, и отыскала глазами мужа. Он стоял в другом конце комнаты, рядом с высокой молодой брюнеткой, которая, казалось, готова при всех броситься ему на шею. Она была дочерью премьер-министра и только что вернулась из колледжа в Англии. Вне всякого сомнения, красива и по-кошачьи грациозна. Красно-золотое сари идеально сочеталось с крупными рубинами в серьгах и колье. Ничего не скажешь, прекрасная пара, и какое оригинальное сочетание золотистых и темных волос!

Брент что-то тихо говорил девушке, наклонившись почти к самому ее уху. Фотограф из «Таун и кантри» щелкнул аппаратом и тут же бросил извиняющийся взгляд на Ив. Она улыбнулась ему широкой вымученной улыбкой. Но тут в животе шевельнулся ребенок, и все страхи куда-то улетучились. И когда Брент подошел к жене, та встретила его уже вполне искренней улыбкой.

— Эффектный снимок получится, не находишь?

— Еще бы! Наверняка все будут гадать, как в действительности обстоят дела, точно? И ты, Ив?

— Насчет нее? — задумчиво осведомилась Ив. — Пожалуй, нет. А что, стоит?