– Такова и Матушка Природа.

– Твоего папу привлекает Матушка Природа?

– Да, если он умен. А он умен, но не говори ему об этом. Давай, Кло, папа думает, что ты супер, потому что дала мне эту работу. Он говорит, ты хороший пример. Ты действительно ему нравишься.

– Даже если бы я ему действительно нравилась, он твой отец. Я не хочу, чтобы отношения между нами усложнились.

– А тебе не кажется странным, что ты оцениваешь его каждый раз, как он меня забирает?

Кловер покраснела.

– Я его не оцениваю.

– Я прожила всю жизнь с проклятьем в виде Сексуального Одинокого Папочки. Мои друзья его оценивали. Это непристойно. Но только не в твоем случае. Ты делаешь это мило.

Кловер бросила взгляд на Рути.

– Как угодно, – сказала Рути. – Я в любом случае не хотела бы ужасную мачеху. Я тебе напишу номер службы эскорта. Тебе нравятся блондины? У Свена скидка на этой неделе.

– Какая скидка?

– Тебе придется позвонить и выяснить это… – Рути подняла голову и выглянула из окна за столом Кловер. – Помяни черта. Папочка здесь. Пора идти.

Кловер повернулась и посмотрела на грузовик, парковавшийся у теплицы Кловер, самой лучшей во всем Маунт Худ согласно «Пасифик Норсвест Гарден Саплай». Именно благодаря этой репутации они были готовы выложить пять миллионов за ее имя. Это было камнем преткновения. Имя. Это было ее имя. Она хотела сохранить это имя, использовать это имя и продавать растения под этим именем. Как это делал, например, Эрик, папа Рути. Прямо на двери его Доджа было написано: «Эрик Филдс – Кедровые Крыши, Стены и Пол». Он был бизнесом. Его имя было его работой. И она это уважала. Отказаться от права заниматься бизнесом под именем Кловер Грин ранило. Но так ли сильно это ранило, что даже пять миллионов долларов не смогут облегчить эту боль? Наверное, нет.

Она смотрела, как Эрик паркуется и идет к офису. Обычно он забирал Рути после работы, потому что у нее не было своей машины, но сегодня он забирал ее в аэропорт, откуда она отправится в гости к маме на неделю. И хотела Кловер соглашаться с этим или нет, Эрик был милым, и Кловер его оценивала. Вообще-то слово милый не очень-то подходило Эрику. Он был привлекательным.

Чертовски привлекательным, с очень короткими русыми волосами и темными глазами, отчего всегда казалось, что он над чем-то смеется. Высокий? Определенно. И Эрик был мужественным, в своей темно-желтой рабочей куртке, в рабочих ботинках со стальными носами, и с руками, перепачканными краской. Мужественный, но не мачо, как ей и нравилось. На мачо у нее не было времени. Никакого позерства. Эрик поднял голову и посмотрел в окно, махая ей рукой. Кловер выпрямилась. Ой. Ее поймали за подглядыванием. Она непринужденно махнула рукой в ответ и повернулась в кресле, надеясь, что Рути ничего не заметила.

Рути сидела за столом, собирая вещи и складывая их в рюкзак. Здесь будет скучно без Рути и сада, который закроют на зиму сегодня. Кловер всегда чувствовала себя потерянной, когда не могла приходить на работу в восемь часов каждое утро и оставаться там до восьми вечера. Сад отнимал у нее много времени, и поэтому у нее не оставалось времени на что-то другое. Когда сад закрывали на зиму, Кловер не знала, чем себя занять. Может быть, в словах мамы был смысл. Возможно, ей стоит уделить внимание личной жизни.

Или, может быть, это слова ее семьи, а не ее слова.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я свела вас с папочкой? – спросила Рути, надевая рюкзак.

– Бог свидетель, не хочу, чтобы ты сводила меня с твоим отцом. Или с кем-то другим. Никогда.

– Ты многое теряешь. Он творит чудеса с Большим Зеленым Яйцом. Это не сексуальная штучка, между прочим. Это гриль.

– Я знаю, что такое Большое Зеленое Яйцо. Я знаю, что это не сексуальная штучка.

– Хотя мама говорит, что папа был хорош…

– А вот тут остановись, юная леди. Я испытываю к твоему отцу исключительно уважение. Особенно потому что он проводит с тобой сорок пять недель в году. А теперь иди. Хорошо проведи время с мамой. Не переживай обо мне.

– Я собираюсь переживать о тебе.

– Я твой босс, я взрослая, и со мной все будет хорошо.

– Ты мой друг. У тебя проблемы. Тебе нужна помощь.

– Мне нужны обнимашки. Иди сюда.

Рути фыркнула, когда Кловер ее обняла.

– Не надо фыркать. Ты отлично проведешь время в Лос-Анджелесе.

– Слишком много солнца. Я ненавижу солнце, – сказала Рути. – Зачем бы я жила здесь, если бы любила солнце?

– Я знаю, что ты ненавидишь солнце. Уверена, что и оно тебя ненавидит. Носи солнечные очки и шляпу. Тогда ты вернешься такой же бледной, как и всегда, обещаю.

– Клянешься?

– Клянусь.

– Удачи на этой неделе, – сказала Рути, обнимая Кловер. – Дай мне знать, что решила по поводу сада. Я бы не хотела терять работу здесь, но я бы также хотела дружить с миллионером, поэтому, что бы ты не выбрала, я на твоей стороне.

– Как только я буду знать, узнаешь и ты. Береги себя.

– Мне придется. – Рути схватила куртку, как только в дверях появилось лицо ее отца.

– Привет, девушки.

– Звучит по-сексистски, – сказала Рути. – Попробуй еще раз.

– Привет, леди?

– Пафосно. – Рути надела куртку и застегнула ее. – Еще одна попытка.

Эрик уронил голову на грудь, а Кловер прикрыла рот, чтобы спрятать улыбку.

– Приветствую, мои друзья Американцы, – сказал Эрик, подняв к небу глаза, будто молясь о терпении.

– Так лучше. – Рути одобрительно кивнула. – Но только потому, что мы американцы. Ты не можешь говорить так обо всех.

– Готова идти, Рутлес? Пожалуйста, скажи да.

– Готова, – сказала она. – Просто дай мне налить воды в бутылку. Я быстро.

И она вышла из офиса с бутылкой, обычное дело, если судить по тому, как она, уходя, подмигнула Кловер.

– Как ты, Эрик? – спросила Кловер, надеясь, что ее вопрос не казался ему таким же странным, как ей. Теперь, после того, как Рути подкинула ей идею пригласить Эрика, она не могла смотреть ему в глаза. И это было очень плохо. Ей действительно нравились его глаза.

– Все хорошо. Готов к выходным. А ты?

– Я ненавижу выходные, – призналась она, садясь на край стола. – У меня будет слишком много выходных, потому что мы закроемся на зиму.

– Ко вторнику будешь лезть на стену?

– Нет, но проверь меня в конце января, когда я закончу все свои дела, – сказала Кловер. – Нужно несколько месяцев, чтобы вспомнить, каково это быть ленивой.

– Ну, у меня не будет столько выходных. Но, спасибо тебе за то, что у Рути целая неделя выходных. Я знаю, как тебе пригодится помощь в уборке.

– Все в порядке. Ей нужно повидаться с мамой, а все наши дела могут подождать. К тому же меня тоже не будет на этой неделе. Становится одиноко от того, что ее нет здесь.

– Расскажи мне об этом. Я тоже буду сходить с ума неделю. Чистая ванная? Никаких тарелок в раковине? Никаких бюстгальтеров, свисающих с двери? Боже, почему мой ребенок не уезжает чаще?

– Ты знаешь, что будешь скучать по мне, – раздался голос Рути из дверного проема.

– Буду?

– Будешь, – сказала она, толкая его локтем. – Ну, пошли, я уже готова как никогда.

– Ты все собрала? – спросил Эрик, загибая пальцы. – Лекарства. Зарядка. Твое домашнее задание. Солнечные очки.

– Тазер, лазер, газовый баллончик, охотничий нож, да, да, да. У меня есть все для недели в Лос-Анджелесе. Поехали, папочка, а то опоздаем.

– Пока, дорогая, – сказала Кловер. – Повеселись или чем вы там занимаетесь обычно для развлечения.

– Спасибо, Кло. Я оставила номер Свена у тебя на столе.

– Свена? – спросил Эрик, хватая Рути за куртку и ведя ее к двери. – Кто такой Свен?

– Никто, – ответила Рути. – Просто мужчина из эскорт-службы, которого я наняла для Кловер.

– Это входит в твои служебные обязанности? – поинтересовался он.

– Да, конечно. Как ты думаешь, чем я тут весь день занимаюсь?

– Твоя дочь чудачка, Эрик, – заявила Кловер, полагая, что от стола лучше отойти.

– Не обязательно говорить мне об этом. Хорошего Дня Благодарения, – пожелал он, аккуратно провожая Рути к выходу.

– Тебе тоже, – сказала она. После того как Эрик и Рути ушли, Кловер заставила себя ответить на два письма.

На первое – пятимиллионное предложение о выкупе, которое получила от «ПНВ Гарден Саплай» – она ответила простым: «Я сообщу в понедельник. Хорошего Дня Благодарения».

На письмо сестры она ответила смайлом и: «Отлично! Жду вас всех с нетерпением!».

Она убедилась, что поставила все мыслимые восклицательные знаки в письме, чтобы спрятать свое невероятное чувство страха по поводу грядущей встречи. Вся ее семья – родители, двое близнецов, их супруги и семеро детей под одной крышей весь день? Во всем мире нет таких знаков препинания, чтобы скрыть, как сильно она не ждала этой встречи.

Келли ответила на письмо почти сразу же.

«Мама хочет знать не ждет ли нас встреча с кем-то особенным в этот четверг», – написала Келли.

Кловер взяла садовую лопатку, размышляя о том, можно ли проткнуть лэптоп ею, чтобы не отвечать. Вместо этого она просто проигнорировала письмо и вернулась к уборке. Пакет с почвой для растений и тачка вернулись в сарай. Папоротниковые обратно в теплицу. Сейчас неподходящее время обрезать лимонное дерево, поэтому она перенесла его в противоположный конец офиса, где оно могло расти еще какое-то время, пока она не сможет снова обрезать его до более подходящего в офисе размера. И, между делом, она думала о том, что делать с пятью миллионами долларов и свободным временем, которому бы любой позавидовал.

Пять миллионов были огромной суммой. Недостаточно, чтобы купить весь мир, но достаточно, чтобы оставить на пенсию и начать новое дело. Но из-за соглашения об отказе от конкуренции с «ПНВ Гарден Саплай» она не сможет открыть питомник здесь, в Орегоне. Можно переехать в Северную Калифорнию и открыть питомник там. Но там живут ее родители, а это значит, что вместо того, чтобы выслушивать их слова о том, что ей срочно нужно выйти замуж и родить как можно скорее, в основном на праздниках, ей придется выслушивать их каждую неделю.

Или можно остаться в Маунт Худ и заняться ландшафтным бизнесом. Это не так весело, как питомник, но все та же работа с растениями. Или можно взять отпуск на пару лет. Или переехать на Гавайи. Или на Аляску. Или можно потратить деньги на услуги эскорта в течение следующих пяти лет.

– Только не надо звать Свена, – сказала себе Кловер. – Даже если у него свободная неделя.

Кловер пошла к раковине и думала, что стоит подставить голову под холодную воду, пока она не успокоится или не утонет. И то, и другое подходило ее нынешнему состоянию – отчаянному, жалкому и запутанному. Вместо этого она смыла лавандовым мылом и щеточкой грязь с рук. И в это время она увидела на парковке огни. Уже шесть? Она никак не могла поверить, что прошло столько времени. Ей нужно ехать домой и начать заниматься уборкой. Двор тоже нужно убрать, в случае, если погода будет достаточно ясной, чтобы выйти и приготовить мясо на гриле или смор. Ее племянницы и племянники готовили бы смор посреди снежной бури, если бы только родители разрешили им. Нужно попросить кого-нибудь починить деревянный настил.

Столько дел, и так мало желания заниматься этими делами.

– Тук-тук.

Кловер повернулась и увидела Эрика.

– О, привет, – поприветствовала она его, вешая полотенце на крючок. – Что случилось?

– Моя замечательная чудесная дочь оставила здесь свой телефон. Мне был дан приказ забрать его и отправить срочной доставкой в дом ее матери.

– Рути оставила телефон здесь? Я думала, что он пришит к ее руке.

– Да, я тоже. И разве я не спросил ее, взяла ли она телефон и зарядку?

– Так и было. Сразу после вопроса о лекарстве.

– Хорошо. Рад, что у меня есть свидетель, так что я знаю, что это на сто процентов ее вина.

– Все ее вина, – подтвердила она, стараясь не рассмеяться. Эрик и Рути весело смотрелись рядом. Рути казалась комически угрюмой рядом со своим отцом, который казался комически угрюмым рядом со своей дочерью. Они подкалывали друг друга так хорошо, что могло показаться, что сарказм – это единственный язык, на котором они оба говорят. Но было невозможно не заметить, как Эрик любил свою дочь, и как Рути обожала своего отца, хотя они постоянно спорили и изводили друг друга. Она называла его «папочкой», а он это терпеть не мог, ее же он звал «Рутлес», и она не выносила это еще сильнее. Кловер считала, что это мило и весело. Ей бы хотелось, чтобы и она могла так дразнить своих родителей.