Тиффани Райз - Порочный праздник

– Язык, пальцы, член?

– Все. Но сначала член.

– Сейчас?

– Пожалуйста…

Он задвигался так быстро, что она оказалась на спине прежде, чем смогла сказать «и спасибо».

Она подняла бедра, чтобы помочь ему снять трусики. Это было безумие. Несколько часов назад они впервые поцеловались. Но она чувствовала себя поездом на бешеной скорости, который ничто не могло остановить. И она не хотела его остановки. Не сейчас. Никогда.

Эрик развел ее бедра коленями и взял член в руку.

– Ты достаточно мокрая? – спросил он.

– Можно утонуть.

Он наклонился над ней, и она легла на кровать под ним, готовая и в ожидании. Она вздрогнула от удовольствия, когда кончик его пениса коснулся набухшего клитора.

– Шире, – сказал он, и она подняла колени и развела бедра. Он коснулся головкой ее мокрых складок и вошел. При наклоне его член вошел глубоко в нее. Она услышала стон, тихий и грязный, и поняла, что это она.

– Ты чертовски мокрая, – выдохнул Эрик ей на ухо. – И горишь. – Он проскользнул рукой под ее спину, чтобы прижать к себе крепче. В его руках она чувствовала себя слабой и хрупкой. Ей это нравилось. Он впился губами в ее губы, погружая член еще глубже. Задыхаясь, она впилась ногтями в его плечи и прижалась сильнее. Она не хотела, чтобы он был внутри. Она нуждалась, чтобы он был внутри. Как жизнь или смерть. По крайней мере, в эту минуту все именно так и было.

– Так, – сказал он, снова врываясь в нее. – Покажи мне, как сильно ты этого хочешь. Покажи мне, прекрасная.

Она широко развела ноги, уперлась пятками в кровать и подалась ему навстречу, он обрушился на нее, совершив глубокой толчок, буквально распиная ее. Это был жесткий секс, не грубый, но она чувствовала все своим животом. Он был сверху, обхватив ее руками, держа ее крепко. Ей казалось, что она героиня какой-то книги, захваченная в плен варваром.

И ей это нравилось.

Он пригвоздил ее к кровати. Она не могла сбежать, не могла двигать ничем, кроме рук и бедер. А самое лучше – она не хотела бежать от него. Она просто хотела лежать под ним и позволять ему трахать себя до конца жизни.

Она пыталась сказать ему что-то, но вместо этого сказал он:

– Твоя киска такая узкая, что кажется, ты никогда раньше не трахалась.

– Так и было.

Эрик замер и посмотрел на нее сверху вниз.

– Не останавливайся, – сказала она, обхватив его бедра ногами, чтобы удержать внутри. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не останавливайся.

– Не остановлюсь, – ответил он. – Никогда.

Он поцеловал ее в губы, и она смогла только вздохнуть с облегчением, когда он снова стал двигаться. Сначала он был осторожен, очень осторожен, будто боялся сделать ей больно. Она этого не хотела. Она хотела, чтобы все было, как раньше. Она подняла бедра, давая ему понять, как сильно она хочет того, что он ей дал. Он понял намек и вошел глубже, потом еще глубже. Ей нужно было что-то сказать. На его месте она бы жутко нервничала, поэтому нужно было что-то сказать, чтобы он расслабился и получал удовольствие, как раньше.

– Я хотела, чтобы все было так, – сказала она.

– Как? – спросил он.

– Все, что ты делаешь, приносит мне радость.

– Это приносит тебе радость? – спросил он, вытащив член и снова погрузив его.

– Да… Еще раз…

Он снова его вытащил до самой головки, снова вошел, снова вышел, снова вошел, останавливаясь перед каждым толчком, заставляя ее ждать этого, скучать по нему.

– Я хочу, чтобы ты кончила для меня, – сказал он. – Я хочу почувствовать это своим членом. Ты можешь кончить? Ты близко?

Ее бедра крепко его обвивали, легкие горели, с каждым его толчком, лоно сжималось.

– Очень близко, – ответила Кловер, кивая у его плеча.

– Хорошо. Тогда кончи для меня, детка. Мне нужно, чтобы ты кончила для меня.

Ему было нужно это… Это могло напугать ее, но этого не произошло. Он хотел, чтобы она кончила так сильно, как только могла.

Эрик ослабил хватку и дал ей больше свободы. Она вцепилась в простыни, он наклонился к ней, обнимая ее за плечи. Их тела соединялись, она ощущала самые восхитительные чувства, ритмические пульсации, которые ей хотелось чувствовать всегда. Он входил в нее длинными толчками, созданными, чтобы дать как можно больше каждому кусочку ее тела. Каждое проникновение стимулировало клитор, и с каждым разом она мечтала о следующем толчке.

Это происходило: она была там, так близко. Да, она хотела, чтобы это произошло, как она всегда хотела. Это казалось таким естественным, таким правильным, таким сексуальным и эротичным. Она больше не нервничала. Она не боялась. Она чувствовала себя наполненной, открытой и мокрой. Это обжигало, но больно не было. Ей было мало Эрика, мало его члена. Извиваясь под ним, Кловер почувствовала невероятное напряжение, будто кто-то натянул веревку вокруг ее бедер и потянул за нее так крепко и сильно, что она вот-вот могла порваться.

Она услышала дыхание Эрика, как он произнес ее имя, услышала, как он сказал «блять» несколько раз. Раньше она никогда не считала это слово сексуальным, пока он не произнес его, пока был внутри нее, а между ними была лишь футболка, которую он ей дал. Она будет хранить эту футболку до самой смерти. Он заберет ее только с ее трупа и ни секундой раньше.

Все было именно так, как она хотела. Кровать под ними шаталась, и Эрик всем телом трахал ее, так что она чувствовала каждый его вздох и толчок. Изголовье кровати билось о стену, а она двигалась под ним и с ним, принимая каждый сантиметр его члена. Она была настолько мокрая, что не ощущала ни капли боли. Тридцать лет воздержания и желания, и мечтаний быть взятой именно так достигли своего пика в один прекрасный момент. С закрытыми глазами и откинутой головой, с поднятыми над матрасом бедрами она кончила, внутренние мышцы сократились острыми спазмами, перешедшими в болезненные и головокружительные ощущения.

Эрик запустил пальцы ей в волосы и поднял голову. Он поцеловал ее шею, вошел сильнее и кончил внутри нее. Она поняла, что он кончает, потому что он замолчал, полностью, впервые с того момента, как вошел в нее.

Он лег сверху и выдохнул ей в ухо, пока она не спеша целовала его обнаженные плечи, его шею, его торс. Хорошо, что свет был выключен, и он не мог увидеть ее глупую улыбку. Она чувствовала себя пьяной, уставшей, счастливой и больной, и все это ей нравилось.

Эрик осторожно вышел из нее и перекатился на спину. Он глубоко вздохнул.

– Ну… – сказал он.

– Ну?

Он перекатился на свою сторону и положил руку на ее живот.

– Это было неожиданно.

– Представь, как я себя чувствую, – произнесла девушка.

– Представляю. Могу я задать тебе вопрос?

– Давай, – разрешила Кловер. Она ждала более чем один вопрос. Один вопрос – это еще легко отделалась.

– Почему в тридцать лет ты была девственницей? И почему ты не сказала мне об этом до того, как я попал в твою кровать?

– Это два вопроса.

– Один вопрос вытекает из другого. Вопрос из двух частей.

– Можно сначала я задам вопрос? – спросила она.

– Спрашивай.

– Ты злишься на меня?

Эрик не мог поверить своим ушам. Злиться на нее? Злиться на нее? Какого черта ему злиться на нее?

– В какой вселенной мужчина станет злиться на женщину, с которой у него был невероятный секс? – спросил он. – Скажи, в какой именно, и я буду знать, что туда не стоит попадать.

– Значит, ты не злишься?

– Конечно, нет. Удивлена? Да. Не злюсь.

Кловер вздохнула, чувствуя облегчение.

– Хорошо. Возможно, мне стоило тебе рассказать, но ты меня застал врасплох. И мне понравилось.

– Да? Понравилось? – спросил он, касаясь ее лица, ее улыбающихся губ. Он был рад этой улыбке. Он никогда раньше не был с девственницей, а ему уже было тридцать восемь, и мужчина не ждал, что это когда-нибудь произойдет. И он не знал, какие еще чувства можно ощущать, если не счастье. – Итак… Есть причины, почему у тебя не было секса, о которых ты хочешь рассказать мне?

– Это не из-за того, что я не пыталась. У меня был секс. Просто не очень большой.

– Не могу представить почему кто-то такой же симпатичный, как ты, такой же умный, как ты, никогда… только если ты сама не хотела.

– Я хотела. Просто смущалась.

– Кловер, – сказал он, качая головой и тихо смеясь. – Я обнажен. Мое семя внутри тебя. Ты только что впервые в жизни занималась сексом – со мной. Мне кажется, уже как-то поздно смущаться.

– Я не думала, что ее будет так много. – Она бросила взгляд на простыни, будто в поисках мокрых пятен. – Целая пинта.

– Всё копилось постепенно. Оставайся здесь. Я принесу полотенце.

Он оставил ее в постели и пошел в ванную. У нее была много красивых белых простыней на тумбочке. Возможно, слишком красивых для уборки после секса, но ведь есть же стиральная машина. Он обмакнул простынь в теплую воду, выжал и принес в постель. Он включил лампу и увидел Кловер, сонную, счастливую, в прелестном беспорядке и хорошенько оттраханную.

– Я могу сама, – сказала она.

– Можешь, но я хочу это сделать, – произнес он. – Мы узнаем друг друга. Позволь мне посмотреть на тебя.

Он стянул простыни и почувствовал ее напряжение. Осторожно он развел ей колени и еще аккуратнее вытер семя с ее кожи и изнутри.

– Крови нет, – сказал он. – Это хорошо. Я был немного груб. Прости.

– Мне понравилось.

– Тебе понравилось грубо?

– Мне понравилось с тобой, – сказала она.

– А мне с тобой. Очень понравилось. – Он открыл ее чуть шире пальцами и взглянул на ее открытое тело. – Ты красива здесь. Ты красива везде.

– Не совсем, – сказала девушка. Он бросил простынь в корзину для белья и снова посмотрел на нее, когда она натянула на себя одеяло.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь «не совсем»?

– Я имею в виду… ну… видишь?

Она подняла футболку и показала ему грудь. Он присвистнул, чтобы заставить ее рассмеяться. Она не смеялась.

– Не пойми меня неправильно, но у тебя красивая грудь, Кловер. Я не знаю, почему ты считаешь, что я не соглашусь.

– Ты не видишь шрамы? – спросила она.

– Вижу.

На обеих грудях у нее были шрамы, бледные и тоненькие, от сосков вниз и в стороны к подмышкам.

– Они не кажутся тебе странными? – спросила она, подмигивая. – Они кажутся странными мне.

– Они выглядят как груди для меня. Очень красивые груди с небольшими шрамами. Ты сможешь рассказать, что произошло?

Она снова опустила футболку, чего ему не очень хотелось, но, наверное, сейчас не подходящее время заставлять ее.

– Я уменьшила грудь, когда мне было двадцать пять. Я воспользовалась частью денег, полученных от бабушки с дедушкой. Остальное ушло в бизнес.

– Ты рада, что сделала это?

– Определенно. У меня болела спина и плечи, и я не могла найти подходящую одежду. Я изменила размер с E на C.

– Я даже не знал, что они бывают размера E.

– Операция стала неким волшебством. Будто кто-то снова вернул мне жизнь. И мою спину.

– Я рад, что сейчас тебе лучше. Ты отлично выглядишь.

– Шрамы теперь намного светлее. Раньше они были темнее.

– Шрамы есть шрамы, – сказал он. – Это просто кожа другого цвета.

– Спасибо, Эрик, – поблагодарила она и улыбнулась милой, застенчивой и сонной улыбкой. Если она будет продолжать так делать, они оба попадут в беду. – Так мило с твоей стороны сказать это.

– Это правда, – ответил он. И это была правда. Его не волновали шрамы. У него самого была дюжина таких от гвоздей, газонокосилок и операции по вправлению кистей. – Ты была неуверенной в себе из-за груди?

– В старших классах… о, это было ужасно, – сказала она, кивая головой. – Я всегда была застенчивой, но потом будто за одну ночь у меня выросли два огромных мешка на грудной клетке. И ребята стали вести себя со мной так, будто девушка с большой грудью доступна. Особенно, если она блондинка. Я ненавидела то, как они смотрели и говорили обо мне. Я стала закрываться, прячась в одежду, прячась от них.

– Мне теперь стыдно, что я дразнил тебя парусом.

– Нет, все в порядке. Мне нравится, как ты меня дразнишь. Я не знаю почему, но, когда ты меня дразнишь, я чувствую себя лучше. Я чувствую себя комфортнее. Намного.