— Всего лишь хотел убедиться, что ты не закатишь истерику, когда придёшь в себя, — хмыкнул он, подходя ближе.

— Мне сейчас не до этого, — буркнула блондинка, не обращая ни малейшего внимания на его приближение, — голова трещит невыносимо.

— Да ты, как с похмелья, — усмехнулся мужчина. — Принесу-ка я тебе аспирин.

Он быстро вышел из комнаты, а девушка бессильно опустилась обратно на постель, забралась под тёплое одеяло.

После пары шипучих таблеток ей стало немного легче, сознание начинало проясняться. Трой сидел рядом на кровати, молча наблюдая за её возвращением к здравым мыслям. Когда гостья смогла снова сесть, он придвинулся ближе, спросил вкрадчиво:

— Ну, как ощущения?

Она посмотрела на слегка освещенное лунным светом лицо, скривила губы в непонятной усмешке.

— Ощущения от чего? — спросила Ева с нескрываемым сарказмом.

— После вчерашнего, — серьёзно ответил он. — Не будешь реветь и кидаться в окно?

Она опустила глаза, задумавшись. Сейчас на душе не было ни спокойно, ни мятежно, скорее безразлично. Не хотелось ничего предпринимать, всё казалось теперь неизменным, так что…

— К чему лить слёзы? — озвучила пленница свои мысли.

— Умница, — довольно улыбнулся мужчина. — Попробуй и тебе понравится наша жизнь, поверь.

— Ваша жизнь? — губы вновь сами собой растянулись в ехидной ухмылке. — Какая она — эта жизнь?

— Скоро увидишь, — загадочно бросил он, поднимаясь и отходя к двери. — Через полчаса начнёт светать. Если спать уже не хочешь, давай пройдёмся, подышим воздухом.

Ева сама не поняла, почему согласилась. Они тихо вышли из комнаты, спустились в темноте по какой-то лестнице, обулись в коридоре. Трой накинул ей на плечи свою куртку, шепнул из-за спины на ухо:

— У нас холоднее. Потом купим тебе тёплую одежду.

Стеклянные двери элитного многоэтажного здания выходили на широкую, ярко освещенную фонарями, улицу. Воздух действительно был прохладным, гостья поёжилась с непривычки.

— Здесь рядом сквер, — произнёс брюнет с лёгкой улыбкой. — Идём.

Он снова казался нормальным человеком, в глазах не было ни надменности, ни злобы, даже веяло каким-то приятным новым теплом. От этого девушке становилось удивительно спокойно.

— Когда я уснула? — спросила она, замедляя шаг под раскидистыми кронами деревьев брусчатой аллеи.

— В самолёте, — спокойно ответил мужчина, сунув руки в карманы и глядя вдаль на брезжащий над горизонтом рассвет. — Мы не смогли добудиться, я отнёс тебя на руках до машины и потом уложил в постель. Почти сутки проспала.

— Сутки? — она напряженно нахмурилась. — Меня родители ищут.

— Я звонил отцу. Заявление подали ещё вчера утром. Твой Ромео громил мебель в участке, доказывая, что это я тебя украл или убил, его посадили на трое суток, чтобы поостыл.

— Саша? — в тихом голосе послышалась горечь. — Мне нужно написать родным, что я в порядке.

— Да пожалуйста, — хмыкнул собеседник. — Можешь позвонить, если хочешь.

— Нет. Звонить не хочу. В письме будет легче соврать, — Ева опустила глаза.

— О чём ты собралась врать? — с неподдельным интересом спросил Трой.

— Пока не знаю. Придумаю что-нибудь, чтобы они меня не искали. Пусть лучше все меня возненавидят, чем мучаются, думая, что я страдаю здесь.

— А ты страдаешь? — он не стал скрывать усмешку. Спутница смело, со злостью взглянула в тёмные глаза, но, помедлив секунду, решила промолчать и перевела взор на горизонт. — Ты просто ещё не привыкла. Поверь, человек может привыкнуть ко всему. А тем более, к хорошему.

— К хорошему? — она иронично усмехнулась. — Ты преувеличиваешь.

— Я тоже так думал когда-то, — спокойно заметил мужчина. — Когда мы жили всей семьёй в тихом провинциальном городке. А когда родители развелись, мать переехала на родину. Я стал приезжать к ней сюда. Здесь жизнь совсем другая — она шумная и быстрая. Будут все удовольствия, каких только пожелаешь, если у тебя есть деньги.

Девушка с удивлением покосилась на пленителя, понимая, что тот начинает изливать ей душу. Выслушивать байки о детских метаниях совсем не было желания, наверное, потому, что не хотелось окончательно поверить, что перед ней действительно человек, чья злая судьба сделала его холодным и жестоким, а не демон, у которого жестокость и разврат в крови. Но прерывать задумчивую речь она не решилась, атмосфера казалась слишком хрупко безмятежной, и было страшно нарушать мерное течение диалога, вызывая раздражение непредсказуемого собеседника.

— Киран тогда был ещё маловат, в нём что-то серьёзно надломилось, он перестал признавать мать, за то, что она бросила нас. Хотя потом она и одумалась, приглашала к себе много раз, я приезжал, а брат — нет. Именно тогда он увидел тебя в школе. Думаю, ему хотелось заменить мать тобой, получить недостающее тепло. Но ты всегда отказывала ему в общении. Главной ошибкой было то, что ты согласилась дружить с ним с самого начала и дала надежду, которая не умирала много лет.

— Но ведь он предлагал только дружбу, — растерянно проронила Ева.

— Ты была маленькая и глупая, не видела разницы, — спокойно объяснил Трой. — В любом случае, брат замкнулся в себе и общался только со мной. Мне он рассказывал в основном о тебе, о том, какая ты прекрасная и замечательная, но совершенно не смотришь на него, что бы бедняга ни делал. Не буду сейчас обвинять тебя, в конце концов, этот период его жизни прошёл. И пусть он продолжает сходить с ума по тебе, в остальном Киран снова стал нормальным человеком. С матерью он помирился классе в девятом и, когда она предложила нам переехать к ней, был рад, как и я, но отказался. Сказал, что хочет окончить школу там. Думаю, ты понимаешь почему, — он недовольно глянул на девушку, та скривила губы, явно не ощущая собственной вины, которую ей усердно навязывал собеседник. — Я остался с ним, — продолжал брюнет, — волновался за брата. Работал и отправлял сценарии в зарубежные студии, получал неплохие деньги. После выпускного мы ещё несколько месяцев пробыли у отца, но, не найдя твоих следов, я уговорил Кирана уехать. Надеялся, что ему будет лучше здесь. На какое-то время это действительно стало так, вольная ночная жизнь и учёба на подготовительных курсах днём почти развеяли его влечение к тебе. Но в какой-то момент он стал уговаривать меня вернуться хоть ненадолго, навестить родных. Я знал, что отца Киран в тайне ненавидит, а к деду не питает каких-то неземных чувств. В общем, мои догадки относительно его целей были верны. Но мы снова не нашли тебя, вернувшись, я подсунул брату непыльную работенку, чтобы он окончательно занял свой мозг. В деньгах у него и без того нужды не было, а клубы, презентации и прочая моя общественная жизнь не слишком его привлекали. А в этот раз, представь себе, как сложилась судьба. Меня попросили помочь с одним проектом на киностудии в соседнем с твоим городе — два часа езды на машине. Я работал там раньше некоторое время и согласился, по старой памяти. Киран, услышав об этом, конечно собрался ехать со мной. Пока я улаживал свои дела, он шатался по городу, в надежде, что та же судьба подарит ему неожиданную встречу с тобой. И тут ты сама заявилась. Вправду не одна. Давно я не видел брата таким подавленным, — мужчина напряженно вздохнул. — Честно, хотелось убить тебя тогда. Но я углядел другой выход. Ты дала мне вдохновение, а теперь и моему брату новую надежду. Он ещё никогда не был таким живым и это твоя заслуга.

— Велика заслуга, — буркнула девушка.

— Мне помнится, ты хотела стать врачом? — неожиданно спросил собеседник. — Киран мне так говорил.

— Хотела. До того, как потеряла память.

— Ну вот, у тебя есть шанс совершить бескорыстное добро — исцелить несчастную душу моего брата.

Зелёные глаза глянули с тихой злобой.

— И что, тогда ты тоже станешь человеком? — глухо произнесла она.

Трой резко остановился, с силой прижимая спутницу к себе, больно сдавил горло рукой и прошипел сквозь зубы:

— Я сказал, исцелить душу брата, а в мою лезть ни к чему.

— Так ты сам мне её изливаешь, — осмелев, ответила Ева, пытаясь ослабить его железную хватку. Мужчина усмехнулся, чуть разжимая пальцы.

— Я всего лишь говорю тебе о фактах, — спокойно продолжил он. — Если я начну изливать душу, то ты захлебнёшься собственным ужасом, детка.

— Значит всё-таки дьявол, — прошептала она, не чувствуя ни страха, ни отвращения, только странную жалость к темноглазому демону.

Холодная ладонь оставила шею, мучитель продолжил свой неспешный шаг. Девушка несколько секунда приходила в себя, стараясь отдышаться, потом поплелась за ним — деваться всё равно было некуда.


— Я хочу, чтобы ты снова начала писать, — холодно произнёс Трой после нескольких минут молчания, когда спутница наконец догнала его, — в ближайшее время.

— Но у меня нет желания, — проронила она обижено.

— Меня это мало волнует. Могу дать пару недель, чтобы ты немного освоилась. А потом, пощады не жди.

Ева испуганно глянула на собеседника, его лицо оставалось равнодушным.

— В каком смысле? — нерешительно спросила она.

— Ты действительно хочешь, чтобы я объяснил? — он бросил на пленницу лукавый взгляд, вполне говорящий за себя.

— Нет, — шепнула она, опуская голову. Странно приподнятое настроение с грохотом приземлилось где-то на самом дне сознания, и на смену ему пришла уже знакомая безвольная обреченность.

— Пойдём-ка обратно, — предложил мужчина, видя, как изменилось лицо спутницы.

Та молча кивнула, и они ускорили шаг, направляясь к дому.


В восемь утра в спальню девушки без стука ввалился счастливый Киран с огромным букетов цветов.

— Мне Трой сказал, что ты не спишь! — с улыбкой произнёс он, подходя ближе к немного удивленной возлюбленной, сидящей на широком подоконнике и, до того, бесстрастно рассматривающей оживлённую улицу. — Пойдём сегодня куда-нибудь? — с надеждой предложил юноша, протягивая ей цветы. Ева недовольным взглядом указала ему, чтобы положил букет на постель, затем снова отвернулась к окну.

— Прости. Мне не хочется, — холодно ответила она. Ухажер чуть погрустнел, но тут же вновь заулыбался.

— Понимаю, тебе нужно прийти в себя. Хорошо, я не буду тебя трогать сегодня, только говори, если что-нибудь будет нужно, ладно?

Она молча кивнула, не глядя на собеседника и обернулась, лишь когда услышала звук закрывающейся двери. Зелёные глаза без интереса глянули на букет — он был просто шикарным, подобран в пастельных бежевых тонах, с крупными свежими бутонами, разбавленными бледно-зелеными стебельками и травинками, аккуратно завёрнут в красивую упаковку. Бесстрастный взгляд быстро скользнул по всему этому великолепию, и девушка снова отвернулась к окну. Ей не хотелось ничего. Ничего в этом доме и даже в этом мире. Душу терзало гнетущее ощущение, что в жизни началась новая ступень, но вела она вниз — в саму преисподнюю.


Ближе к обеду невольница наконец собралась с мыслями и взялась за письма для близких. Чувства к ним были очень крепкой ниточкой, связывающей её с домом и болезненно тянущей сердце немой тоской. Единственным выходом, который виделся девушке, для избавления от щемящей печали — оборвать эту невидимую связь.

Она писала, комкала бумагу, снова писала, снова комкала. Слова не шли, всё хотелось сказать, как она любит отца и мать, как скучает. Но разве им от этого станет легче? Наконец, Ева глубоко вздохнула, пересиливая себя, и начала сначала. Получалось не очень, рука отказывалась выводить откровенную ложь, но девушка заставляла себя:

«…Больше не смогу жить взаперти…» — писала она, якобы обвиняя родителей: «…Я нашла свою любовь и предназначение…» — какой вздор.«…Возможно, мы ещё увидимся, но, скорее всего, с этого дня я умерла для вас, как дочь» — хотела добавить беглянка, но не стала, поставила жирную точку и быстро сложила листок бумаги в конверт, не перечитывая. Письмо получилось настолько циничным, что она сомневалась, сможет ли сама прочесть его без лишних эмоций и отвращения к собственной жестокости. Хотя, отвращения хватало и без того.

Послание для Саши вышло ещё хуже. Она в таких красках расписала свои несуществующие чувства к Кирану и желание красивой жизни, что не сомневалась — это заставит друга возненавидеть её и заклеймить продажной тварью. Скрепя сердце, обманщица выводила неровные буквы дрожащей рукой. В конце она холодно сообщила, что Карина жива и добавила, чтобы Саша нашёл свою лучшую подругу и жил с ней долго и счастливо. Запечатав оба конверта и написав адреса, Ева отдала их Кирану, попросила отправить. Парень недовольно глянул на строки получателей.

— А этому-то зачем писать? — непонимающе нахмурился он.

— Послала его к чёрту и сказала, что теперь моя жизнь станет действительно счастливой, — равнодушно ответила блондинка, удаляясь обратно в свою комнату, — пусть мучается.