— Ева! Стой!!!

Это заставило бежать ещё быстрее, наплевав на вернувшийся мучительный жар. Выскочив из здания, она резко свернула влево и, чуть не растянувшись на льду, помчалась дальше. Дыхания не хватало, казалось, что сведенная ледяным воздухом грудь уже не может двинуться, что драгоценный кислород, разлетающийся, с бешено циркулирующей кровью, вот-вот закончится и тело откажется преодолевать боль, она пробежит ещё немного и рухнет замертво в грязную снежную кашу. Но всё же, будет свободной. Метание запуганных мыслей нарушил толчок — кто-то обхватил за талию и увлек вместе с собой на жесткий промёрзший асфальт. И без того пылающее и ноющее тело болезненно сжалось от удара, из лёгких вырвался не то стон, не то вздох и слёзы сами покатились из глаз.

— Ты решила сбежать?! — раздался громкий, чуть запыхавшийся голос из-за спины. Его нелегко было узнать. Когда прежде девушка слышала Кирана в момент гнева или негодования? Первый и единственный раз до этого — на выпускном, перед тем, как познакомиться с его «заботливым» старшим братом. Сейчас этот надорванный голос показался Еве страшнее, чем даже самый дикий и яростный крик Троя, потому что он возвещал об окончании кратковременной, мимолётной свободы, врезался в гудящие мысли приговором к новым страданиям и неминуемой гибели за попытку бегства.

Но это был странный день — день злых и добрых сюрпризов.

— Отпусти, пожалуйста, отпусти, — шептала беглянка непослушными губами, корчась от боли, когда чьи-то руки подняли её с земли, поставили на ноги и встряхнули слегка, чтобы привести в чувства. Но мышцы отказались напрягаться, их свело судорогой, и девушка беспомощно повисла в крепких объятьях. Всё тело пылало и стонало каждой клеточкой, глаза открывать не хотелось, но это было необходимо. Ей нужно было взглянуть на преследователя, так, чтобы он увидел во взоре её страдания, чтобы почувствовал хоть малую каплю всех её душевных мук, чтобы от мольбы сердце сжалось и защемило, чтобы он сжалился над несчастной загнанной жертвой. Это стало последней надеждой, но, открыв глаза, Ева сквозь слёзы увидела Кирана неподвижно лежащим в снегу у её ног. Сердце переполнилось ужасом и надеждой. Плывущий взгляд скользнул по рукам, не дающим упасть, и страх развеялся, уходя колючим холодком от груди по всему ноющему телу, пробегая по коже и улетучиваясь с кончиков дрожащих пальцев. Плотная ткань тёмно-зелёной куртки — всё, что нужно было увидеть, чтобы потерять сознание со спокойной душой, окутанной лёгкой дымкой ожидания чуда.

30. Тепло

Долго ли пришлось пробыть в мрачном забытье — Ева не ведала. Она помнила лишь, что приходить в себя было невероятно тяжело. Жар и боль сковали тело сразу, как только появилось первое его осязание. Словами не передать всего букета ощущений, что пришлось преодолеть хрупкой девушке, чтобы просто начать дышать, почувствовав, что воздуха критически не хватает, чтобы открыть глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит из-за невыносимого давления в шумящей голове, чтобы попытаться пошевелиться, напрягая растянутые, загнанные мышцы. Но всё же, очнуться ей удалось, и награду за свои усилия она получила тут же — самые ласковые на свете глаза одарили её тревожно-заботливым взором, а нежнейшие в мире руки окутали блаженным теплом кусочек её тела, хоть и небольшой, но достаточный для зарождения уверенности в реальности происходящего и надежды на счастье. Пальцы Саши легко и несмело поглаживали бледную кожу изможденного лица, он смотрел с едва заметной улыбкой на то, как страдалица приходит в себя. Когда она попыталась сказать что-то, друг укоризненно поднял палец, легко покачал головой и шепнул, наклонившись ближе:

— Не говори ничего, — тёплое дыхание едва коснулось щеки, по коже побежали мурашки. — Теперь ничего не нужно говорить.


Вскоре пришёл доктор, осмотрел пациентку, качая головой и что-то бормоча себе под нос, и наконец заключил, что ей нужен постельный режим, усиленное питание и здоровый сон. Затем он выписал какой-то длиннющий рецепт, всучил его Саше, ещё раз покачал головой и удалился. Мужчина пробежался глазами по списку препаратов и рекомендаций, почесал напряженно заросшую щетиной щёку и присел на стул у кровати девушки.

— Ты не будешь убегать, пока я схожу в аптеку? — спросил он с доброй улыбкой, но вместо ожидаемого движения уголков припухших бледно-розовых губ в ответ, увидел напуганные глаза полные слёз.

— Не уходи, пожалуйста, — прошептала Ева еле слышно, не в силах больше сдерживать чувства, она зажмурилась от подступающего страха одиночества, готовая бежать за последней искоркой света в своей жизни и никогда от неё не отставать, — я не выдержу больше…

— Не плачь, — голос Саши был так нежен, что сердце сжалось ещё сильнее от представления того, через что он сам прошёл, чтобы спасти заблудшую подругу и каких трудов, должно быть, стоило сохранить к ней тёплые чувства. Его губы легко касались пылающей лихорадочным румянцем щеки, собирая прозрачные солёные слёзы, которые всё бежали тонкими струйками из-под болезненно сжатых век.

Девушка в испуге открыла глаза, услышав тихий вздох и почувствовав, как проминается постель рядом с ней под весом мужского тела. Она давно привыкла бояться подобных ощущений: последние полгода они неизменно сулили боль, стыд и порочную жажду наслаждения, которая теперь, рядом со светлым ангелом надежды, ей окончательно опротивела.

Саша без лишних колебаний лёг рядом с возлюбленной, обхватил руками застывшее в напряженном ожидании тело, прижал к себе некрепко, чтобы не сделать больно, прислонил её голову к своей груди и так замер, прикрыв глаза. Привычные страх и тревога быстро рассеивались под мерное биение его сердца где-то около уха. Уверенный, гулкий стук успокаивал, наполнял трепетным ожиданием чуда и долгожданным покоем, согревал замёрзшие давным-давно счастливые нотки истерзанной души. Просто дарил своё тепло, не требуя ничего взамен…


Мужчина лежал неподвижно, и почти не дыша, пытаясь сопротивляться предательскому волнению и трепету — никогда ещё он не был так близко к любимой. Вспышки желаний собственного тела казались бесчеловечными, Саша гнал нестерпимое возбуждение, помня, что лишь тепло души способно исцелить сердечные раны страдалицы, в которой и не узнать теперь милой, весёлой, мечтательной Евы, очаровавшей его когда-то. Но он любил и эту девушку — бледную, худую, с изможденным долгой неволей и болезнью лицом, с припухшими и покрасневшими от слёз глазами, истерзанную неизвестными ему муками. Он любил ещё сильнее, пройдя нелёгкий путь в поисках избранницы, испытав немало душевных страданий и преодолев множество препятствий. Теперь он с замирающим сердцем сжимал горячее тело подруги в своих объятьях и понимал, что чувства стали лишь крепче после всего пережитого. Знал, что бы ни происходило с ней раньше в проклятом доме двух странных братьев, это не в силах пошатнуть или ослабить то незыблемое чувство, что овладело душой уже очень и очень давно, и преданный спутник верил — так будет всегда.

Когда дыхание углубилось и тело перестало подрагивать в тревожной дрёме, когда девушку окутал хоть и беспокойный, но достаточно крепкий сон, он наконец позволил себе вдохнуть полной грудью и осторожно отстранился от пылающей в новом приступе жара возлюбленной. Заботливо поправив одеяло, Саша поспешил в аптеку, чтобы успеть вернуться до её пробуждения, он не хотел вновь оставлять бедняжку в бреду наедине со страхом и гнетущими воспоминаниями.


Через час Ева проснулась в холодном поту, тревожный сон, навеянный болезненной горячкой, с трудом позволил опомниться и понять, где она находится. В полутёмной комнате никого не было, за стенкой что-то шуршало и постукивало, если бы не заложенный нос, то можно было почувствовала в воздухе запах свежей выпечки и горячего куриного бульона. Чуть помедлив, приходя в себя после дурного сна, блондинка нерешительно сползла с кровати. Одежда была влажной и неприятно холодила кожу, хотелось переодеться, но она не взяла с собой из покинутой темницы ничего, кроме старой тетради и тех вещей, что были на ней. Немного подумав, девушка всё же стянула с себя мокрые тряпки и, закутавшись в тонкое одеяло, пошла на тихий звук по шершавому ворсу ковра босыми ногами.

Даже неяркий жёлтый свет кухонной лампы болезненно резал глаза, Ева щурилась, остановившись в дверном проёме и молча глядя на то, как Саша в джинсах, белой рубашке нараспашку и красно-коричневом фартуке спешно шинкует что-то на доске около плиты, не замечая наблюдательницу. Какое-то время она просто смотрела на друга и вновь удивлялась тому, как сильно он повзрослел, как возмужал за какие-то пять месяцев. Или за два года? Возможно, слишком увлекшись своими переживаниями летом, она не и заметила, как вырос бывший одноклассник. Давно он вытянулся, раздался в плечах? Стал таким привлекательным с непривычной короткой щетиной над верхней губой, на широких скулах и подбородке. «Сколько ему лет?» — вдруг подумала девушка, окончательно отвлекаясь от терзающей головной боли: «Всего девятнадцать? Да, девятнадцать с половиной, а в глазах, наверное, все тридцать».

Мужчина чуть вздрогнул от неожиданности, заметив краем глаза светлое пятно, маячащее у двери, он обернулся, улыбнулся радостно и тут же напустил на себя не слишком правдоподобную серьёзность.

— Тебе пока не нужно вставать, — произнёс он с заботливым укором, оставив готовку и подходя ближе к бледной подруге. — Что-то случилось?

— Мне просто, — Ева ощутила, как ноги начинают дрожать под добрым, но строгим взглядом, — было немного страшно.

Саша подошёл почти вплотную, задержался на секунду и вновь улыбнувшись, обнял её вместе с белым одеялом, чуть раздувшимся под давлением сильных рук. Девушка не знала, что спутник хотел сказать своими объятьями, но эта близость стала какой-то неожиданной подзарядкой. Будто он почувствовал, что подопечная начинает нервничать и тут же уничтожил все её страхи своим теплом. На душе сразу стало легче и дурные мысли, не дававшие покоя после неприятного сна, быстро утихли.

— Не бойся ничего, — негромко успокаивал мягкий голос, — я больше никому тебя не отдам, — юноша вдруг решил, что говорит лишнее, чуть отпрянул, улыбнулся добродушно. — Иди в кровать, я сейчас приготовлю ужин и всё принесу.

Ева опустила глаза, поджала губы.

— Я не хочу лежать. Можно посидеть с тобой? — ей казалось, что если вновь остаться наедине со своими мыслями, то они неизбежно продолжат глодать душу изнутри. А находиться здесь — рядом с заботливым покровителем, пусть и терпеть при этом лишнюю боль в измученном теле, было настоящим спасением.

— Ты что, разделась?! — внезапно покраснев и резко отвернувшись, возмутился Саша, когда его взгляд скользнул по полуобнаженному телу девушки, бессильно опустившей руки после крепких объятий. Она тут же опомнилась и укуталась обратно в чуть сползшее одеяло.

— У меня всё мокрое, — смущенно проронила невольная соблазнительница, ощущая, как густой румянец заливает лицо.

Мужчина снова посмотрел с напускной строгостью.

— И поэтому ты пошла босиком по холодному полу? Сейчас же в душ! Прогреешься и наденешь пока мою одежду.

Ева кивнула и послушно засеменила обратно в коридор, чтобы найти где-нибудь дверь, ведущую в ванную комнату.

Друг принёс свои рубашку и брюки, повесил на крючок чистое полотенце и собирался уже выходить.

— Подожди, — окликнула девушка нерешительно. Он остановился и обернулся в ожидании.

— Останься, пожалуйста, со мной, — опустив глаза от жуткого смущения, прошептала блондинка.

— Зачем? — парень неловко кашлянул, не понимая её намерений.

— Чтобы не было страшно, — произнесла она одними губами, сгорая от стыда и понимая, что выглядит сейчас, как трёхлетний ребёнок, который дрожит после ночного кошмара и просит родителей посидеть у его постели. Но было действительно жутко и, чем дольше Саша находился рядом, тем сильнее она боялась отпускать защитника от себя хоть на минуту.

Он озадаченно потёр подбородок, радуясь неверности своих скорых догадок — и как вообще ТАКОЕ могло прийти в голову?

— Хорошо, я отвернусь тогда.

Ева скинула одеяло, как только он отвёл глаза, и быстро спряталась за пёстрой шторкой.

Чуть горячая вода дарила невероятное наслаждение для дрожащего в ознобе тела, становилось хорошо и легко, дурные мысли вовсе пропали, и появилось первое невесомое чувство перерождения — выхода из кокона страхов и безразличия, сулящего противной гусенице, стать прекрасной бабочкой.

— А ты давно приехал сюда? — неожиданно даже для самой себя спросила девушка. Ощущение, что она не может сейчас встретиться с другом взглядом, давало странную уверенность и лёгкость в изложении мыслей. После недолгого молчания послышался ответ:

— Четыре дня назад, — он помедлил ещё немного и продолжил. — Позавчера нашёл тот дом, но охранники не пропустили меня дальше холла. Вчера дежурил сутра на улице. Даже не поверил, когда увидел тебя. Да ещё и одну.