– Звучит заманчиво.

Доктор Диксон вернул пустой бокал на стол.

– Вынужден вас оставить, – сказал он. – У меня куча дел.

– Надеюсь, сегодня ты никого не оперируешь и не приближаешься к пациентам с чем-то, что напоминает иглу или скальпель? – спросил Вивиан.

Роберт широко улыбнулся – обычно он пил мало и редко, и после двух бокалов шампанского в его глазах появились озорные искорки.

– Не волнуйтесь, доктор Мори, – сказал он. – Максимум я позову вас, и мы выпьем еще по бокальчику – за упокой несчастного .

Алиса покачала головой – она спокойно относилась к шуткам о смерти, но большой поклонницей черного юмора не была.

– Мне нужно разобрать бумаги, – пояснил доктор Диксон. – Счастливо оставаться.

– Он неисправим, – сказала доктор Кэмерон, провожая взглядом коллегу.

Вивиан посмотрел на нее.

– Так что ты думаешь по поводу выходных?

– Посмотрим, есть ли у Жана какие-то планы.

– Ты не можешь во всем зависеть от мужа, Алиса. У тебя есть право на личное пространство.

Она вздохнула.

– Если бы на моем пальце не было обручального кольца, вероятно, я рассуждала бы иначе.

– Ты говоришь так, будто брак – это пожизненный срок в тюрьме строгого режима.

– Я не хочу обсуждать это, Вивиан. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Расскажи мне, почему твои пять минут оказались двадцатью минутами. Или мне на самом деле стоит обидеться?

– Расскажу с удовольствием. У меня была пациентка. Афродита.

Доктор Мори присел на стол.

– Не знал, что ты ее личный гинеколог.

– Ее личный гинеколог взял больничный, и она пришла ко мне.

– О чем вы разговаривали целых двадцать минут?

Алиса сделала паузу.

– Я не могу обсуждать с тобой больничную карту пациента. Думаю, ты меня понимаешь. Если она сочтет нужным, то все тебе расскажет.

– А в тот раз, когда ты искала меня в кафетерии, она тоже была у тебя?

Алиса посмотрела на выходящих из зала врачей.

– Нет, – ответила она, а потом улыбнулась и положила руку ему на плечо. – Ничего страшного не произошло. Не делай такое лицо, будто завтра наступит конец света. Если бы ты знал, сколько у нас, женщин, чисто женских проблем, ты бы поблагодарил Господа за то, что он создал тебя мужчиной.


Услышав звук открывающейся двери, Афродита поставила диск в проигрывателе DVD на паузу и, поднявшись из кресла, направилась в прихожую. Несколько секунд она смотрела на то, как Вивиан кладет перчатки в карман и снимает плащ.

– Рановато ты сегодня, – сказал он ей. – Я думал, у тебя репетиция.

– Мы закончили раньше. Ты, наверное, голоден. Пойдем, я разогрею ужин.

– Я не хочу есть, но от чашки чая не откажусь.

На кухне Афродита открыла один из шкафов и достала оттуда деревянную шкатулку с чаем.

– Прости, что не пришла сегодня, – сказала она. – Но у меня есть для тебя подарок. Правда, тебе придется немного подождать, с ним возникли некоторые сложности. Думаю, ты его получишь через неделю – как раз ко дню рождения.

– Буду ждать с нетерпением. – Вивиан сел за стол и подвинул к себе пепельницу. – Что ты смотрела?

– «Доктора Хауса».

– Никогда не замечал за тобой любви к медицинским сериалам.

– Я тоже. Но мне было скучно, и я решила просмотреть твои диски. А теперь не могу остановиться, уже почти досмотрела первый сезон. Мне нравится доктор Кадди. А тебе?

– Для меня они с Хаусом делят пальму первенства на протяжении всех четырех сезонов, которые я успел посмотреть. Как прошел твой визит в полицейский участок?

Афродита бросила на него короткий взгляд и снова сосредоточилась на приготовлении чая.

– Утомительно , – ответила она.

– Ты не хочешь объяснить мне, что произошло?

– Что именно? То, каким образом пистолет Ника оказался в ящике моего письменного стола? Он уже давно там лежит, Ник дал мне его для самозащиты и не соглашался забирать обратно. Я не прикасалась к нему целую вечность. Почти забыла о том, что он у меня есть.

– Я не хочу даже слышать о том, что ты имеешь что-то общее с Тейлорами, Дита. И, надеюсь, это был последний визит полиции в мой дом.

Афродита поставила на стол две чашки с чаем.

– Я думала, ты позвонишь, – сказала она. – И ты обещал приехать.

– Я приехал. Но выяснилось, что меня опередил милый джентльмен по имени Адам Фельдман.

– Ты мог позвонить потом.

– Я не хотелмешать .

Афродита взяла чашку и посмотрела на Вивиана. Он курил, изучая приоткрытое окно и колеблющиеся от ветра занавески.

– Ты ревнуешь? – спросила она.

– Если тебе нравится так думать, то да.

– Никто из нас не давал тебе повода.

– Мне не нужен повод.

– Кто бы сомневался.

Афродита тоже закурила и, положив руку на стол, критически оглядела свои ногти.

– Давай поговорим откровенно, Дита. Я считаю, что наши отношения имеют право на жизнь только в одном случае – если у нас друг перед другом не будет никаких тайн, и я тебе говорил об этом много раз. Мне надоело дожидаться очередного секрета из твоего прошлого, который, как чертик, выпрыгнет из табакерки. Последние пару дней я думал… – Вивиан замолчал. – Впрочем, не важно. Что бы ни произошло в твоем прошлом, Дита, я приму все, и ты можешь рассказать мне об этом. То же самое касается и моего прошлого.

– Зачем тебе это?

– Затем, что я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я не могу прожить всю жизнь с человеком, которому не доверяю.

Афродита потушила недокуренную сигарету в пепельнице.

– Замуж ? – переспросила она. – Ты шутишь ?

– Не так давно ты сама спрашивала у меня, почему я не предлагаю тебе выйти за меня замуж. Я подумал и решил, что ты права. Мы четыре года живем вместе, ведь это не может продолжаться вечно. Отношения должны развиваться. Или ты со мной не согласна?

– Согласна. – Афродита запоздало подумала о том, что зря потушила сигарету, и закурила в очередной раз. – Скажи мне… это, конечно, просто предположение, но мне важно знать. Если бы ты узнал, что я беременна, ты бы сделал мне предложение раньше?

Вивиан поднял бровь.

– Странный вопрос. Да я был бы самым счастливым человеком на свете!

– На самом деле?

– Конечно. По-моему, все нормальные люди так реагируют на подобные новости.

– И ты бы… не боялся, что ребенок привяжет тебя ко мне?

– Я не понимаю, зачем ты это спрашиваешь, Дита. Или ты хочешь рассказать мне что-то, о чем я не знаю?

– Да. Но это не связано с ребенком. Я хочу рассказать тебе… мы с Ником были родственниками.

– Он был твоим сводным братом. Я знаю.

Афродита подняла глаза.

– Мне рассказал об этом молодой человек, коллега детектива, – продолжил Вивиан. – Он, видимо, был уверен в том, что я в курсе дел. Я заставил его почувствовать себя неуютно.

– И что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что в этом нет ничего странного или предосудительного. Моей первой женщиной была моя сводная сестра.

От удивления Афродита даже поднялась со стула.

– Как? – выдохнула она.

– Дочь Джозефа, мужа моей матери – его ребенок от первого брака. Джозеф с мамой месяца три переписывались и перезванивались, а потом он приехал к ней вместе с дочерью. Она была старше меня на пару лет, уже училась в университете. До нее я был так увлечен учебой и предстоящим поступлением, что почти не смотрел на девушек – и тем более не приглашал их на свидания. А когда я увидел ее, у меня будто что-то щелкнуло в голове. Первое время я даже боялся этого чувства – отчасти потому, что оно практически не поддавалось контролю, отчасти потому, что я не мог понять, что это за чувство. Пока однажды я окончательно не понял, что не могу держать его в себе. Они гостили у нас неделю, и это была самая чудесная неделя в моей жизни. Ты как-то спрашивала у меня про мой медальон. Ее звали Рэне, это слово почти созвучно с французским «лиса». За день до отъезда она подарила мне медальон с выгравированной головой лисы.

– С ума сойти, – только и сказала Афродита. – Ты рассказывал мне про Беатрис, но и словом не обмолвился о своей первой женщине! А что сказала твоя мама?

– Слава Богу, она об этом не знала. Любовная связь с моим отцом – это единственный грех, который она совершила. У нее всегда были твердые моральные принципы, и она осуждала людей, которые на них плюют. Держу пари, у нее случился бы сердечный приступ , узнай она хотя бы о части моих приключений.

Афродита поднялась, подошла к Вивиану и села к нему на колени.

– Хватит на сегодня откровений и рассказов о прошлом, – сказала она. – Пойдем спать. Мне завтра рано вставать.

– Да, мне тоже. Завтра я занят целый день – у меня десять пациентов. И первый из них – Джеральд Гентингтон. Какая мука – выслушивать россказни про его эротические сны с самого утра…

– Кстати, тебе звонила доктор Портман. Попросила передать, что завтра задержится. У нее такой… проникновенный голос. Когда ты его слышишь, тебе не хочется ее изнасиловать?

– Это желание становится сильнее, когда я на нее смотрю.

Афродита мечтательно улыбнулась.

– Я бы с удовольствием посмотрела на то, как ты ее трахаешь…

– Скорее, это я бы с удовольствием посмотрел на то, как вы занимаетесь любовью. Потому что она предпочитает женщин.

– Какими глупыми вещами люди начинают забивать себе голову, когда речь заходит о сексуальной ориентации…


Глава двадцатая

– Где же ваши записи, господин Гентингтон? Неужели вы забыли их дома? В следующий раз я не буду назначать вам сеанс на восемь утра. Вы хотите кофе?

Джеральд покачал головой.

– Нет, доктор, благодарю вас. У меня кофеиновая диета – когда вы выпиваете пять чашек в день, рано или поздно приходите к выводу, что следует придержать лошадей.

– Вы правы. Так что же, вы не принесли свой дневник?

– По правде говоря, сегодня я ограничен во времени, поэтому, если позволите, мы сократим нашу встречу. И я хотел поговорить с вами не о моих снах, а об Анжелике.

Доктор Мори сцепил пальцы и посмотрел на пациента.

– Я внимательно слушаю вас, господин Гентингтон.

– Во время одного из прошлых сеансов вы сказали мне, что я не спрашиваю у своей… темной половины, чего она хочет. Что я использую ее, но ничего не даю ей взамен. Я пришел к выводу, что вы правы. В итоге я взял два билета до Амстердама – для себя и для своего друга – и решил, что было бы неплохо развеяться. Я тысячу лет никуда не ездил отдыхать. И… у вас никогда не было такого ощущения, будто вы переживаете второй медовый месяц? – Джеральд помолчал, оценивая свои слова. – Ну… вы поняли меня.

Доктор Мори зевнул, и Джеральд это заметил. Вивиан улыбнулся, пытаясь скрыть смущение.

– Это примерно то, что не давало мне спать этой ночью. Простите. Умираю от усталости.

– У меня такое ощущение, будто я снова влюбился в собственную жену – совсем как тогда, когда впервые ее встретил. Тогда я влюбился с первого взгляда, хотя до этого не верил, что такое возможно. И сейчас я испытываю похожие ощущения, но в миллион раз сильнее. Я впервые за все время нашей совместной жизни поймал себя на мысли, что с утра мне не хочется уходить. Что мне хочется провести с ней весь день. И что я был бы рад вообще не уходить из дома, быть с ней двадцать четыре часа в сутки.

– В этом нет ничего странного, мой друг. Вероятно, вы сделали или сказали что-то, что повлекло за собой такую реакцию. Как я понимаю, вы говорите, прежде всего, про секс?

– Да, но не только. Она изменилась. Стала другой. Она… как бы сказать? Она стала женщиной . Раньше меня в ней притягивала неприступность, какая-то скрытность, может, даже застенчивость. А теперь в ней этого нет, но я хочу ее только сильнее. – Джеральд пожал плечами. – Или я был слеп, как последний осел, и не видел в своей жене женщину, или… – Он рассмеялся. – Это прозвучит дико, но если бы я не знал ее так хорошо, то подумал бы, что она завела любовника.