– Занимательная история.

– Отношения у них забавные. Как ты знаешь, они живут вместе. Редко появляются на людях как пара – разве что если их куда-нибудь пригласят. Вивиан оплачивает ее учебу в университете – именно он настоял на том, чтобы она не просто мечтала стать актрисой, но и делала что-то конкретное. Она тратит его деньги на украшения, косметику и платья. Регулярно они ссорятся – точнее, она собирает вещи и уходит, но через пару-тройку дней возвращается. Но что между ними происходит на самом деле – этого не знает никто.

Адам ответил на предложение подошедшей официантки принести еще коньяка отказом. Стивен взял плащ и поднялся.

– Прошу прощения, мне пора бежать. Надеюсь, мой ответ тебя удовлетворил?

– Да. Если не думать о том, что у меня появилась еще куча вопросов.

– Советую задать эти вопросы доктору. Но до этого подумай еще разок, на самом ли деле тебе это нужно.


Глава шестая

На город понемногу спускалась ночь, и в квартире уже было сумеречно, но Афродита не торопилась включать свет в ванной. Она стояла в полумраке, разглядывая себя в зеркале, и расчесывала волосы. В какой-то момент она сосредоточилась на своем отражении, и появившийся за спиной Вивиан показался ей привидением.

– Господи, ты меня напугал! Подкрадываешься, да еще и в темноте!

– Я хотел включить свет, но в последний момент передумал. Решил, что после вчерашнего у тебя болит голова.

– После вчерашнего? О чем ты?

– Тебе лучше знать. Судя по тому, что ты не ночевала дома, вечер у тебя выдался замечательный .

Вивиан подошел к ней и присел на высокий стул рядом с ванной.

– Я нигде не ночевала, – ответила Афродита, снова взяв щетку для волос. – Я пришла домой около семи. Ты спал.

– Тем не менее, ты уже второй раз за этот месяц приходишь домой под утро.

– Ты тоже два раза за этот месяц не ночевал дома.

– Только один раз. Во второй раз я был на работе .

Она передернула плечами, не отвлекаясь от своего занятия.

– Мне кажется, в последнее время мы слишком часто обсуждаем эту тему, – снова заговорил Вивиан. – Ты помнишь, о чем мы договаривались?

– Не больше одной ночи в месяц. Но ты на этот раз позволил себе…

– Не знаю, как насчет твоих любовников, но пациенты не могут сказать «сегодня у меня не будет сердечного приступа» или «сегодня я не попаду в аварию и не буду при смерти», и удивляют в самый неподходящий момент. И порой чаще, чем два раза в месяц.

Афродита положила щетку возле зеркала и посмотрела на него.

– Ты, в отличие от меня, можешь совмещать приятное с полезным. Большинство твоих любовниц могут подождать, пока ты разберешься с пациентами. Вы работаете вместе.

– Так как ты провела вчерашний вечер?

– Опрокинула пару рюмок в клубе, поехала домой к одной из подруг, мы пошли в другой клуб… и там сидели до утра. Я видела твоего обожаемого Адама. Он был в компании Джеральда Гентингтона, а потом Джеральд ушел, и к нему за столик подсел Стивен Адамс.

– Адвокат?

Афродита кивнула и, снова повернувшись к зеркалу, принялась заплетать волосы в косу.

– Они так мило шептались целых полчаса.

Вивиан поднялся и подошел к ней. Афродита оглядела его и сморщила нос.

– От тебя пахнет женщиной , – уведомила его она.

– Тебе это не нравится?

– Слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него в двух слова.

– Да, ты права. Особенно если учесть, что я пошел спать в восемь вечера и проснулся недавно. Наверное, в это время в моей кровати была таинственная незнакомка?

– Зная тебя, предположить можно все.

– Незнакомка позволила себе заходить в мой кабинет, рыться в ящиках моего письменного стола и забирать то, что ей не принадлежит?

Афродита улыбнулась и, бросив взгляд в зеркало, провела рукой по волосам.

– Что взяла таинственная незнакомка? Твою любимую закладку с золотистой кисточкой? Твой паркер? Или негодяйка стащила карандаш, которым ты подчеркиваешь цитаты в книгах?

– Что бы это ни было, ей следует это вернуть .

Она понимающе кивнула и направилась в сторону кухни.

Пару минут Вивиан наблюдал за тем, как она включает чайник, достает из шкафа кофейную чашку и открывает холодильник в поисках чего-то, что могло бы стать подходящим для позднего завтрака.

– Ты так и будешь молчать? – спросил он. – Или что-нибудь ответишь?

– Я уже много раз отвечала. А теперь решила, что мне надо что-то предпринять. Так что теперь твое сокровище будет у таинственной незнакомки. Потому что ей надоело смотреть на то, как ты убиваешь себя этой гадостью.

– Ты хочешь посмотреть на то, как я умираю без этой гадости?

– Неплохой вариант. Без нее ты не будешь умирать медленнее.

Афродита взяла нож и разрезала извлеченное из холодильника яблоко на две части.

– Хочешь? – предложила она. – В красных яблоках много витаминов. Но только если есть с кожурой.

Вивиан присел у стола и закурил, подвинув к себе пепельницу. Афродита вернула одну из половинок яблока в холодильник, а вторую разрезала на две части и принялась вынимать сердцевину.

– Какое у тебя давление? – спросила она.

– Не стоит интересоваться чем-то только из вежливости, это производит плохое впечатление.

– Ты не хочешь поехать в больницу? Они поставят тебе капельницу…

– Я не собираюсь ехать в больницу. Я хочу, чтобы ты вернула мне чертов пластырь! Сейчас же!

Афродита, уже взявшая было вскипевший чайник, поставила его на место.

– Нет, я не могу так жить, – сказала она. – Ты говоришь, что мы мало времени проводим вместе. Упрекаешь меня в том, что я не ночую дома. Но когда я говорю, что тебе нужно пойти к врачу, ты не собираешься этого делать! Что должно произойти? Ты должен упасть в обморок перед пациентом? На операции? Когда-то ты говорил мне, что человеческая жизнь — это самое дорогое, что только может существовать. И что за нее надо бороться всеми силами. А что я должна думать теперь? Или ты хочешь, чтобы я продолжала быть дурой и делать вид, что ничего не замечаю? С утра уходить на учебу, потом ехать на съемки, по вечерам гулять по клубам и не обращать внимания на то, что происходит? Тебя убьет не рак, а твой опиумный пластырь , без которого ты не можешь жить!

Вивиан подошел к ней и взял со стола одну из четвертинок яблока.

– Иногда, – продолжила Афродита, – мне начинает казаться, что пластырь для тебя важнее, чем я.

– Иногда, – ответил Вивиан, не поднимая глаза и изучая яблоко, – мне хочется, чтобы ты почувствовала мою боль . Всего лишь на пятнадцать минут. И тогда ты меня поймешь.

– Когда было больно мне, рядом со мной был ты . И я решила, что мне стоит жить. Хотя бы ради тебя. А теперь рядом с тобой есть я, но тебя это, судя по всему, не волнует.

Он протянул руку и погладил ее по волосам.

– Порой я думаю, что жизнь для тебя — это кино. И ты каждую минуту играешь какую-то сцену.

– Порой мне кажется, что вся моя жизнь — это один большой фильм. С отличным сюжетом, но порой таким иррациональным, что я думаю — это на самом деле происходит со мной? На самом ли деле человек, который для меня не просто кто-то, с кем я живу и сплю, когда-то умолял меня не сдаваться и жить дальше, а теперь пропускает мимо ушей мои слова?

Вивиан поднял ее голову за подбородок, и Афродита, поморщившись, попыталась освободиться.

– Если этот кто-то на самом деле так важен для тебя, почему ты заставляешь его страдать ?

– Мне больно, Вивиан.

– Это хорошо. Иногда в нашей жизни бывают моменты, когда чувствовать боль полезно. Это на один маленький шаг приближает нас к осознанию того, что больно бывает не только нам, но и другим людям . Подумай о том, что та боль, которую чувствую я, в миллион раз сильнее той боли, которую чувствуешь ты. Или ты забыла, каково это — когда ты живешь и боишься того, что будет завтра? Когда тебе кажется, будто ты одна во всем мире? Ты помнишь, благодаря кому ты сейчас стоишь здесь, а не коротаешь дни в публичном доме? Или это не я когда-то нашел тебя на улице? Может, тебе плохо живется? Я даю тебе мало денег? У тебя мало одежды, косметики, обуви? Тебе не нравится твоя машина? А если все это тебя устраивает, то чего тебе не хватает ? Может, секса? Не думаю. То, что не успеваю дать тебе я, дает кто-то другой.

Афродита отошла на пару шагов и занялась приготовлением кофе.

– Мне не хватает счастья. Но вряд ли человек, который сам делает себя несчастным, сможет мне помочь.

Вивиан смотрел на то, как она размешивает сахар в кофе.

– Ты права, – сказал он. – Но я не обещал тебе счастья. И тебя, судя по всему, это устраивает. Иначе бы ты тут не задержалась.

Афродита поставила чашку на стол.

– Я не хочу с тобой ссориться, Вивиан, – сказала она. – Думаю, сейчас тебе будет лучше побыть одному. Я не буду нарушать твой покой.


Адам вот уже минут пять изучал дверь квартиры, на которой значился номер «16», а чуть ниже располагалась табличка с именем жильца: «Вивиан Мори», но стучать или звонить не торопился. По дороге сюда он был уверен в том, что сможет внятно объяснить цель своего визита, но теперь ему так не казалось. Дело было не в том, что стрелки часов приближались к одиннадцати, и вежливый человек счел бы визит в такой час неурочным, а, скорее, в том, что он и не представлял, что скажет хозяину. «Добрый вечер, доктор. Не могли бы вы рассказать мне о вашей пациентке, которая покончила с собой? ».

Дождь, который начался пару часов назад, теперь лил как из ведра, и, несмотря на плащ и зонт, Адам промок до нитки. Плащ он держал в руке и переминался с ноги на ногу, больше всего напоминая нерешительного кавалера у дверей дома возлюбленной. И мог бы простоять так еще не пять и не десять минут, если бы дверь не открылась, и на пороге не появилась бы Афродита Вайс.

– Господин Фельдман! – сказала она. – Вы, наверное, к Вивиану. Если ко мне, то я ухожу.

– На улице ливень и ураган. Такая ночь не подходит для прогулок под луной.

Афродита сделала шаг вперед, и Адам посторонился, пропуская ее.

– Не волнуйтесь, господин Фельдман, я не буду много гулять. У меня есть дела поважнее .

И она направилась к дверям лифта, поправив на плече небольшую дорожную сумку.

Адам вошел в прихожую и огляделся. Квартира доктора Мори была довольно скромной для человека с его достатком. Прихожая переходила в узкий коридор, который, в свою очередь, вел в гостиную. Комната была большой, но это можно было заметить разве что внимательно приглядевшись — практически полное отсутствие свободного пространства, достигнутое с помощью удачно расставленной мебели, не создавало ощущения тесноты и придавало обстановке уют. Через гостиную можно было пройти в кухню, а справа Адам заметил лестницу наверх — вероятно, в направлении спальни и других жилых помещений, которые мало интересуют гостей.

Доктор Мори сидел в одном из кресел напротив приоткрытого окна. Выглядел он совсем не таким, каким Адам привык его видеть: бледный, в расстегнутой рубашке, с пусть и не растрепанными, но не аккуратно уложенными волосами. Гостей Вивиан явно не ждал, и Адам почувствовал себя неуютно.

– Вам не спится, господин Фельдман? – заговорил хозяин квартиры.

– Да… можно сказать и так. Но я, похоже, пришел не вовремя.

– Вы правы.

Адам в нерешительности замер посреди комнаты, не зная, что ему следует делать, и что он может сказать.

– Вы плохо себя чувствуете? – спросил он осторожно. – Может… вы хотите воды?

– В правом верхнем ящике моего письменного стола есть шкатулка из черного дерева. Принесите ее, пожалуйста. Кабинет там.

И Вивиан чуть заметно кивнул в нужном направлении.

Адам включил настольную лампу и открыл указанный ящик. Он приподнял бумаги и папки, выложил на стол несколько книг и, наконец, нашел то, что искал. На крышке шкатулки был вырезан герб университета Сорбонны, а чуть ниже можно было прочитать дарственную надпись: «Вивиану Мори. В благодарность за вашу дружбу». Он осторожно взял шкатулку — так, будто в ней лежали сокровища — и вернулся в гостиную.