— Кира Анатольевна, кофе я вам сварила. Не очень слабый?

— Спасибо, в самый раз. Доставай творог и ешь!

Творог беременным полезен, в нем кальций. Я терпеть не могу кисломолочные продукты.

— Не хотите чуть-чуть? — как всегда из вежливости, предлагает Лика.

— Давай! — вздыхаю я. — Сегодня заеду на рынок и куплю тебе свежего.

— Сегодня у моей мамы день рождения, — говорит Лика. — Она ждет нас на ужин.

— Прекрасно помню! — вру, не дрогнув бровью. — И подарок уже купила, на работе лежит. Оренбургский пуховый платок.

Кто меня дергал за язык выдумывать про платок? Это я от смущения, что забыла про памятные даты в жизни новой родни. А если не найду платок? С надеждой смотрю на Лику: может, у ее мамы уже есть сей предмет? Лика истолковывает мой вопросительный взгляд по-своему, как надежду на одобрение подарка. И одобряет:

— Прекрасно! Мама будет очень рада. Как вы думаете, а если мы с Лешиком подарим ей дорожный утюг?

— Вместе со сгоревшим феном? Твоя мама дальше дачи не любит ездить. Кстати, давай квитанции, утюг и фен. В каком магазине ты их приобрела? Сегодня, нет, завтра я к ним наведаюсь.

У ребят нет денег, поэтому — ненужный утюг в качестве подарка любимой маме. Мне не нравится их щепетильность в финансовых делах. Попросите на дело — я всегда дам. В стародавней коробке от кубинских сигар лежат деньги на наши текущие расходы — часть моей зарплаты. Собственные деньги Лешка и Лика тратят на ерунду вроде утюга или посещения кинотеатра, где стоимость билета равняется половине его стипендии. Из сигарной коробки они всегда берут на дело с пояснениями: продукты купить, за квартиру заплатить, белье в химчистку сдать. На книжной полке стоит том «Живопись Джотто», где я храню свои накопления, поскольку банкам не доверяю. Ребята ни разу не поинтересовались творчеством Джотто. И на самом деле их щепетильность мне по душе. Всем понятно, что сидят молодые у меня на шее. Но сидят скромно, руками не машут, ногами не дрыгают. Их желание стать на собственные ноги читается легко, да только раньше батьки в пекло не получается.

Заношу ложку над пиалой с творогом, политым медом, и соображаю, что нового не куплю — не успею после работы заехать на рынок, надо платок искать.

— Нет, не могу! — отодвигаю пиалу. — Убери в холодильник, завтра съешь.

— Кира Анатольевна! — умоляет Лика. — Я вас очень прошу! Я читала, что у женщин старшего возраста кости становятся хрупкими, как бы размываются. Процесс называется… называется…

— Остеопороз.

— Да! Вам и маме надо обязательно кушать творог, в нем кальций!

— Куда ни кинь, — невесело усмехаюсь, — со всех сторон мне кальций необходим.

Лика смотрит с неподдельным удовольствием, как я давлюсь творогом.

К слову, у беременных бывают бзики по поводу еды. Что-то они вдруг невзлюбят, а чего-то хотят нестерпимо. Даже термин есть такой, но я его не помню. Лика на первых порах страстно желала тертой морковки. Лешка все тер и тер морковь, приговаривая: «Мне, конечно, нетрудно. Мне уже терка снится ночами, но это мелочи. Об одном прошу: не роди зайца!»

А я не могу припомнить ничего специфического в изменении вкусов. Как любила рассыпчатую картошку с жирной селедкой, так и люблю. И раньше, и сейчас готова отдать врагу молочный суп. Неужели пищевые пристрастия беременных — капризы от сознания беременности, психологические штучки?

— Как замечательно, что вы не курите! — вздыхает Лика и сочувственно спрашивает: — Трудно держаться?

«Не то слово, девочка! — хочется воскликнуть мне. — Я готова продать душу дьяволу за одну затяжку! Но я могу распоряжаться только своей душой, а не здоровьем ребенка».

— Не напоминай! — прошу я мученическим голосом.

— Не буду! — обещает Лика.

— Возьми сразу деньги за фен и утюг. — Я открываю кошелек.

— Когда получите, положите их в сигарную коробочку.

— Ты меня поучи, куда что класть! — притворно обижаюсь. — Делать мне нечего, как помнить, сколько должна! Бери!

— Беру! — покоряется Лика и протягивает руку. — Спасибо! Мы похожи на дипломатов страшно дружественных стран.

Мне выходить на полчаса позже, чем ей. Лика стоически переносит мою заботу: витамины выпила? колготки под джинсы надела? укутай горло шарфом! зонтик не забудь! проверь сотовый телефон, батарейка заряжена?

Все девушки по горло хлебнули подобной материнской опеки. Выйдя замуж, им, естественно, хочется быть хозяйками, отвечать за мужа, за себя, за дом. А тут свекровь со старой песней! Другая на месте Лики давно бы меня возненавидела. Если бы на месте Лики была другая, я бы держала холодный нейтралитет.

— И самое главное! — Я перехожу к заключительному этапу прощания в прихожей. — Сколько перекрестков ты должна перейти?

— Четыре, включая один Т-образный! — рапортует Лика, целуя меня в щеку. — Обязуюсь идти на зеленый свет в толпе пешеходов. И не задумываться!

— Помни! — Я закрываю за ней дверь.

Наша чудная, распрекрасная Лика имеет привет в голове, он же черная дыра, он же способность вырубаться из действительности на несколько минут.

Маленький привет есть у всех людей: кто не захлопывал случайно дверь, оставив ключи внутри, не проезжал на автобусе свою остановку? Задумался — и приветик! Но если у нас маленький приветишко, то у Лики — пребольшущий. Она отключается, проваливается в черную созерцательную дыру, продолжая механически повторять действие или работу, которую делала до припадка. Начала резать хлеб — всю буханку пошинкует, то же касается сыра или колбасы. Или готовит Лика омлет. Нужно вбить два яйца. Она разбивает одно, второе, третье, четвертое… На ячеистой сетке лежат три десятка. Пока Лика не пустила в дело дюжину, не очнулась.

Сидит на диване с шитьем, второй час сидит. Я подхожу и строго восклицаю:

— Лика!

— А?

— Что ты делаешь?

— Юбку подшиваю.

— Ты ее уже по пятому кругу подшиваешь!

И познакомились Лика с Лешкой после одного из припадков, который едва не стоил Лике жизни.

Дело происходило в бассейне.

* * *

Лику приступ застиг в душе. Она помылась, надела шапочку и нижнюю часть купальника — трусики. До этого ходила в бассейн в закрытом купальнике, он пришел в негодность. Взяла летний, пляжный, но в голове сидело только одно привычное действие натягивания купальника — снизу вверх, и готово. Топлес Лика прошествовала в бассейн. Проплыла всю дорожку, когда сообразила, что вода как-то по-новому чувствуется телом.

Груди плавали-колыхались сами по себе. Бюст у Лики не шуточный, полноценный третий размер.

Лика забилась в угол бассейна, закрылась руками и оставалась на плаву благодаря интенсивным движениям ногами, которые быстро уставали.

Боковым зрением, то есть тем глазом, что присутствовал на работе, Лешка увидел: в углу корыта (так они называют ванну бассейна) кто-то бьется и совершает странные погружения. Лешка вытащил наушник из уха, отложил тетрадку, встал и, подойдя к краю корыта, присел на корточки.

— Эй! — позвал он. — С вами все в порядке?

— Уйдите! — завопила Лика, которой до этого момента удавалось избегать контакта с людьми. — Уйдите!

Ее крик привлек плавающих на соседних дорожках людей. Они повернули в ее сторону головы, казавшиеся в эту минуту Лике противными как у монстров — лысые из-за шапочек и кровожадно жестокие из-за выпуклых очков в резиновой оправе. Монстры заинтересовались, стали подплывать.

Лика была готова скорее умереть, чем пережить скандальный позор. Она так и крикнула:

— Лучше умереть!

И стала натурально захлебываться и опускаться на дно.

— Только не в мое дежурство! — воскликнул Лешка.

Он в секунду сбросил спортивные штаны и майку, прыгнул в воду. Была самоубийца одета или раздета, Лешка не сообразил, когда они боролись на дне корыта. Лешка — за спасение. Девица — против. Кругом бульки-пузырьки, завихрения воды — и все как в замедленном кино, которое нужно срочно убыстрить. Да еще мешались другие добровольные спасатели или просто любопытные, которые ныряли вокруг. Они составляли группу зрителей подводного действия, активно обсуждающую спектакль на поверхности. Вынырнут, перебросятся парой фраз, и опять на дно.

Бассейн кипел. Не умеющие плавать бабульки в полиэтиленовых чепчиках в цветочек, перебирая руками по канату дорожки, из неглубокой части бассейна устремились поближе к «сцене». У ныряющих бабульки активно интересовались: кто утонул? уже утонул? мужчина? женщина? давно?

Лешка пробыл под водой рекордное время. Хотя силы были неравны — девушка отчаянно сопротивлялась. Но водички все же наглоталась и обмякла.

Лешка схватил ее за волосы, потащил кверху. И, вынырнув, не озаботился вопросом, почему она нагая.

Он даже этого не заметил. Девушку надо было откачивать, часть признаков жизни она утратила.

Если бы действие происходило на земле, можно было сказать, что народ бросился врассыпную, освобождая инструктору проход. А здесь они врассыпную отплыли. Лешка притаранил утопленницу к лесенке, взвалил на плечо, поднялся по ступенькам и потрусил в инструкторскую — каморку, дверь которой выходила в бассейн.

Лешка положил девушку на топчан и оказал первую помощь утопающему — точно как учили на курсах спасателей. Помощь удалась — девушка изрыгнула воду, прокашлялась, посинела, побелела и стала ровного светло-красного цвета.

Лика испуганно оглянулась по сторонам, сдернула со спинки стула полотенце и прикрылась им.

— Как вам не стыдно! — воскликнула она.

— Мне очень стыдно, — заверил Лешка. — Сколько работаю, деньги получаю, а еще никто не тонул. Нашатырь нюхать будете? Или резкость восприятия уже восстановилась?

Лика смотрела на него с ужасом, если не сказать с ненавистью.

— Резкость? — повторил Лешка и постучал себя по голове. — Резкость наведена?

Лика зло кивнула. Лешка подумал, что, хотя это не зафиксировалось в его памяти, спасая утопленницу, он стянул с нее купальник.

— Вы, знаете ли! — произнес он возмущенно. — Покончить с собой в общественном бассейне! Ничего оригинальнее не могли придумать? И как вам, в ваши годы, жизнь успела надоесть? Мне моя еще лет сто будет нравиться.

— Кто вас просил ко мне подходить? — обреченно спросила Лика.

— А что мне было делать? — с вызовом ответил Лешка. — Смотреть, как вы погибаете?

— Прислать какую-нибудь женщину!

— А спасатель мужского пола вас не устраивает? Какие привередливые утопленники пошли!

— Купальник, — прошептала светло-красная от смущения Лика.

— Плавает на дне бассейна, — успокоил Лешка.

— Висит в душе.

— А как он туда переполз?

— У вас с головой проблемы? — спросила Лика прорезавшимся голосом.

— Не такие, как у вас, но тоже имеются. Послушайте, девушка! Поскольку вы не проявляете естественной благодарности спасителю, значит, не оставили мыслей о самоубийстве. Суицидальностью кто занимается? Правильно! Психиатры. Вот их сейчас я и вызову.

— Не надо психиатров! — испугалась Лика. — Я же вам простым русским языком объясняю. Я задумалась, со мной бывает. Забыла надеть верх купальника. Когда обнаружила, что я… что его нет… а тут вы… хотела на дне отсидеться… лучше не жить.

— Из-за купальника? — уточнил Лешка. — Вернее, его отсутствия?

Лика кивнула и закусила губу, собираясь плакать.

— Ну, вы даете! — развеселился Лешка, хотя на самом деле струхнул, что девушка зайдется в рыданиях. — Да у нас тут это привычное дело! И мужики и бабы, извиняюсь, женщины регулярно под нудистов косят. А недавно детсадовская группа была полностью без плавок. Кстати, вы задумывались, почему скульпторы голых мальчиков изображали, а девочек — нет? Ну, помните, статуя писающего мальчика в Стокгольме или в Амстердаме?

Ни там, ни там Лешка не был, зубы заговаривал, отвлекал. Не дожидаясь ответа, он тараторил:

— Как вы себе представляете скульптуру писающей девочки? А чего вам, простите, стыдиться? Где у вас уродство и недостатки? Вам гордиться своим телом надо. А стыдиться люди должны собственной глупости и невежества.

(В этом месте, когда мне Лешка рассказывал, Лика прокомментировала: «Сначала он не замечал, что я голая, а потом, оказалось, рассмотрел и оценку поставил».)

— Если вы такой добрый, — попросила Лика, — принесите мне, пожалуйста, купальник из душа.

— Легко! — согласился Лешка. — Только вы слово дайте, что обратно в корыто не броситесь топиться! У вас мама есть? Отлично? Поклянитесь своей мамой и моей заодно. Если с моей мамой что-нибудь случится, — пригрозил он, — я вас на том свете найду!