– Ну и сколько можно эксплуатировать труд моего супруга? – ввалилась в открытые двери Валентина. – У нас дома, может быть, тоже краны потекли, а я своего родного мужа дождаться не могу!

– Валя, ты вот всегда, как чего скажешь, – вытаращила сильно накрашенные глаза Танька. – Как у нас краны побежали, так и у тебя сразу. Между прочим, людям надо помогать.

– Помогать! А не следить за вашими трубами постоянно! – рявкнула Валентина. – Ты хоть одного слесаря за весь год вызвала?!

Этот глупый вопрос искренне возмутил молодую хозяйку.

– Но у нас же есть Мефодий Сидорович!

– Это у нас он есть, а у вас только старая сантехника! – вызверилась Валентина. – Мефодий! Собирайся, пойдем домой!

– Валя, я сейчас вот эту штуковину прикручу… – деловито объяснял муж. – Подожди… Сейчас покрепче затянем…

– Хорошо, – спокойно согласилась Валентина. – Я подожду. Прямо здесь.

Она уселась в кухне, чтобы хорошо было видно ванную, где работал муж, и властным голосом заявила:

– Татьяна! А подай-ка мне чайку. С Мефодием и Евдокия Кирилловна посидит, эту железяку она сама подержит, а ты давай за мной поухаживай.

Татьяна вовсе не собиралась кого-то поить чаями в такой поздний час и сделала вид, что просьбы не услышала. Даже напротив, она вдруг нахмурилась и принялась тыкать куда-то вверх:

– Мефодий Сидорович, обратите внимания, вон там отчего-то все время мокнет. Я вот так душ принимаю, руку поднимаю и вижу… – Здесь женщина наглядно продемонстрировала, как она поднимает руку. При этом коротенький халатик бессовестно открыл часть нижнего белья. Но женщина упрямо продолжала ничего не замечать. – А вот здесь на меня и капает, и когда…

– Это ты, дрянь такая, специально мне нервы треплешь?! – вскочила со своего места Валентина. – Она мне еще перед моим же мужем трусами сверкать будет! И это при живой жене! А что тут без меня делалось?! Все! Мефодий! Собирайся немедленно! Пусть они хоть потонут тут все!

– Как это, позвольте, потонут? – возмутилась Татьяна. – Отчего это мы, значит, должны тонуть, а вы…

– Валентина! Сейчас доделаю и…

– А я сказала, мы немедленно идем домой! Я сама тебе буду… душ показывать!

– Истеричка, – скривилась молодая женщина. – Прямо одни глупости говорит. Как вы с ней живете, Мефодий Си… Ай!!! Сдурела совсем?!

Татьяна не рассчитала – она стояла слишком близко, чтобы говорить такие вещи. Валентина моментально вцепилась ей в волосы и теперь тащила из ванной в комнату.

– Отпусти меня!!! – Татьяна цеплялась за дверной косяк. – Сейчас ты у меня… Ай! Да что ж такое?!

– Девочки, – на секундочку отвлекся от своих дел Мефодий Сидорович, – отойдите в комнату, а то вы мне немножко как бы мешаете.

– Я ж тебе сразу сказала! Не мешай мужику! – упрямо тащила жертву из ванной Валентина. – Пошли, говорю!

– А мне надо тут!!! Пусти, колода! Ты мне ноготь сломала! Сейчас… сейчас как пну!

– Евдокия Кирилловна, – позвал Мефодий. – У вас ключ вот такой есть?

– Сейчас, милок, должон быть… – засуетилась старушка.

И пока в ванной происходили ремонтные работы, в комнате развернулась баталия. Слышались вопли, визги, стук падающих стульев и изощренные ругательства.

– Ну все, девочки! Я починил, – появился в дверях довольный Мефодий.

– Уже?! – мгновенно расцепились драчуньи.

– Ну и хорошо, – поправила прическу Валентина и мармеладно улыбнулась. – Спасибо вам, до свидания, мы уже и домой. Потому как поздно.

– Ага. – Татьяна обкусывала поломанный ноготь. – Приходите еще. Не стесняйтесь.

Валентина Адамовна, крепко ухватив мужа под руку, поспешила на свой этаж.

– Ты, Мефодий, больше к ним не ходи. Без меня. Я заметила – они специально трубу расковыряли, чтобы тебя заманить.

– Валюша! – вытаращился муж. – Да что ты такое говоришь? Как же это можно, чтобы специально?

– А вот так и можно! – упрямилась Валентина. – Я получше тебя людей знаю. Я на своем этом рынке, знаешь, сколько народу вижу! Они еще и не то могут, чтобы только мужика урвать.

– Ты меня ревнуешь, что ли, Валя?! – изумился Мефодий.

– А потому что имею все законные права ревновать, вот! – дернула головой супруга.

И даже дома она все еще продолжала ворчать:

– И эта Евдокия Кирилловна, тоже хороша. Только и думает, как бы свою Таньку замуж вытолкать. И вот почему-то за нашего соседа Витьку-алкоголика – не хочет. Ей Мефодия подавай.

Она бы и еще что-то говорила, но вдруг подошел супруг и посмотрел на нее строго:

– Валя! Ты мне это дело брось. Некрасиво за глаза о людях так.

– Да? А красиво, когда…

– Ты сейчас становишься похожей на старуху.

И она примолкла. Еще бы! На старуху! Валентина даже незаметно взглянула в зеркало – да вроде бы ничего не изменилось… Вон как ее халатик свежит…

– Мефодий, нам пора спать, – призывно улыбнулась она, играя глазками.

Господи! Она уже и забыла, что можно так кокетничать с собственным мужем. А он… Он насупился, посмотрел на часы и кивнул:

– Правильно, Валя. Пора. Я чего-то сегодня так устал, просто сил никаких нет… Люк! Ну ты как? Познакомился с Боникой? Уже не грызетесь?

– Нет, Мефодий, она еще на него тявкает, – сразу же присела возле супруга Валентина. – Но он такой молодец! Прямо вот никак на нее не реагирует. А тут, смотрю, щенок куда-то спрятался… Мефодий, пойдем, я тебе в кровати расскажу.

– Валя, говори здесь, в кровати я сразу же усну… – никак не поддавался на уговоры муж. – Спрятался, и чего?

– И ничего, – надулась Валентина. – Он спрятался. А мы с Боникой его искали полчаса.

– И Боника искала? Правда? – неизвестно чему обрадовался муж.

– И я тоже.

– Надо же! Значит, уже приняла.

– Так я сразу его приняла, как только ты его из этого люка выудил. Я ж… я ж тебе говорила.

– Да я не про тебя, – отмахнулся муж. – Я про Бонику. Я ведь думал, она долго привыкать будет, а она уже ищет.

Валентина только тяжело вздохнула. Чего-то Мефодий после дня рождения совсем на нее никакого внимания не обращает. А уж она с него ведь глаз не сводит. Или вот так взять и относиться к нему как раньше, с полным равнодушием?

Валентина быстро прошла в спальню, разлеглась на кровати и зажмурилась. Сейчас он точно не выдержит. Придет, а она еще подумает, прощать его или нет. Во всяком случае, раньше всегда так было.

Раньше было, но не в этот раз. Сначала Мефодий долго не приходил, а потом пришел и сразу отвернулся к стене. Валентина даже поворочалась, повздыхала, чтобы ему слышно было, что он не один в кровати, но супруг ответил лишь ровным посапыванием. Спал.

– Ничего не понимаю, – тихонько удивлялась женщина. – Чтобы столько равнодушия мне одной? Мефодий либо заболел, либо… нашел себе другую женщину. Заболеть он не мог, вон как выглядит хорошо, а другую женщину… Неужели? И что тогда делать?

Это невероятное открытие просто не давало уснуть. Она даже встала, пошла на кухню, наступила на две лужи, подтерла пол, потом снова легла, а сна как не бывало. Уснула она только под утро. И уж такой сон ей приснился, что лучше бы еще парочку луж убрать, чем такие вещи смотреть.

Снится ей, будто бы идет она по главной площади города, а в руках у нее пакеты с морковкой и молоком. Идет и видит, как в самом центре на месте памятника бывшему вождю стоит ее Мефодий и точно так же рукой людям путь указывает. А люди проходят мимо, головами качают, не хотят по верному пути идти. Вон Павлина Марковна прошла, физиономию сквасила, Верочка пробежала, лицо отвернула, и даже Евдокия Кирилловна клюкой замахнулась. А Мефодий стоит себе на постаменте и вроде бы даже ничего не боится.

– Ты чего ж сюда залез, окаянный?! – подбежала к нему Валентина и вдруг видит: а Мефодий-то вовсе и не нормальный, а весь замороженный. Изо льда, как новогодние фигуры на елках делают. Вот стоит Валентина и не знает, что ей делать. Оставлять нельзя – упрут или чего-нибудь отломают, а тащить эдакую махину никаких же сил не хватит. Охает она, причитает, и вдруг подходит к ее ледяному мужу какая-то белобрысая вертихвостка, залезает к нему на постамент и целует аккуратненько в самые губы.

– Ты что ж, стерва такая, творишь?! – кричит ей Валентина, но та и не слушает.

Занимается своим важным делом. И видит тут Валентина, как муж ее оттаивает, с него начинает капать вода, рубашка вся к животу прилипает, он шевелится и начинает слезать со своей тумбы-то! Валентина вроде бы кидается к нему, а он на нее и не глядит. И только вертихвостка оборачивается и назидательно так бросает Валентине через плечо:

– Его отогреть надо было, ясно? Тепла, душевного понимания. А теперь хрен вам, а не мужа.

Валентина, понятное дело, кидается с ней в драку, но Мефодий начинает хохотать.

– Дурочка, чего ж ты сама с собой дерешься? Это ж ты и есть!

Валентина проснулась с больной головой.

– Вот ведь дрянь какая приснилась, – потерла она виски. – Ведь сроду белобрысой не была и чужих мужей не уводила… Называется, легла спать. Отдыхать должна была, а всю ночь только и делала, что переживала.

Рядом с кроватью уже сидели мохнатые питомцы. Боника терпеливо ждала, когда хозяйка вспомнит, что пора бы уже и на улицу отправляться, а Люк теперь бегал за Боникой хвостом.

– Чего тебе? – спросила у собаки Валентина. – Ты же видишь, я переживаю. Надо мне в себя прийти? Потерпи немножко… Вот сейчас я встану, оденусь…

Пришлось не только встать и одеться, но еще и убрать все лужи, которыми Люк щедро украсил комнату.

Валентина сегодня пошла гулять сразу с двумя собаками. Люка ухватила на руки, а Боника бежала рядом на длинном поводке. В подъезде, на первом этаже, нос к носу она столкнулась с соседкой Татьяной, с которой они вчера воевали. Сегодня соседушки мило раскланялись, будто и не было никаких воплей и визгов.

– Здрасте, – мило улыбнулась Татьяна.

– Здравствуй, Танечка, – еще шире оскалилась Валентина. – Как мама? Как здоровье?

– Ой, вы знаете, все великолепно! – старательно радовалась встрече соседка. – Давайте-ка я вам дверь подержу, чтоб вашу собачку не пришлепнуло.

Татьяна услужливо держала дверь, а Валентине вдруг отчетливо припомнился ее сегодняшний сон. Может быть, это Танька во сне Мефодия целовала? Или не она?

Они уже вышли из подъезда, а Валентина все не могла оторвать глаз.

– А чего вы так на меня смотрите? – все еще улыбалась Татьяна. – У меня тушь потекла?

– Тань, – вдруг произнесла Валентина. – А вот признайся, ты бы пошла за моего Мефодия замуж?

Татьяна замялась. Честно говоря, она, конечно, хотела замуж, чего-то у нее никак с этим делом не складывалось. Но ее жених ей виделся совсем другим. Помоложе, покрасивее, ну и не сантехник, конечно же! Пусть будет директором хотя бы какой-нибудь маленькой компании! Однако соседку она решила не огорчать. Ну как ей такое скажешь? Поэтому Татьяна скромно улыбнулась, прижала руку к сердцу и соврала от всей души:

– Валентина Адамовна. Вот о таком муже только и мечтаю. Честное слово. Это ж не мужчина! Это ж… Всегда сухие краны и прекрасная ванная, это же…

Дальше женщина договорить не успела: Валентина, выпустив из рук щенка, торпедой кинулась к ней, уцепилась за шапку и стала срывать ее вместе с волосами.

– Ах ты, дрянь такая! Ванну ей захотелось! Сухие краны! А если они сухие будут, опять к Мефодию понесешься, спрашивать, почему воды нет?! Я тебе сейчас!

– Да ты уже достала меня, дирижабль! Что ж ты кидаешься на меня каждый раз со своим мужем?!

Дальше пошла, что называется, непереводимая игра слов. Что делать, Татьяна работала на стройке и этим языком владела в совершенстве.

От криков залилась оглушительным лаем Боника, стал подтявкивать Люк, но обе женщины сейчас никого не слышали. Зато их хорошо слышали остальные жильцы дома.

– Танька! – высунулась из окна на первом этаже Евдокия Кирилловна. – Ты с кем там опять сцепилась, окаянная девка?! Я тебя куды послала?! А ну иди быстро!

Женщины сразу же угомонились и разошлись в разные стороны, будто и не было никакой драки.

И только Боника еще долго не могла успокоиться.

– А как ты хотела? – спрашивала ее Валентина. – Не отдавать же этой бесстыжей девке нашего Мефодия! Люк, а ты ничего отцу не рассказывай! Пусть это останется нашим маленьким секретом, понял?

Люку было глубоко безразлично, о чем там не надо рассказывать, – в данный момент он тащил палочку и дразнил Бонику. Та пыталась палочку отобрать, но щенок каждый раз уворачивался.

– Ну и хорошо, – поправляла на шее платок Валентина. – Пусть поиграют, а то… Прямо такой стыд, такой стыд, а куда деваться? За мужа приходится биться.

Дома сон не выходил из головы. Валентина подошла к зеркалу. Может быть, это и в самом деле она целовала Мефодия? Отражение в зеркале было мало похоже на ту женщину. Та была моложе, со светлыми волосами и гораздо тоньше.

– Ничего не пойму, – рассуждала Валентина. – Вроде бы и не я… А кто тогда? И к чему такое снится? К разлуке, что ли? Или к похолоданию? Хорошо бы, если бы к деньгам… Надо сходить у Маши спросить.