Пока размещали сватов, не заметили, как подошло время. Один за другим стали прибывать гости, и Валентина теперь металась от стола к прихожей и обратно, встречала пришедших, получала комплименты, хохотала, сверкала глазами и искусственным жемчугом и успевала везде.

– О-о-о-й, кто это к нам пришел?! – открывала она дверь в который раз. – Павлина Марковна! Да еще и с мужем! Ну, знакомь, знакомь!

– Иван Иваныч, – сунул имениннице руку пирожком высокий седой старик с грозным взглядом. – Очень приятно.

– Уже приятно? А это я еще не сказала, как меня зовут! – весело погрозила пальцем хмурому старику Валентина. – Марковна, снимай свою шкуру… Я шубу имела в виду, что ты еще снимать собралась? Проходите! Мы вас так ждали!

Не успела Валентина усадить гостей, как в прихожей снова раздался звонок. И снова Боника оглушительно залаяла.

– Фу ты, какая мерзость, – брезгливо скривился супруг Павлины Марковны. – Как орет-то, зараза! Может, ей кусок хлеба дать, пасть-то заткнуть? А то ведь оглушила.

– А вы слышите, как она лает?! – радостно удивилась Валентина. – Надо же! А я уж думала, у вас по возрасту слух не работает… Боника! Замолчи! Видишь, дедушка сердится… Моня! Кто там пришел?

– Знакомьтесь, – краснел от удовольствия Мефодий Сидорович, толкая вперед довольно моложавого мужчину лет пятидесяти пяти. – Это мой товарищ по работе, Николай… Николай, а это…

– Я сам, – жестом остановил друга Николай, потянулся к ручке именинницы и припал к ней губами. – Это очаровательная Валентина, правильно я отгадал?

– Ну да… правильно, это я, – заалела щечками Валентина Адамовна. – А с остальными вы потом познакомитесь, это ж каждому руки-то целовать! Николай! Садитесь сюда, с этой стороны буду я, а с другой будет Татьяна. Очаровательная женщина! Просто очаровательная!

– С двумя детишками, – сразу же подсказала Павлина Марковна. – Ей очень нужно замуж. Кто-то ж должен ей помогать детей тащить, ейный-то ирод даже алиментов не платит.

– Павлина Марковна! Жуйте уже рыбу, что ли? – зыркнула на нее хозяйка дома. – Дорогие гости! Давайте уже не будем ждать опоздавших! Давайте будем пить за мое здоровье!

Гости зашумели, задвигали стульями и загремели вилками. Опоздавшие, то есть Михална с Наташей, появились тут же. И только Татьяна, ради которой и был приглашен Николай, никак не могла доехать. Уже два раза звонила, извинялась, и почему-то с каждым разом голос ее делался все веселее.

– Танька! – шипела в трубку Валентина. – Бегом сюда! Здесь та-а-а-кой Никола-а-ай! Прямо хоть сама греши!

– Ой, Валентиночка Адамовна! Ну никак не получается! Прямо хоть волком вой, – щебетала в трубку Татьяна. – Вызвала такси, хотела, чтобы побыстрее, и вот уже в пробке столько времени! Вы уж без меня начинайте.

Они и так уже начали без нее. Мужчины уверенно наливали рюмки, женщины кокетливо хихикали, и голоса становились все громче, тосты все заковыристее, а глаза сияли все сильней.

В очередной раз поднялся Николай.

– Дорогая Валентина…

– Адамовна, – подсказал Мефодий Сидорович.

– Не надо! – остановил друга Николай. – Адамовна – это когда человек уже… пожилой, скажем так. А Валентина… Валюша… Валенька… Валенька! Позвольте мне преподнести вам маленький подарочек. Вот!

И Николай протянул имениннице большую коробку, перевязанную лентой. Никто не понял, что в этой коробке лежит, но все шумно захлопали и потянулись за своими подарками.

– Николай! – прижала коробку к груди Валентина Адамовна. – Вы! Вы просто… Чудо! Волшебник! Кудесник! А что там?

– Откроете, когда вечером останетесь одна, – таинственно улыбнулся Николай.

– Небось упаковка туалетной бумаги, – не смогла сдержаться Павлина Марковна.

– Ах, шутница! – весело захохотал Николай и поднял рюмку. – Так выпьем же за Валюшу!

Выпить все согласились. И тут же гости стали подниматься по очереди и дарить свои подарки.

– Валенька! Это вот тебе, Валенька! – со слезами счастья на глазах вскочила Верочка Пичугина. – Чтобы наши детки жили долго и счастливо, мы дарим тебе… Дарим вам микроволновку! Я уже смотрела, она очень хорошо впишется в комнату Машеньки и Володи.

– Валентина, а мы тоже! Мы тоже с подарком! – верещала Наташа вместе с Михалной. Правда, Михална не стала подниматься. Она устроилась рядом с Николаем и теперь боялась пошевелиться, чтобы кто-нибудь не занял это местечко. К тому же она не особенно слушала, о чем там говорили гости, она накладывала Николаю красную рыбку и вовсю с ним кокетничала. А поскольку хозяйка была занята тостами и подарками, для Михалны это проходило безнаказанно.

– А я эту рыбку не так делаю, – качала Михална кудрявой головой. – Вот прямо сегодня сделала. И запросто могу угостить.

– Пока ейный мужик в командировку укатил, – тут же вставила свои пять копеек Павлина Марковна. – Седни можно.

– Ты за своим следи, – рыкнула на нее Михална. – Вон он уже уснул у тебя, сейчас на колени к Машеньке свалится! Николай, а вот я еще вам и салатика хочу предложить.

– Из ваших рук – что угодно, – склонялся к ней угодливый кавалер.

Гости порадовали. Подарки были объемные, дорогие и нужные. Так, во всяком случае, говорили сами дарители. Валентина не могла оценить – сквозь плотную подарочную бумагу ничего не было видно.

– А муж-то чего сидит? Аль все деньги пропил? – хихикнула Павлина Марковна, после того как преподнесла имениннице маленькую ступку для кофе. – Иль у вас не водится, чтоб муж жене дарил? А у нас вот Иван Иваныч меня балует.

– Когдай-то я тебя баловал? – зарычал грозный Иван Иваныч. – Бабу нужно в кулаке держать, во как!

И он сжал сухонький кулачок до дрожи.

– Что ж вы так напыжились, вас же сейчас инсульт хватит, – переполошилась хозяйка. – Моня! А ведь и правда, ты-то еще ничего не подарил.

Мефодий Сидорович торжественно поднялся и покраснел.

– Любимая моя… супруга! – выдохнул он и надолго замолчал.

Все замерли в ожидании.

– Я тебе никогда не дарил таких… вещей. Но! Тут вот… накопил и… и позволил!

С этими словами он полез в карман, вытащил платок, а вместе с платком из кармана выпала фотография.

– Это чегой-то?! – тут же сорокой подскочила Павлина Марковна и подхватила фото. – Мамочки светы… Вот так подарочек.

На фото во весь рот улыбалась молоденькая красавица.

– Ты глянь, а на обороте-то чего? – вертела во все стороны фотографию любопытная Павлина. – Иван Иваныч, почитай-ка, я без очков не вижу ни хрена.

– Дай я сама, – выдернула у нее из рук фотографию Валентина. – Верочка, почитай.

Верочка быстренько пробежала строчки глазами и пожала плечиками.

– Я тоже… как-то… не слишком вижу…

– Да чего вы, в самом деле, – забрал фото Николай. – Читать, что ли, разучились? Тут написано: «Моему любимому Моне от Ириш…» Нет, я такое тоже читать не умею.

На Мефодия Сидоровича страшно было смотреть. Он стоял красный как рак, мял в руках какой-то большой, красочный конверт и не знал, куда от стыда деться.

– Валюша… я не знаю, как она… откуда это… – растерянно смотрел он на супругу.

– А чего там? – жевала салат Валентина Адамовна. – Маша! Подай очки, вон они у меня лежат… Ну где ты ищешь? Вон же они!

Маша сознательно долго несла очки. Ей было жалко свекровь. Это надо же, что Мефодий Сидорович учудил! При всех! Какой позор!

– И чего здесь? – вооружилась очками Валентина. – Ага… «Моему любимому Моне от Иришки. Люби и помни». Все слышали? Вот так! Мой Моня самый лучший слесарь! Ему даже фотографии дарят признательные клиенты. Давайте выпьем за моего супруга. Николай, налейте мне вон того вина, поухаживайте за дамой!

Гости в изумлении стали наполнять рюмки и, как могли, поддерживали хозяйку.

– Вот моей маме тоже ученики всегда свои фотографии дарили, – громко произнесла Верочка. – И ведь такого, бывало, напишут! И любимой, и любименькой! А один мальчишка вообще хотел на ней жениться.

– А вот если бы я… – начала было Павлина Марковна, – если бы я у своего мужа такую прелесть нашла, я бы…

– Чего бы ты? – уставилась на нее Валентина. – Убила бы?

– Ну? – грозно повернулся к жене всем телом Иван Иваныч. – Чего бы было?

Павлина Марковна угасла, стушевалась, но нашлась:

– Я бы очень огорчилась.

– Это в день-то рождения?! – всерьез удивилась Валентина. – Ну, извините! Мне сегодня некогда огорчаться.

– Валюша! – прорвался наконец Мефодий Сидорович. – Я компьютер купил. Ноутбук. Я сам накопил. Чтобы тебе в Интернет выходить, про помидоры всякие переписываться… Чтобы мы вместе…

– Ну вот! Я же говорила! – весело заиграла глазами Валентина. – Сокровище мое! Дай чмокну!

И она звонко чмокнула мужа в висок.

– Компьютер у Володи в комнате спрятан, а вот документы. Завтра и подключим.

– Да бог с ним, пусть стоит, куда нам торопиться. Вот ребята переедут, и подключим, – отмахнулась от дорогого подарка именинница.

– Мам, ну так, может, хоть посмотреть сходишь? – не выдержал сын.

– Конечно, схожу! Гости уйдут, и я посмотрю. Чего сейчас всем из-за стола, что ли, вылезать? Дорогие гости, выпьем за подарок!

– Мама! – попыталась вразумить свекровь Маша, но та уже переключилась на гостей.

– А теперь танцы! – подскочил Володя, желая заполнить некрасивую паузу. – Сидеть строго запрещается! Будем штрафовать! Мужчины приглашают дам!

И веселье началось по новой.

Татьяна все не приезжала, и поэтому за Николаем вовсю ухаживала Михална. Однако Валентина ей не очень позволяла.

– Ты чего это? – поймала она подругу, когда та направилась на лоджию, где мужчины курили. – Я, между прочим, Николая для Татьяны берегу.

– А я… – начала было Михална, но ее строго прервали:

– А у тебя муж есть!

– Да нету у меня никакого мужа! – не выдержала женщина и всхлипнула. – Он давно уже к другой сбежал. Помоложе. А я всем говорю, что он в командировке.

Валентина остолбенела:

– А… а зачем? Зачем ты врешь-то?

– А думаете, приятно слышать, когда вы вот рассказываете, что вам муж то сказал, другое сказал… Про стихи какие-то говорили… А я вроде как никому и не нужна, – отвернулась женщина к окну. – Вот я и… тоже… придумываю, что у меня хороший муж, что он мне подарки дарит… А потом бегу и сама себе колечки покупаю, чтобы думали, будто муж.

– И чегой-то вы тут спрятались? – подошла к женщинам Павлина Марковна. – Сплетни собираете?

– Да где ж их соберешь, когда мимо тебя ни одна сплетня не просочится? – весело фыркнула Валентина. И обратилась к Михалне: – Михална… Слушай, а ведь ты же молодая еще! И чего тебя все только по отчеству зовут? Как зовут-то тебя?

– Анжела, – потупилась подруга.

– Иди, Анжела Михална! – рукой указала путь Валентина. – Раньше надо было сказать, а то… Иди!

– Неудобно, – вдруг засмущалась Анжела. – Они там стоят с Мефодием Сидоровичем, может, разговаривают, а я…

– А я их сейчас разгоню, – решительно направилась к лоджии хозяйка. – Павлина Марковна, ты б хоть своего-то на танго пригласила, чего ж он у тебя в своих бровях запутался и сидит? Совсем разозлится.

И Валентина, поправив прическу, поспешила к мужчинам.


На лоджии в это время состоялся серьезный разговор.

– Хватит уже, Николай, – говорил Мефодий Сидорович другу. – Не могу я больше. Все равно твои эти придумки ни к чему.

– Очень тяжелый случай, – затягивался сигаретой Николай. – Я сейчас наблюдаю, что твоя жена совсем тобой не интересуется. Ну вот ни столечко! Это прямо не женщина, а холодильник какой-то! Льдина! Айсберг!

– Не обзывайся.

– Я не обзываюсь, это я удивляюсь так, – качал головой Николай. – И ведь что мы только не делали – и всякие тряпки в карманы совали, и сестру мою с тобой в ресторан отправляли…

– Помадой еще рубашку мазали, – подсказал Мефодий Сидорович. – Я ее тогда еле отстирал.

– Правильно, рубашку еще… Другая бы только из-за лифчика тебе уже чемоданы собрала, а твоя…

– Я ж тебе говорил, не будет она ревновать, а ты все: «Как увидит тебя с другой бабой, полюбит, как миленькая!» А мне от этих выкрутасов только стыд и все. Еще и фотография эта откуда-то взялась… – тяжко вздохнул Мефодий Сидорович. – Ты, что ли, сунул?

– Я! А кто ж? Это чтобы уж совсем… Последний гвоздь, так сказать…

– Хватит уже этих гвоздей. Не надо ничего.

– А мы еще придумаем… – хотел предложить новую идею Николай, но Мефодий Сидорович махнул рукой.

– Да чего тебе не нравится? Живем мы с Валюшей хорошо, она мне верит. Ну и… любит по-своему, а ты…

– Да какое там «любит»?! – возмутился Николай. – Она ж свою собачонку уважает больше, чем тебя! Я ж тоже сначала думал, что у вас все хорошо, но потом, как тебя послушал… Ты когда мне рассказал, как она тебе мяса пожалела, а потом этот кусок собаке отдала… Ты уж прости меня, Мефодий, но это не любовь! Это даже уважением не пахнет! Это же… я бы сказал, это…