Барбара Картленд - Посланница любви

— Мой отец писал вам? — спросила Андора.

Лорд Берлей кивнул:

— Да, в письме он высказал мысль о том, что так как вы говорите по-испански, то можете оказаться полезной ее величеству. Я думаю, он инстинктивно чувствовал наше беспокойство, потому что никто ничего не говорил ему.

— Иногда мы даже обвиняли отца в ясновидении, — улыбнулась Андора. — Он, казалось, знал наперед, что случится.

— Тогда, должно быть, мое беспокойство и волнение пролетели мили, разделяющие нас, и он узнал, что нам нужна его помощь, — подхватил лорд Берлей.

— Но как я могу помочь вам? — спросила Андора. — Навряд ли люди будут говорить по-испански здесь, в Гринвичском дворце.

— Кто знает? — вздохнул лорд Берлей. — У нас нет ни малейшего представления о том, на каком языке они могут говорить. Но мы испробовали уже все. Честно говоря, Андора, вы — наша последняя надежда.

— Но с чего мне начать? Что искать?

— Если бы я мог вам это сказать, — ответил лорд Берлей, — мы бы уже сами наполовину решили проблему. Мы можем только просить вас смотреть и слушать. Вы новичок Вы прибыли сюда, не подозревая, что вам придется делать что-то еще, кроме как быть фрейлиной. — Он пригладил свою седую бороду. — Может быть, вы услышите какую-то небрежно брошенную реплику. Может быть, так как вы молоды и не привыкли к придворной жизни, вы заметите что-то такое, что ускользает от нас только потому, что мы знакомы с этим. Мы не знаем. Мы только знаем, что мы в безвыходном положении и должны хвататься за любую возможность.

— Это кажется невозможным, — сказала Андора. — И как я могу что-то услышать, находясь все время среди фрейлин?

— Мы не можем сказать вам больше, чем уже сказали, — ответил лорд Берлей. — Все, что мы сделали, — это попросили вас прийти сюда и разработали один прием, который может помочь, а может, и нет.

— Прием? — переспросила Андора.

— Да, — отвечал лорд Берлей, — так как вас не должны видеть беседующей со мной или с сэром Франсисом. Понятно, что я пригласил вас сегодня сюда, поскольку ваш отец — мой старый приятель. Но после этого я и не замечу вас, так же как не замечаю всех остальных очаровательных молодых девушек, порхающих возле королевы, как бабочки вокруг цветка.

— Тогда как же?.. — начала было Андора, но лорд Берлей прервал ее взмахом руки.

— Это как раз то, что мы придумали, — сказал он. — Королева, как вы знаете, постоянно переписывается с лордом Эссексом. Когда она шлет ему записку, она обычно передается одной из фрейлин какому-нибудь джентльмену из графской свиты. Мы выбрали сэра Хенгиста Вейка — которого вы видите здесь, — чтобы он принимал от вас письма королевы к графу. Когда вы будете вручать их, то расскажете о том, что вызовет ваши подозрения, или о том, что, может быть, стоит расследовать.

При упоминании имени сэра Хенгиста Андора взглянула на него. Его брови почти сошлись на переносице, губы не улыбались, а были крепко сжаты. Лорд Берлей проследил ее взгляд и сказал:

— Я должен предупредить вас, Андора, что сэр Хенгист не одобряет этот план. Он считает вас слишком молодой и неопытной для такой задачи.

— Да, она слишком молода! — Сэр Хенгист заговорил в первый раз с тех пор, как Андора вошла в комнату. — Ребенок из деревни, не привыкший к дворцовым козням и интригам. Как она может помочь?

Насмешка в его голосе заставила Андору выпрямить спину и поднять подбородок. Она бросила на сэра Хенгиста враждебный взгляд и, повернувшись к лорду Берлею, быстро сказала:

— Я очень польщена и благодарна, милорд, что вы попросили меня оказать услугу нашей милостивой королеве. Я клянусь вам, что сделаю все, что в моих силах, чтобы отыскать предателей, кем бы они ни оказались. Я могу только благодарить Бога за право служить ее величеству, так же как это делал мой отец.

Лорд Берлей улыбнулся ей.

— Я надеялся услышать от вас именно такие слова, — сказал он. — Но будьте осторожны, Андора. Помните, что такие вещи не совершаются легко и враги ее величества не будут милыми и добрыми, если увидят в вас опасность. Загнанная крыса будет драться любым доступным способом.

— Я не боюсь за себя, — быстро сказала Андора.

— Да что она может знать об этом? — усмехнулся сэр Хенгист. — Она наслушалась историй о храбрых подвигах своего отца и думает, что может сражаться с испанцами голыми руками. Сказки из детской! А здесь реальная жизнь и она скорее окажется с перерезанным горлом и выколотыми глазами где-нибудь в темном переходе, чем добудет для нас хоть какие-то ценные сведения.

— Об этом судить его светлости, — гневно сказала Андора. Она с вызовом посмотрела на сэра Хенгиста и, как и ожидала, увидела, что его губы насмешливо скривились, как будто он посчитал ее гнев детским и нелепым.

Она опять повернулась к лорду Берлею, положив в горячности руки на его стол.

— Позвольте мне попробовать, милорд, — сказала она. — Клянусь, что буду осторожна и осмотрительна, но я буду подозревать каждого. Если в самом деле жизнь ее величества в опасности, тогда мы должны быть готовы предотвратить нападение, откуда бы оно ни пришло.

— Она правильно мыслит, — одобрительно сказал сэр Франсис Волшингэм с ноткой удивления в голосе.

— Вы понимаете, Андора, что мы не сможем помочь вам? — спросил лорд Берлей. — Вы будете действовать в одиночку. Вы можете рассказать что-либо только сэру Хенгисту и никому другому. Единственное, за что мы ручаемся, — это то, что никто не заподозрит вас. Не будет ничего удивительного, если королева выберет вас для передачи писем. Она часто увлекается новыми лицами.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти предателя, — повторила Андора звенящим голосом, и это прозвучало так, как будто она дала клятву.

— Тогда это решено, — сказал сэр Франсис.

— Да, решено, — подтвердил лорд Берлей. — Спасибо, Андора. Вы доказали, что вы достойная дочь своего отца. Он будет гордиться вами, я не сомневаюсь.

Поняв, что ее отпускают, Андора встала. Она сделала реверанс сначала лорду Берлею, затем сэру Франсису.

— До свиданья, дитя мое, — сказал лорд Берлей.

Андора направилась к двери. Она намеренно не смотрела на сэра Хенгиста, даже тогда, когда он подошел, чтобы открыть ей дверь. Он взялся за ручку и сказал ей так тихо, что только она могла услышать:

— Ради Бога, не ищите неприятностей. Вы не представляете, какую задачу вы на себя взяли.

Его слова уязвили ее, и она взглянула ему в лицо.

— Вам, конечно, этого не понять, но я — дочь солдата, — отрезала она, и слова прозвучали почти оскорбительно.

Она ожидала, что он высмеет ее, но выражение его лица было серьезным, и, не говоря больше ни слова, он открыл дверь и выпустил ее. Она вышла в коридор и заметила секретаря, ожидающего ее, чтобы проводить обратно.

— Вам выпала большая честь, — весело сказал он, когда Андора присоединилась к нему. — Что вы думаете о лорде Берлее?

— Он великий человек, — отвечала она.

— И в то же время он стар, — сказал секретарь. — У молодых нет возможности для продвижения, когда старики так долго занимают свои посты. Но теперь, когда лорд Эссекс стал шталмейстером, дела изменятся к лучшему. Может быть, больше должностей отдадут нам, молодым.

Андора вежливо улыбнулась, чувствуя, что ей нечего добавить к разговору, если она не хочет вступать в спор.

— Сэр Хенгист был там или нет? — спросил секретарь.

— Да, был.

Андора подумала, что покажется странным, если она не ответит на этот вопрос.

— Что вы думаете о нем? — поинтересовался секретарь.

— Мне кажется, он типичный представитель тех молодых мужчин, которые лениво и праздно проводят время во дворце, — ответила Андора.

Она не хотела плохо говорить о нем, но слова сами сорвались с ее губ. Секретарь выглядел удивленным.

— Но сэр Хенгист здесь совсем недавно, — сказал он. — Он прибыл в начале года с сэром Франсисом Дрейком и хотел сопровождать его, когда тот снова отправился в путь королева настояла на его присутствии здесь.

— Он был с сэром Франсисом Дрейком! — Андора застыла на месте и уставилась на говорливого молодого секретаря.

— Да, конечно, разве вы не знали? Он был с ним в Карибском море и вернулся покрытый славой. О, он не из тихих придворных, нет. Вы что подумали о нем?

Он откинул голову и расхохотался. Андора почувствовала, как кровь отлила от ее щек. Как она ошиблась в сэре Хенгисте! Он был другом Франсиса Дрейка — человека, который был героем нации.

И все же, откуда она могла знать? Как он мог не показаться ей отвратительным, принимая во внимание то, как он обращался с ней? И, вспомнив свое последнее язвительное замечание в его адрес, она почувствовала себя неловко.

«Вам, конечно, этого не понять, но я — дочь солдата».

Но если он понимал — а он, конечно, должен был понять, учитывая то, кем он был, — то почему он был так против ее желания послужить королеве единственным способом, доступным ей. Почему? Почему?

Эта мысль преследовала Андору еще долго после того, как она снова оказалась в зале аудиенций. Почему? Почему?

Андора медленно шла по саду, залитому солнцем. Уже второй раз она была здесь в течение этого дня. Когда бы фрейлины ни ложились спать, на другой день в шесть часов утра они должны были присутствовать на прогулке королевы в саду.

Это был час отдыха ее величества перед встречей с министрами, которые докладывают ей о делах государства. Поэтому Андора уже ранним утром видела эти зеленые, покрытые росой лужайки, аккуратно разбитые клумбы, причудливо подстриженные кусты и все богатство цветущих деревьев и трав, наполнявших воздух ароматом и соперничающих в красоте с драгоценностями королевы.

Был полдень, солнце стояло высоко, и фрейлины отдыхали или занимались вышиванием в своих комнатах. Но королева, прежде чем отпустить их, сказала:

— У меня есть записка к лорду Эссексу. Кто из вас, хотела бы я знать, будет моим посланником? — Она оглядела юные лица, пристально смотревшие на нее, и добавила с легкой усмешкой: — Я могу почти сказать, моим посланником любви? — и прежде чем кто-нибудь успел вымолвить слово, сказала: — Я думаю, что пошлю мою маленькую деревенскую мышку. Она пока еще не испорчена интригами и сплетнями двора и вряд ли будет искать приключений или медлить с исполнением поручения.

На мгновение Андоре показалось, что глаза королевы остановились на хорошеньком личике Мэри Говард, но она произнесла:

— Андора Блэнд, возьмите эту записку. Отдайте ее джентльмену, который сопровождает его высочество, — сэру Хенгисту Вейку, и пусть он передаст ее в руки лорда Эссекса и ни в чьи другие.

«Как это умно задумано», — подумала Андора. Решение королевы отдать ей записку теперь не вызовет ревности ни в одной из фрейлин, потому что только королева и она знали о подлинной причине выбора.

Андора не спала всю ночь, раздумывая над ролью, которую ей придется сыграть, и о том, что она скажет сэру Хенгисту. Вспоминая о том, что она наговорила ему, она краснела снова и снова — ошибка в отношении его была ее мучением и стыдом.

Как легко она вообразила, что это был лишь ничтожный придворный, один из многих, которые слоняются по дворцу, ожидая королевской подачки, бездельничая и проводя вечера в попойках и за карточным столом.

Как ужасно она ошиблась! Сэр Хенгист служил вместе с сэром Франсисом Дрейком, национальным героем Англии, чья репутация была настолько блестящей, что отблеск его славы падал на каждого, кого он знал или с кем вместе плавал.

«Что я наделала, дурочка, — твердила себе Андора, — ведь я оскорбила совершенно незнакомого мне человека».

Нетрудно было вспомнить, что он оскорбил ее первым. Но теперь она не могла не сознавать, что зрелище «крушения» кареты могло быть действительно забавным.

Она возненавидела его за смех — но ведь это не причина, чтобы не ценить его храбрость.

«Никогда не будь несправедливой ни к одному человеку». — Как часто ее отец повторял эти слова, когда рассказывал ей о своих приключениях на службе у королевы!

«Я побеждал врагов, — говорил он, — я убивал людей, я уничтожал их. Но всегда, моя девочка, я боролся за справедливость. Мое дело было верным, и борьба была правой».

Андора металась на своей узкой кровати и думала о том, что она не была ни справедливой, ни правой в своей войне с сэром Хенгистом. Она была пристрастной и капризной — обе эти черты она презирала в себе.

«Я должна извиниться перед ним», — думала она, и это решение было окончательным. И все же ноги ее подкосились и сердце мучительно забилось, когда она увидела его. Он шел ей навстречу через аркаду роз, его черный вельветовый камзол сверкал серебром, его дерзкое оранжевое перо на шляпе колыхалось от ветра, а сама шляпа была надвинута на правый глаз.