Анна Тодд - После падения

– Да. Мне не стоило тебе об этом рассказывать?

Тессе номер два лучше бы уйти прямо сейчас, потому что она начинает трепать мои нервы точно так же, как настоящая.

– Ну надо же! – веселится она.

Она тоже смеется надо мной?

– Что? Что в этом смешного? – Я почти кричу.

– Ты остолоп, – с издевкой сообщает она. – Когда я тебе это сказала, я имела в виду не тебя, а ее. Я имела в виду, что только из того, что ты думаешь, что она не может жить без тебя, не следует, что она тебя любит.

– Что?

– Ты полагаешь, что держишь ее на коротком поводке и что она не оставит тебя, потому что жить без тебя не может, а в действительности, кажется, она у тебя в клетке, и поэтому она не бросает тебя: не потому, что она любит тебя, а потому, что ты убедил ее, что она не сможет без тебя жить.

– Нет… она любит меня. – Я знаю, что она меня любит и поэтому и может в любой момент выбежать за мной.

Лилиан разводит руками.

– Да ладно? Почему она должна тебя любить, когда ты делаешь то, что намеренно причиняет ей боль?

С меня достаточно!

– Ты не в том положении, чтобы читать мне свои гребаные лекции. – Я развожу руками, злобно копируя ее жест, и ору: – Твоя подруга небось сейчас с кем-то трахается, а ты тут пытаешься играть роль психотерапевта для меня и Тессы!

Глаза Лилиан расширяются, и она отступает на шаг… точно так же, как это сделала Тесса несколько минут назад. Ее голубые глаза наполняются слезами, сверкающими в сумерках. Она качает головой и уходит к ресторанной парковке.

– Ты куда? – кричу я вслед.

– Назад в ресторан. Может, Тесса и такая дура, что мирится с твоим дерьмом, но мне это не нужно.

Мгновение порываюсь броситься за девушкой, которая, как я думал, была моим… другом? Не знаю почему, но чувствую, что могу ей доверять, несмотря на то что знаю ее всего два дня.

Да ну на хрен, не пойду ни за кем. Ни за Тессой, ни за Тессой номер два. Пусть обе идут к чертям – ни одна из них мне не нужна.

Тесса

В груди болит, пересохло горло, кружится голова. Хардин только что сказал мне, что не любит меня и возвращается после ссор, только чтобы спать со мной. И хуже всего то, что я точно знаю: неправда. Я знаю, что он любит меня. По-своему он любит меня больше всего на свете. Он это доказывал снова и снова в течение полугода. Но он показал и то, что не задумываясь делает мне больно, когда хочет заставить почувствовать себя слабой только из-за его уязвленного эго. Если бы он любил меня по-настоящему, он бы не причинял мне страданий нарочно.

Не может быть, что хочет от меня только секса. Я же для него не просто игрушка, правда? У него, впрочем, правда и ложь сменяют друг друга так же, как и настроение. Он не может на самом деле так думать. Но говорил он с такой убежденностью, даже глазом не моргнул. Я, честно говоря, уже не знаю. Во всех наших ссорах, слезах, всех наших трещинах в отношениях меня спасала только уверенность, что он меня любит. Без этого у нас нет ничего. И без него у меня ничего нет. Мы оба вспыльчивы и нелогичны, встретились слишком юными и слишком много пробыли вместе, чтобы расстаться.

Ищу выход из ресторана. Стеклянные двери, ведущие на балкон, закрыты. Открываю их и наслаждаюсь прохладным ветерком. Сидеть там, глядеть в темноту, радуясь ночному спокойствию, и чувствовать, как понемногу успокаивается сердце. Не замечаю, как открывается дверь и рядом со мной появляется Роберт.

– Тебя что-то беспокоит? – спрашивает он.

В руке его – бутылка белого вина, которой он игриво покачивает. Роберт прислоняется к стене, на его красивом лице – улыбка. Я радостно улыбаюсь в ответ. Самой удивительно, ведь на самом деле внутри себя я кричу, забившись в угол, и плачу.

– Молодое вино? – спрашиваю я, забирая бутылку.

Он усмехается, передавая мне бутылку.

– Какое же тут еще может быть?

Бутылка холодна, но мои руки и так почти онемели от февральского воздуха.

– Бокалы. – Роберт улыбается и запускает руки в глубокие карманы своего передника. – Я не смог вместить туда настоящие, поэтому я взял это. – Он вручает мне маленький пластиковый стаканчик, и я держу его, пока он открывает бутылку.

– Спасибо. – Стаканчик наполняется вином, и я подношу его к губам.

– Знаешь, мы можем пойти внутрь. Есть несколько залов, которые уже закрываются, так что мы можем посидеть там, – говорит Роберт, делая глоток.

– Не знаю, – вздыхаю я, отводя взгляд.

– Он уже ушел, – сообщает Роберт; в его голосе явственно слышно сочувствие. – И она тоже, – добавляет он. – Хочешь поговорить об этом?

– Не уверена, – отвечаю я и перевожу разговор на нейтральную тему. – Расскажи лучше об этом вине…

– Об этом? Ладно. Ну, оно, гм, старое и выдержано до совершенства. – Он смеется, я тоже. – Я люблю его пить, но о нем мало знаю.

– Ладно, тогда не о вине, – разрешаю я.

Прежде чем передать ему стакан, допиваю остатки.

– Хм, – произносит он, глядя куда-то позади меня.

От его встревоженного вида сердце ухает в пятки, я уже думаю, что это вернулся Хардин и сейчас выплеснет на меня очередную порцию яда. Обернувшись, вижу в дверном проеме Лилиан, будто бы колеблющуюся, заходить ли ей.

– Чего ты хочешь? – интересуюсь я.

Пытаюсь сдерживать ревность, но выпитое вино не способствует хорошим манерам. Ветер опрокидывает пустой стаканчик, Роберт подхватывает его и тут же наполняет снова. Мне кажется, что он пытается чем-то заняться, чтобы любой ценой избежать неловкой душещипательной сцены.

– Можно нам с тобой поговорить? – спрашивает Лилиан.

– О чем нам разговаривать? Мне все ясно. – Я делаю большой глоток, заполняя рот холодным вином.

К моему удивлению, не реагирует. Просто подходит и откровенно заявляет:

– Я лесбиянка.

Что? Если бы Роберт не смотрел на меня своими голубыми глазами, я бы выплюнула вино обратно в стакан. Смотрю на нее и медленно глотаю.

– Это правда. У меня есть девушка. С Хардином мы только друзья. – Она хмурится. – Если это так можно назвать.

Понимаю, он, должно быть, и на нее наорал.

– Тогда почему… – начинаю я, но останавливаюсь: не врет ли она? – Но вы же все время были друг с другом.

– Нет, он просто пытался меня… обнять. Я думаю, ты обиделась, но ничего не сказала, когда он положил руку на спинку моего стула. Но уверяю тебя, он сделал это только для того, чтобы ты ревновала.

– Почему он это сделал? С какой целью? – спрашиваю я, но знаю ответ: конечно, чтобы сделать мне больно.

– Я просила его тебе рассказать. Мне жаль, если ты думала, что между нами что-то есть, но это не так. Я встречаюсь с девушкой.

Я закатываю глаза и протягиваю стакан Роберту, чтобы он подлил еще вина.

– Ты, кажется, была весьма довольна и спокойна, когда уходила вместе с ним, – замечаю я резко.

С честным, умоляющим взглядом она говорит:

– Это не было запланировано. Я просто не обращала внимания на то, что он делает. Прости, что все это время ты страдала.

Пытаюсь найти причину, чтобы прогнать эту девушку, но не могу ничего придумать. К моему огромному облегчению, Лилиан оказалась лесбиянкой, и я хотела бы знать об этом раньше, но отношения с Хардином, скорее всего, не улучшились бы. Во всяком случае, все это усугубляет его поведение, потому что он намеренно старался заставить меня ревновать, а в довершение всего еще и наговорил всяких ужасов. Он заигрывал с ней на моих глазах, а это почти так же больно, как когда он сказал, что меня не любит.

Роберт наполняет мой стакан, делаю небольшой глоток, наблюдая за Лилиан.

– Почему ты передумала и решила рассказать? Он убедил тебя сюда пойти?

Она, слегка улыбаясь, садится с нами за стол.

– Да, он убедил.

– Он это умеет, – соглашаюсь я, и она кивает.

Вижу, что она немного нервничает, и продолжаю убеждать себя, что она не виновата в этой ситуации, виноват Хардин.

– Есть ли у вас еще чашки? – спрашиваю я Роберта, и он с гордой улыбкой кивает.

Чуть сводит желудок, от вина, наверное.

– В кармане больше нет, но я могу захватить еще на кухне, – вежливо предлагает официант. – Нам все равно пора внутрь, у тебя губы уже совсем синие.

Смотрю на него, мой взгляд останавливается на его губах. Они полные и розовые, выглядят очень соблазнительно. Почему я смотрю на его губы? Это вино на меня так действует. Я хочу смотреть на губы Хардина, жаль только, что он в последнее время использует их для того, чтобы на меня кричать.

– Он ждет внутри? – спрашиваю я Лилиан, и она отрицательно качает головой. – Хорошо, давайте пойдем внутрь. Я должна спасти Лэндона от застолья, особенно от этого Макса, – говорю я, не думая, а затем быстро кидаю взгляд на Лилиан. – Черт, извини.

Удивительно: она смеется.

– Это отличная идея, поверь мне, я знаю, что мой папа – мудак.

Я не отвечаю. Она не может быть угрозой для наших отношений с Хардином, но это совсем не значит, что она мне нравится, даже если она настроена довольно дружелюбно.

– Так мы идем внутрь, или?.. – Роберт перекатывается на каблуках.

– Да. – Я проглатываю все оставшееся в стаканчике вино и направляюсь внутрь. – Буду спасать Лэндона. Ты уверен, что тебе можно пить? На работе? – спрашиваю я моего нового друга.

Не хочу, чтобы у него были неприятности. У меня кружится голова, и от мысли, что его может арестовать собственный отец, я хихикаю.

– Что? – спрашивает Роберт, внимательно глядя мне в лицо.

– Ничего, – вру я.

Заходим, мы с Лилиан направляемся к нашему столику. Кладу руки на спинку кресла Лэндона, и он поворачивается ко мне.

– Ты в порядке? – спокойно спрашивает он, пока Лилиан разговаривает с родителями. Я пожимаю плечами.

– Да, вполне. – Если бы не несколько стаканов вина, от которых я почти опьянела, я была бы далеко не в порядке. – Не хочешь пойти с нами? Мы собираемся немножко погулять, выпить немного вина… еще. – Я смеюсь.

– Кто? И она тоже? – Лэндон смотрит через стол на Лилиан.

– Да, она… Ну, с ней все нормально. – Не хочу при всех рассуждать о ее личной жизни.

– Я обещал Кену, что посмотрю с ними матч у Макса, но если хочешь, я останусь.

– Нет… – Я хотела бы, чтобы он остался, но не хочу, чтобы он ради меня менял планы. – Все нормально. Просто я подумала, может, ты хочешь от них сбежать, – шепчу я, и Лэндон улыбается.

– Хочу, но Кен был так рад, что я согласился, потому что Макс болеет за другую команду. Полагаю, он думает, что будет забавно посмотреть, как мы станем кидаться друг в друга какашками. – Он наклоняется ближе, чтобы его слышала только я. – Ты уверена, что хочешь тусить с этим парнем? Он вроде неплохой, но Хардин, наверное, попытается его убить.

– Полагаю, он сможет постоять за себя, – уверяю я. – Хорошего матча.

Наклоняюсь и целую Лэндона в щеку. Рывком отстранившись, я прикрываю рот рукой.

– Прости. Не знаю, зачем…

– Все нормально! – смеется он.

Я оглядываюсь и, к своему облегчению, вижу, что все заняты болтовней. К счастью, мое проявление чувств осталось незамеченным.

– Ладно, будь осторожна, Тесса. И звони, если я тебе понадоблюсь.

– Хорошо. Если тебе надоест, возвращайся сюда.

– Хорошо, – улыбается Лэндон.

Я знаю, что он не будет скучать во время матча. Он любит проводить время с отчимом, а Хардин, наоборот, совсем не понимает его энтузиазма.

– Папа, я взрослый человек. – Это Лилиан фыркает на том конце стола. Макс властно мотает головой:

– Тебе нет абсолютно никакой необходимости бегать по улицам, ты вернешься с нами домой. Разговор окончен. – Очевидно, он из тех мужчин, кто любит контролировать все в своей жизни. И противная ухмылка подтверждает это.

– Хорошо, – разочарованно отвечает его дочь.

Она смотрит на мать, но та молчит. Выпей я еще стакан вина, я бы обозвала Макса дураком, но не хочу расстраивать Кена и Карен.

– Тесса, ты вернешься с нами? – спрашивает Карен.

– Нет, я собиралась задержаться еще немного, если не возражаете.

Надеюсь, что она не против. Я вижу, как она смотрит на Лилиан, потом себе за спину, туда, где стоит Роберт. Я понимаю, что она понятия не имеет о сексуальной ориентации Лилиан, и ее раздражало, как Хардин вел себя с ней. Я люблю Карен.

– Все нормально, развлекайся, – одобрительно улыбается она.

– О’кей.

Я улыбаюсь в ответ и отхожу от стола, не прощаясь с Максом и его женой.

– Мы можем идти; ей не разрешили остаться, – сообщаю я Роберту.