Анна Тодд - После падения

– Не разрешили?

– Ее отец – придурок. Я даже рада, потому что не знаю, как к ней относиться. Она мне кого-то напоминает. Но не могу понять, кого…

Я размышляю над этим, пока иду вслед за Робертом в пустую половину ресторана. В огороженной зоне стоит несколько столиков, на которых нет ничего, кроме незажженных свечей и перечниц с солонками. Садимся, и тут в памяти всплывает избитое лицо Зеда. Я спрашиваю Роберта:

– Ты уверен, что хочешь со мной общаться? Может вернуться Хардин, а он имеет привычку нападать на людей…

Роберт отодвигает для меня стул и смеется.

– Уверен.

Он усаживается напротив меня, наполняет пластиковые стаканчики белым вином, и мы беззвучно чокаемся мягкими стенками. Немного не хватает звона стекла. Но так хорошо и уютно, в отличие от остальной части этого пафосного ресторана!

Хардин

Я позвонил во все эти гребаные такси отсюда и до кампуса, пытаясь доехать до дома. Конечно, никто не согласился, далеко. Можно сесть в автобус, но я терпеть не могу общественный транспорт. Помню, как меня передергивало, когда Стеф рассказывала, что Тесса ездит на автобусе в торговый центр. Даже когда я еще не любил Тессу… то есть думал, что не люблю ее… то все равно ужасался при мысли о том, как она сидит одна рядом с кучей гребаных неудачников.

Все изменилось с тех пор, когда я издевался и смеялся над Тессой, чтобы самоутвердиться. Когда я оставил ее на балконе ресторана… Нет, ничего не изменилось.

Я мучаю девушку, которую люблю. Я это делаю и не могу остановиться. И виноват не один я, в этом есть и ее вина. Она продолжает подталкивать меня к переезду в Сиэтл, хотя я ясно дал ей понять, что этого не хочу. Вместо того чтобы ссориться, ей надо было собрать барахло и поехать со мной в Англию. Отчислят меня или нет, я все равно здесь не останусь – в Америке мне скучно, я ничего не нашел для себя, одно дерьмо. Мне надоело постоянно видеть папу, я от всего устал.

– Смотри, куда идешь, придурок! – вздрагиваю от раздающегося в темноте женского голоса.

Я обхожу темную фигуру и на ходу огрызаюсь:

– Сама смотри, куда прешь.

Почему, блин, эта цыпа крутится тут перед домом Макса?

– Что ты сказал? – говорит она.

Поворачиваюсь и вижу ее в свете датчика движения на крыльце. Мне нравится, как она выглядит: смуглая кожа, вьющиеся волосы, рваные джинсы, байкерские сапоги.

– Дай угадаю: Райли, верно? – Я внимательно разглядываю девушку.

Она кладет руку на бедро.

– А ты что еще за хрен?

– Да, Райли. Если ты ищешь Лилиан, ее здесь нет.

– Где она? И откуда ты знаешь, что я ее ищу? – резко спрашивает она.

– Да потому, что я только что ее трахал.

Она напрягается, опускает голову и мрачнеет.

– Что ты только что сказал? – говорит она, делая шаг вперед.

Разглядываю ее, наклонив голову набок.

– Господи, да я тебя подкалываю. Она в ресторане дальше по дороге, вместе с родителями.

Райли поднимает голову и останавливается.

– Ладно, а ты ее откуда знаешь?

– Встретил вчера. Мой отец учился с ее отцом в колледже. Она знает, что ты здесь?

– Нет. Я пыталась дозвониться. Но поскольку она посреди этого идиотского леса, – она обводит лес красноречивым жестом, – абонент недоступен. А может, ее папаша-кретин мешает нам поговорить.

Я вздыхаю:

– Да, что верно, то верно. А он позволит вам увидеться?

Она хмуро смотрит на меня:

– А не слишком ли ты любопытен? – Но потом гордо усмехается: – Позволит. Он по характеру баба и меня боится.

Фары мигают в темноте, и я отступаю на обочину.

– Это они, – сообщаю я.

Вскоре машина подъезжает и останавливается.

Выскакивает Лилиан и обнимает Райли.

– Как ты сюда попала? – Она почти визжит.

– Приехала, – сухо отвечает ее подруга.

– Как ты меня нашла? Я же неделю не выходила на связь.

Она утыкается лицом в шею подруги, и я вижу, как выражение лица Райли становится мягче. Ее рука гладит спину Лилиан, двигаясь вверх и вниз, и через несколько мгновений глаза наполняются любовью.

– Это маленький город, детка. Найти тебя было не слишком трудно. – Она чуть отстраняется и смотрит в лицо Лилиан. – Твой отец на дерьмо изойдет из-за моего приезда?

– Нет. Ну, может быть. Но ты знаешь, что он не разрешит тебе остаться.

Я делаю вид, что кашляю, мне неловко стоять тут и смотреть, как они обнимаются.

– Пожалуй, я пойду, – говорю я и делаю несколько шагов в сторону.

– Пока, – отвечает Райли; Лилиан ничего не говорит.

Через несколько минут добираюсь до отцовского дома и захожу в ворота. Тесса будет здесь с минуты на минуту, и я хочу оказаться внутри прежде, чем заедет их внедорожник. Она будет плакать, я уверен, поэтому я должен придумать извинения, чтобы заставить ее остановиться и прислушаться ко мне.

Еле-еле успеваю зайти на крыльцо, и тут из машины выходят Карен и мать Лилиан.

– Где остальные? – спрашиваю я, а глазами ищу Тессу.

– Твой отец и Лэндон поехали с Максом смотреть какую-то игру по телевизору.

– Где Тесса? – В груди нарастает паника.

– Она вернулась в ресторан.

– Что? – Твою мать! Все получилось не так, как предполагалось. – Она с ним, да? – спрашиваю я.

Но я уже знаю ответ. Она с тем белокурым придурком, сынком шерифа.

– Да, она с ним, – отвечает Карен, и если бы я сейчас не стоял рядом с ней, то разозлился бы на слабую улыбку, которую она постаралась скрыть.

Тесса

– Вот вкратце и вся моя жизнь, – улыбаясь, заканчивает Роберт.

Его улыбка почти по-детски искренняя, добрая и очень привлекательная.

– Интересно…

Тянусь к бутылке на столе и поднимаю ее, чтобы наполнить свой бокал. Ничего не получается.

– Не ври-ка, – дразнит он, и у меня вырывается пьяный смешок.

История его жизни короткая и симпатичная. Не то чтобы очень интересная, обычная. Обычная семья: мама – школьная учительница, отец – шериф. После заштатного колледжа за два города отсюда решил пойти в медицину. А работает, потому что находится в списке на зачисление на медицинский факультет Вашингтонского университета. И здесь, в самом дорогом местном ресторане, неплохо зарабатывает.

– Тебе нужно учиться в CWU, – говорю я, и он качает головой.

Роберт встает из-за стола и поднимает вверх палец, прерывая разговор. Сажусь в кресло и жду его возвращения. Я кладу голову на деревянную спинку и разглядываю потолок, расписанный облаками, замками и херувимами. Прямо надо мной спит девочка-ангел: щеки ее розовеют, светлые вьющиеся локоны лежат на плечах, а белые крылья раскинулись во сне в стороны. Рядом мальчик – по крайней мере, мне кажется, что это мальчик – наблюдает за ней, расправив за спиной черные крылья.

Хардин.

– Ни за что, – произносит вдруг Роберт, прерывая мои мысли. – Даже если бы я хотел, они все равно не предлагают нужную мне программу. Кроме того, медицинский факультет находится на территории главного университета в Сиэтле, в CWU он намного меньше.

Я поднимаю голову и замечаю у него в руках новую бутылку.

– Ты там был? В кампусе? – спрашиваю я, желая узнать побольше о новом месте своей учебы. Или, скорее, стараясь отвлечься от жутких ангелочков на потолке.

– Да, всего один раз. Кампус маленький, но это хорошо.

– Мне нужно быть там в понедельник, а жить негде, – смеюсь я.

Я понимаю, что мой никудышный план не смешон, но сейчас мне он таким кажется.

– В понедельник? Сегодня четверг, понедельник ведь уже не за горами?

– Ага, – киваю я.

– А как насчет общежития? – спрашивает он, открывая бутылку.

Мысль об общежитии никогда не приходила мне в голову. Ведь я считала… то есть надеялась… что Хардин поедет со мной, поэтому вообще не рассматривала такой вариант.

– Не хочу жить в кампусе, особенно сейчас, когда знаю, каково это, на примере собственного университета.

Он кивает и наполняет бокал.

– Точно, когда ты почувствуешь вкус свободы, уже не вернешься назад.

– Точно. Если Хардин приедет в Сиэтл… – Я прерываю себя. – Впрочем, ерунда.

– А вы не хотите попробовать поддерживать отношения на расстоянии?

– Нет, это никогда не получается, – заявляю я, чувствуя, как в груди снова поднимается боль. – Нам без расстояния-то непросто.

Нужно сменить тему, прежде чем я начну хлюпать носом. Что за странное слово – хлюпать.

– Хлюпать, – произношу я, зажав губы большим и указательным пальцами.

– Развлекаешься? – Роберт улыбается и ставит передо мной полный стакан вина. Я, хихикая, киваю. – Должен сказать, что это самая забавная рабочая смена.

– И у меня тоже, – соглашаюсь я. – В смысле, если бы я здесь работала.

Мысли путаются.

– Я редко пью, последнее время чаще, чем раньше, но все же недостаточно часто, чтобы привыкнуть, поэтому я напиваюсь чертовски быстро, – говорю я заплетающимся языком, поднимая стакан на уровень глаз.

– Я тоже. Я пью не часто, но когда у красивой девушки выдался плохой вечер, я делаю исключение, – говорит он смело, но потом ужасно смущается. – Я просто имел в виду… гм… – Он закрывает лицо руками. – Кажется, ты слишком сильно на меня влияешь.

Я перегибаюсь через стол и отвожу его руки от лица; он чуть вздрагивает и смотрит на меня. Его голубые глаза так прекрасны!

– Кажется, ты говоришь искренне, – говорю я вслух, как бы сама себе.

– Кажется, – шепчет он в ответ, облизывая языком губы.

Я знаю, он хочет поцеловать меня; я читаю это на его лице, вижу в его честных глазах. Глаза Хардина всегда так непроницаемы, что я вынуждена прилагать усилия, чтобы прочитать его мысли, но даже тогда я ни разу не смогла прочитать все полностью.

Наклоняюсь ближе к Роберту, маленький столик разделяет нас, и он тоже наклоняется вперед.

– Если бы я не любила его так сильно, я бы тебя поцеловала, – спокойно говорю я, не отстраняясь, но он не приближается.

Как бы я ни была пьяна и как бы ни была зла на Хардина, я не могу это сделать. Я не могу поцеловать другого парня. Хочу, но не могу.

Левый уголок рта поднимается в кривой усмешке.

– Если бы я не знал, как сильно ты его любишь, я бы тоже поцеловал тебя.

– О’кей.

Не знаю, что еще сказать, я пьяна и смущена и не знаю, как вести себя с другим, не похожим на Хардина и Зеда. Роберт не похож ни на кого из тех, с кем я когда-либо встречалась, разве что на Лэндона. Лэндон милый и добрый, но у меня в голове не укладывается, как я могу поцеловать кого-то, кроме Хардина.

– Прости.

Сажусь на стул, он делает то же самое.

– Не беспокойся. Я предпочитаю, чтобы ты вовсе меня не целовала, чем поцеловала и жалела бы об этом.

– Ты странный, – сообщаю я ему. Я хотела бы подобрать другое слово, но уже поздно. – В хорошем смысле, – поправляюсь я.

– Как и ты! – смеется он. – Когда я впервые увидел тебя в этом платье, я подумал, что ты одна из заносчивых богатых девчонок с полным отсутствием индивидуальности.

– Ну, извини. Я конечно, не богата… – смеюсь я.

– И не заносчива, – добавляет он.

– Но с индивидуальностью у меня все нормально, – пожимаю я плечами.

– Увидим, – дразнит он.

– Ты ужасно милый.

– Почему бы и нет?

– Не знаю. – Я поигрываю стаканом. – Извини, я говорю глупости.

Мгновение он озадаченно смотрит на меня, а потом говорит:

– Ты не говоришь глупости. И тебе не следует извиняться.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

Я внезапно осознаю, что нервно обдираю край пластикового стаканчика; передо мной на столе валяются маленькие белые кусочки.

– Ты извиняешь после каждой фразы. За последний час ты сказала «извини» по крайней мере раз десять. Ты ничего плохого не сделала, поэтому тебе не стоит извиняться.

От его слов я смущаюсь, но он смотрит так по-доброму, а в голосе не слышно даже намека на раздражение или осуждение.

– Извини… – рефлекторно начинаю я. – Видишь! Я не знаю, почему я так делаю. – Я заправляю свободную прядь за ухо.

– Догадываюсь почему, но не буду говорить. Просто знай, что тебе не нужно извиняться, – отвечает он.

Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на спинку стула. Приятно поговорить с кем-то вот так, расслабленно, не боясь поссориться.

– Кстати, расскажи мне еще о своей новой работе в Сиэтле, – произносит Роберт, и я радуюсь, что он меняет тему.