Анна Тодд - После падения

– Круто, правда? – смеется Райли, поднося виски к губам.

Да, наверное, Тесса смотрится чертовски сексуально, но это неожиданно приводит меня в бешенство. Первая мысль, которая приходит ко мне на ум: блин, это реально круто, но следом я понимаю, что не должен таращиться на нее, а должен злиться на ее постоянное желание бросить мне вызов. Но я не могу сосредоточиться на этом, когда она так здорово танцует прямо передо мной. То, как ее платье скользит по бедрам, как она откидывает волосы назад одной рукой и смеется, пытаясь повторять действия женщины рядом с ней… Мне нравится ее беззаботность. Я не так часто слышу ее смех. Ее кожа уже мокрая от пота и блестит в свете софитов. Я неловко переминаюсь и оттягиваю воротник своей дурацкой рубашки.

– Ой-ой, – внезапно произносит Райли.

– Что?

Выхожу из транса и обвожу глазами бар. Двое мужиков в конце бара таращатся на Тессу. Пялятся так, что их чертовы глаза вылезли из орбит дальше, чем мой член. Я снова оглядываюсь на Тессу – ее платье опасно высоко задрано на бедрах. Каждый раз, когда она выпрямляет ноги, она приподнимает его немного выше.

– С меня достаточно!

– Полегче, Отелло! – замечает Райли. – Песня закончится через…

Тут она поднимает руку, и со взмахом ее кисти музыка замолкает.

Тесса

Хардин протягивает руки, чтобы помочь спуститься, чем сильно меня удивляет. По тому, как он хмурился и дулся во время танца, я думала, что сейчас он начнет орать или того хуже; я уже почти приготовилась, что он стащит меня со стойки, а потом затеет драку со всеми посетителями сразу.

– Видишь, никто и не заметил, что ты хреново танцуешь! – смеется Райли, когда я сажусь на прохладную стойку бара.

– Это было реально здорово! – кричу я, и музыка снова замолкает.

Со смехом спрыгиваю вниз. Хардин поддерживает меня рукой, пока я не встаю достаточно ровно, чтобы сделать шаг назад.

– В следующий раз полезешь ты! – говорю я ему на ухо, и он качает головой.

– Нет, – твердо отвечает Хардин.

– Не будь занудой. – Я протягиваю руку и касаюсь его губ.

Он милый, хоть и обиженно оттопыривает нижнюю губу. Его глаза сверкают, и мой пульс учащается. Я уже чувствую кайф от адреналина, выплеснувшегося во время танца, потому что это то, что я, наверное, раньше никогда бы не сделала. Это было обалденно, но я знаю, что никогда снова этого не повторю.

Хардин садится на стул, а я так и стою между ним и Райли возле пустого стула.

– Тебе это нравится? – улыбается он.

Мои пальцы все еще прижаты к его губам.

– Что именно? Твои губы? – с усмешкой спрашиваю я.

Он мотает головой. Он игрив, но в то же время очень серьезен, и это опьяняет. Он меня опьяняет.

– Нет. Злить меня. Тебе нравится меня злить, – отвечает он сухо.

– Нет. Ты просто слишком легко заводишься.

– Ты танцевала на стойке перед толпой народа. – Его лицо в нескольких сантиметрах от моего, и в его дыхании ощущаются мята и виски, мое любимое сочетание. – Очевидно, чтобы разозлить меня, Тесса. Тебе повезло, что я не стащил тебя вниз, не положил на плечо и не унес отсюда.

– На плечо или на колени? – уточняю я, храбро глядя ему в глаза.

– Ч-что? – заикается он.

Я смеюсь и поворачиваюсь к Райли.

– Не дай ему себя обмануть. Ему охрененно понравилось, – шепчет она, и я киваю.

В животе у меня сладко тянет при мысли, что Хардин смотрел на меня, но я пытаюсь отбросить неприличные мысли. Я должна злиться, обижаться или кричать, потому что он пытался сорвать мой переезд в Сиэтл, или из-за обидных слов, которые наговорил мне в ресторане, но я почти не способна злиться, когда пьяна.

Я позволю себе сделать вид, будто ничего не случилось, по крайней мере сейчас, и представлю, что мы с Хардином – нормальная пара, которая выбралась в бар выпить с нашей подругой. И никакой лжи, никаких драм – только веселье и танцы на столах.

– До сих пор не могу поверить, что я и вправду это сделала! – сообщаю им обоим.

– Я тоже, – бурчит Хардин.

– Но я этого точно не смогу повторить.

Провожу рукой по лбу, я горячая и потная. В маленьком баре душно, и мне трудно дышать.

– Что случилось? – спрашивает он.

– Ничего, просто жарко. – Я наклоняюсь к нему, и он кивает.

– Пойдем, а то упадешь в обморок.

– Нет, я хочу остаться! Мне так весело. Я имею в виду, что весело провожу время.

– У тебя уже язык заплетается.

– Ну и что? Может, я так хочу. Либо ты расслабишься, либо уходи.

– Ты… – начинает он, но я закрываю ему рот ладонью.

– Тсс!.. Тише… Давай веселиться! – Другой рукой я касаюсь его ягодицы, сжимая ее.

– Ну ладно, – бубнит он из-под моей ладони.

Я отодвигаю ладонь на сантиметр, чтобы при необходимости снова закрыть ему рот.

– Но больше никаких танцев на стойках и столах! – мягко говорит он.

– Отлично. А ты больше не хмуришься и не дуешься, – парирую я, и он улыбается.

– Ладно.

– Хватит говорить «ладно»! – усмехаюсь я.

Он кивает:

– Ладно.

– Ты раздражающ.

– Раздражающ? Что бы сказал твой профессор литературы, услышав от тебя такое слово? – В изумрудных глазах Хардина, слегка замутненных алкоголем, вспыхивает веселье.

– А ты иногда бываешь забавный.

Я наклоняюсь к нему, он обнимает меня за талию и обхватывает ногами.

– Иногда? – Он целует мои волосы, и я расслабляюсь в его объятиях.

– Да, только иногда.

Он смеется, удерживая меня, и я не думаю, что хочу, чтобы он меня отпускал. Знаю, что должна хотеть, но не хочу. Он пьян и так мил, алкоголь заставляет меня терять здравый смысл… Как всегда.

– Кажется, вы поладили. – Райли складывает пальцы, делая вид, что нас фотографирует.

– Она меня бесит, – фыркает Хардин.

– Вы близнецы! – смеюсь я, и он мотает головой.

– Бар закрывается!

Моя новая знакомая за стойкой звонит в колокольчик. За последний час я узнала, что ее зовут Кэми, что ей почти пятьдесят и что в декабре у нее появилась первая внучка. Она сунула мне под нос напечатанные фотографии, как это делают все бабушки, и я похвалила их: «Какой красивый ребенок». Хардин едва глянул на фото. Вместо этого он принялся бормотать что-то о спиногрызах, поэтому я быстро забрала у него фотографии, пока Кэми не услышала.

Я шатаюсь из стороны в сторону.

– Еще по одной, и мне хватит!

– Не знаю, как ты еще сознание не потеряла! – с явным восхищением восклицает Райли.

Я бы потеряла, но Хардин забирал мою выпивку и пил сам.

– Ты пьешь больше, чем кто-либо, воз-змож-жно, даже больше н-него, – еле выговариваю я, указывая на человека за стойкой, который отключился и уронил голову на стол. – Жаль, что Лилиан не пошла с нами, – замечаю я, и Хардин морщит нос.

– Я думал, что ты ее ненавидишь, – отвечает он.

Райли оборачивается ко мне.

– Я ее не ненавижу, – поправляю я. – Мне она не нравилась, когда ты пытался заставить меня ревновать, обнимая ее.

Райли напрягается, глядя на Хардина.

– ЧТО?

Блин.

– Теперь не отопрешься, дорогая, – с нажимом произносит она.

Я в западне, пьяная и не имею ни малейшего представления, что мне, черт возьми, сказать, но я точно не хочу ее злить.

– Ничего. – Хардин успокаивающе поднимает руку. – Я был козлом и не сказал Тессе, что она лесбиянка. Ты это уже знаешь.

Райли расслабляется.

– А, ну тогда ладно.

Боже, как она на него похожа!

– Видишь, ничего же не произошло, так что успокойся, – говорит ей Хардин.

– Я спокойна, поверь, – ворчит она, слегка подвигаясь ближе ко мне. – Никогда не помешает немножко поревновать, верно? – Райли смотрит на меня со странным блеском в пьяном взгляде. – Ты когда-нибудь целовалась с девушкой, Тесса?

Шевелятся волосы на голове, и перехватывает дыхание.

– Что?

– Райли, что за… – начинает Хардин, но она перебивает:

– Я просто спросила. Так ты когда-нибудь целовалась?

– Нет.

– А думала когда-нибудь об этом?

Несмотря на опьянение, чувствую, как щеки заливает румянец.

– Я…

– С девушкой это намного круче, честно. Они нежные. – Ее ладонь скользит по моей руке. – Они знают, чего именно ты хочешь… и где.

Хардин тянется и сдергивает ее руку с моей.

– Хватит! – рычит он, и я убираю руку.

Райли взрывается хохотом:

– Извини! Извини! Я не могла устоять, он первый начал. – Она кивает на Хардина, продолжая хохотать, затем останавливается и с улыбкой на него смотрит. – Я тебя уже предупреждала: не шути со мной.

Я выдыхаю, успокоенная тем, что она всего лишь пыталась подколоть Хардина. Я хихикаю, а Хардин выглядит смущенным, злым и… может, даже немного возбужденным.

– Ты платишь по счету, раз уж тебе вздумалось шутить, – говорит он, протягивая длинный чек мимо меня, к Райли.

Она закатывает глаза и тянется к заднему карману, достает карточку и кладет поверх чека. Кэми быстро пробивает ее и возвращается к отключившемуся парню за стойкой.

Когда мы добираемся до дверей, Райли объявляет:

– Кажется, мы перегнули палку. Лил будет злиться.

Хардин открывает передо мной дверь. Он закрывает ее прямо перед носом Райли, но я останавливаю его строгим взглядом. Хардин смеется и пожимает плечами, как будто не сделал ничего плохого, и я не могу не улыбнуться. Он, конечно, придурок, но это мой придурок.

Ведь так? Не знаю почему, но я ужасно не хочу думать о том, как мы будем возвращаться домой в два часа ночи.

– Она все еще спит? – спрашиваю я Райли.

– Очень на это надеюсь.

Я тоже надеюсь, что у нас тоже все спят. Меньше всего мне хочется, чтобы Кен или Карен видели, как мы, спотыкаясь, заваливаемся в дом.

– Что? Боишься, что она начнет тебя ругать? – насмехается Хардин.

– Нет… То есть да. Не хочу ее расстраивать. Я и так на лезвии ножа.

– Почему? – спрашиваю я.

– Не важно, – обрывает меня Хардин, оставляя Райли думать о своем.

Остаток пути проходит в молчании. Я считаю шаги и иногда смеюсь, вспоминая свои барные танцы.

Когда мы доходим до дома Макса, Райли останавливается.

– Мне было… приятно с вами познакомиться, – говорит она, и я не могу не засмеяться над тем, как забавно она морщится, будто слова кислые на вкус.

– Мне тоже было весело.

На мгновение мне хочется обнять ее, но это было бы неуместно, а Хардину, я полагаю, вообще не понравится.

– Пока! – на ходу бросает Хардин.

Перед самым домом я с удивлением понимаю, как я устала и как я рада, что мы вместе. Болят ноги, а грубая ткань этого дурацкого, неудобного платья раздражает кожу.

– У меня ноги болят, – ною я.

– Иди сюда, я тебя понесу, – предлагает Хардин.

Что? Я хихикаю. Он неуверенно улыбается.

– Почему ты так на меня смотришь?

– Ты предложил меня понести.

– И что?

– Это на тебя не похоже, вот и все.

Я пожимаю плечами, и он, подойдя ближе и подсунув руку мне под колени, берет меня на руки.

– Захотелось что-нибудь для тебя сделать, Тесса. Не стоит удивляться, что я несу тебя по этой гребаной дороге.

Я молчу, только смеюсь. Меня сотрясает резкий неудержимый смех. Закрываю рот ладонью, но это не помогает.

– Из-за чего ты смеешься? – Его лицо каменеет, становясь серьезным и пугающим.

– Не знаю… Просто смешно.

Мы поднимаемся на крыльцо, и он чуть перехватывает меня, чтобы повернуть ручку двери.

– Тебе смешно, потому что я хочу что-нибудь для тебя сделать?

– Ты готов сделать для меня что угодно, кроме как поехать в Сиэтл, жениться или завести детей? – Даже пьяная, я не потеряла чувство юмора.

– Не начинай, мы слишком пьяны для этого разговора.

– Ааааа! – тяну я, понимая, что он прав.

Хардин кивает головой и поднимается по лестнице.

Я цепляюсь за его шею, и он улыбается, глядя на меня сверху вниз.

– Не урони меня.

Он опускает меня ниже. Я поворачиваюсь и с негромким стоном обвиваю ногами его торс.

– Тихо. Если бы я собирался тебя уронить, – шепчет он, – я бы уже это сделал.

Изображаю на лице ужас. Он злорадно усмехается, и я, наклонив голову, показываю ему язык, кончиком касаясь его носа.

Проклятое виски. В конце коридора зажигается свет, и Хардин спешит к нашей комнате.

– Ты их разбудила, – сообщает он и кладет меня на кровать.