Анна Тодд - После падения

– Конечно, нет. Ты же знаешь, я скучала.

Похоже, ее радость исчезает, когда мы оба вспоминаем о недавнем прошлом: что я в общем и целом был засранцем и в частности отказался поехать в Сиэтл. Никогда не забуду, как она побежала ко мне, увидев у двери: на ее лице было столько эмоций, столько тоски, и я тоже почувствовал это, даже сильнее, чем она. Без нее я сходил с ума.

– Да, но когда мы виделись в последний раз, я практически выставил тебя из квартиры.

Когда я напоминаю об этом, я вижу, как ее лицо на глазах меняется. Она слабо улыбается, и я почти вижу, как между нами вырастает чертова стена.

– Не знаю, зачем я про это сказал, – добавляю я и потираю лоб рукой.

Она переводит взгляд на другую комнату – ее спальню. Затем, повернувшись к двери, у которой мы стоим, говорит:

– Можешь сложить свои вещи здесь.

Она берет мою сумку, заходит в комнату и расстегивает ее, положив на кровать. Смотрю, как она, сморщив нос, достает мои сложенные футболки и трусы.

– Они хоть чистые? – спрашивает она.

Я качаю головой.

– Трусы – да.

Она держит сумку на расстоянии вытянутой руки.

– Даже не хочу знать, что творится в квартире.

Она самодовольно улыбается одними уголками губ.

– Тогда хорошо, что ты ее больше не увидишь, – шучу я.

Ее улыбка исчезает.

Что за дерьмовая шутка – да что со мной такое, черт возьми?

– Я ничего такого не имел в виду, – быстро добавляю я, стараясь исправиться.

– Ничего страшного. Не переживай, хорошо? – Ее голос звучит мягко. – Это же я, Хардин.

– Знаю. – Я делаю глубокий вдох и продолжаю: – Просто такое чувство, будто мы не виделись черт знает сколько и сейчас находимся в такой странной стадии недоотношений, а с этим у нас всегда было хреново. Мы не видели друг друга, я скучал по тебе и надеюсь, что ты тоже.

Ого, я и правда протараторил это слишком быстро!

Она улыбается.

– Я тоже.

– Что тоже? – Я настаиваю, чтобы услышать эти слова.

– Скучала по тебе. Я говорила тебе это по телефону каждый день.

– Знаю. – Я подхожу к ней ближе. – Просто хотел услышать это еще раз.

Я протягиваю руки и убираю ее волосы за уши, а она прижимается ко мне.

– А ты-то когда успел приехать? – неожиданно раздается чей-то голос, и Тесса отскакивает в сторону.

Превосходно. Черт возьми, просто замечательно.

Перед нами в дверях новой спальни Тессы стоит Смит.

– Только что, – отвечаю ему я, надеясь, что он уйдет и я смогу продолжить начатое пару мгновений назад.

– Зачем ты здесь? – спрашивает он, входя в комнату.

Я показываю на Тессу, которая стоит в паре метров от меня. Она достает из сумки мои вещи и держит их в руках.

– Я приехал к ней.

– Понятно, – тихо говорит он, опустив взгляд.

– Ты не хочешь, чтобы я был тут? – интересуюсь я.

– Я не против. – Он пожимает плечами, и я улыбаюсь ему.

– Хорошо, потому что я все равно бы никуда не ушел.

– Знаю.

Смит улыбается в ответ и оставляет нас с Тессой одних. Наконец-то, черт возьми.

– Ты ему нравишься, – говорит Тесса.

– Он ничего так. – Я пожимаю плечами, и она смеется.

– Он тебе тоже нравится, – заявляет она.

– Нет, не нравится. Я просто сказал, что он ничего.

Она закатывает глаза.

– Коне-е-ечно.

Она права, в каком-то смысле он мне нравится. По крайней мере, больше остальных пятилетних детей.

– Я буду сегодня за ним присматривать, Ким с Кристианом пойдут на открытие клуба, – сообщает она.

– А ты почему не идешь?

– Не знаю, просто не хочется.

– Хм-м.

Я сжимаю губы пальцами, чтобы скрыть от нее свою улыбку. Я безумно рад, что она не захотела идти с ними, и ловлю себя на мысли, что она собиралась провести этот вечер, болтая со мной по телефону, – то есть надеюсь на это.

Тесса бросает на меня странный взгляд.

– Если хочешь, то можешь пойти – тебе необязательно оставаться дома со мной.

Я возмущенно смотрю на нее.

– Что? Я проделал весь этот путь не для того, чтобы пойти без тебя в какой-то дурацкий клуб. Ты что, не хочешь, чтобы я остался с тобой?

Она ловит мой взгляд и прижимает к груди мою одежду.

– Конечно, я хочу, чтобы ты остался.

– Хорошо, потому что я все равно бы никуда не ушел, – шучу я.

Она не улыбается в ответ так, как Смит, но закатывает глаза, что тоже очень мило.

– Куда ты? – спрашиваю я, когда вижу, что она направляется к двери с моими вещами.

Она бросает на меня одновременно веселый и чувственный взгляд.

– Займусь стиркой, – говорит она и выходит из комнаты.

Тесса

Я включаю стиральную машину; в голове все путается. Хардин приехал в Сиэтл, и мне не пришлось просить его или умолять. Он приехал по собственной воле. Пусть всего на одну ночь – это все равно много для меня значит, и я надеюсь, что это шаг в нужном направлении. Мои мысли о наших отношениях все еще противоречивы… У нас всегда так много проблем, так много бессмысленных ссор. Мы очень разные, и сейчас я не уверена, что у нас вообще что-нибудь получится.

Но сейчас – сейчас, когда он здесь со мной, – я не желаю ничего другого, кроме как дать шанс этим то ли отношениям, то ли дружбе на расстоянии и посмотреть, что получится.

– Я знала, что он объявится, – слышу за своей спиной голос Кимберли.

Поворачиваюсь и вижу, что она стоит, опираясь о притолоку.

– А я нет.

Она бросает на меня взгляд, будто говорит «Да ладно тебе».

– Ты должна была догадываться. Такой парочки, как вы, я никогда не встречала.

Я вздыхаю:

– Мы не совсем пара…

– Ты бросилась в его объятия прямо как в кино. Он не пробыл здесь и пятнадцати минут, а ты уже стираешь ему вещи. – Она кивает в сторону стиральной машины.

– Ну, они же грязные, – говорю я, игнорируя то, что она сказала вначале.

– Вы оба не можете друг без друга – это то еще зрелище. Жаль только, что вы не пойдете сегодня с нами: ты могла бы нарядиться и показать, что он упускает, находясь вдалеке от Сиэтла.

Кимберли подмигивает и выходит из прачечной.

Она права: мы с Хардином не можем друг без друга. Это всегда было так, с первого дня знакомства. Даже когда я пыталась убедить себя в том, что он мне не нужен, я не могла не замечать трепет, возникавший внутри при каждой нашей встрече.

Тогда мне казалось, что Хардин все время возникал у меня на пути… Конечно, я ведь при любой возможности ходила на вечеринки в его братство. Мне там ужасно не нравилось, но что-то притягивало меня к этому месту – я знала, что встречу его, если туда пойду. В тот момент я не могла признаться в этом даже себе, но я жаждала общения с ним, пусть он и был ко мне жесток. Кажется, что это было так давно, будто во сне; вспоминаю, как он пристально смотрел на меня на занятиях, а потом закатывал глаза, как только я с ним здоровалась.

Внезапно, возвращая меня к реальности, пищит стиралка, и я спешно направляюсь через холл к комнате, которую на сегодня выделили Хардину. Там никого нет, на кровати по-прежнему лежит пустая сумка Хардина, но его самого не вижу. Я иду через холл и замечаю, что он стоит над столом в моей комнате и проводит рукой по одной из записных книжек.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.

– Просто хотел посмотреть, где ты… теперь живешь. Хотел увидеть твою комнату.

– Понятно. – Я вижу, как он хмурится, называя эту спальню «моей».

– Это по учебе? – спрашивает он, поднимая со стола тетрадь в черном кожаном переплете.

– По письменной речи. Ты прочитал? – киваю на тетрадку.

Мысль, что он мог это прочитать, меня немного тревожит. Я пока подготовила лишь одно эссе, но, как и все остальное в моей жизни, оно оказалось связано с ним.

– Чуть-чуть.

– Это всего лишь задание, – бормочу я, пытаясь объясниться. – В качестве первой работы нас попросили написать эссе в свободном стиле и…

– Мне понравилось, очень понравилось, – хвалит он и кладет тетрадь обратно на стол, а потом снова берет и открывает на первой странице. – «Кто я такая», – зачитывает он заголовок.

– Не надо, прошу тебя!

Он с удивлением ухмыляется:

– С каких пор ты стесняешься показывать свою домашнюю работу?

– Я не стесняюсь. Просто… это очень личное. Я даже не уверена, что решусь сдать его.

– Я читал твои записи по религиоведению, – говорит он, и у меня замирает сердце.

– Что? – Я отчаянно надеюсь, что неправильно его расслышала. Он не стал бы. Он не мог его прочитать…

– Я читал. Ты оставила дневник в квартире, а я его нашел.

Это унизительно. Я стою молча, а Хардин смотрит на меня с другого конца комнаты. Это были личные заметки, которые никто не должен был прочитать, – разве что кроме преподавателя. Я в ужасе от того, что Хардин копался в моих самых сокровенных мыслях.

– Ты не должен был читать. Зачем ты это сделал? – спрашиваю я, стараясь не смотреть на него.

– Все записи были про меня, – отвечает он, будто защищаясь.

– Дело не в этом, Хардин. – У меня в горле стоит ком, трудно дышать. – Это был нелегкий для меня период, и записи предназначались только для моего личного дневника. Ты не должен был…

– Они замечательные, Тесс. Замечательные. Мне было больно читать о том, как ты себя чувствовала, но твои слова, то, что ты хотела выразить, – это было прекрасно.

Я понимаю, что он пытается меня похвалить, но это лишь еще больше меня смущает.

– Каково было бы тебе, прочитай я твои записи, в которых ты выразил что-то сугубо личное?

Я не обращаю внимания на его комплименты по поводу моего творчества. В его взгляде вдруг появляется тревога, и я озадаченно спрашиваю, наклонив голову:

– Что?

– Ничего, – коротко отвечает он и качает головой.

Хардин

Поймав ее взгляд, думаю, что лучше замолчать, но я должен быть честным с ней и хочу, чтобы она знала, насколько интересными мне показались ее записи.

– Я прочитал их минимум десять раз, – признаюсь я.

Ее глаза округляются, но она не поднимает взгляд, а рот приоткрывается. Она спрашивает:

– Правда?

– Тебе нечего стыдиться. Это же я, не забывай.

Я улыбаюсь ей, и она подходит ко мне.

– Знаю, но мои слова, наверное, показались тебе такими жалкими. Когда я писала этот дневник, я плохо соображала.

Я прикладываю пальцы к ее губам, чтобы она замолчала.

– Вовсе не жалкими. Они прекрасны.

– Я… – Она пытается заговорить, но я прижимаю пальцы еще сильнее.

– Ты все сказала? – улыбаюсь я, и она кивает.

Я медленно убираю руку от ее губ, и она их облизывает. Я не могу отвести взгляд.

– Я должен тебя поцеловать, – шепчу я.

Нас разделяют всего несколько сантиметров. Она смотрит мне в глаза и шумно сглатывает, а потом снова проводит языком по губам.

– Хорошо, – тихо отвечает Тесса.

Она с жадностью хватает меня за футболку и, тяжело дыша, тянет к себе. Я почти касаюсь ее губ, и тут раздается стук в дверь.

– Тесса? – визгливо зовет Кимберли сквозь приоткрытую дверь.

– Избавься от нее, – шепотом говорю я, и Тесса отходит от меня.

Сначала ребенок, теперь его мамаша. Давайте позовем и самого Вэнса.

– Мы уходим через пару минут, – говорит Кимберли, не заходя в комнату.

Вот и хорошо. А теперь убирайся отсюда к черту…

– Ладно, я сейчас буду, – отвечает Тесса, и это раздражает меня еще больше.

– Спасибо, милая, – благодарит ее Кимберли и уходит, напевая какую-то попсовую песенку.

– Черт, лучше бы я даже не… – начинаю я.

Тесса бросает на меня взгляд, и я решаю опустить продолжение. Это все равно не так… Ничто не изменит мое желание быть сейчас здесь.

– Мне надо идти присматривать за Смитом. Если хочешь, можешь остаться тут.

– Нет, я хочу быть там, где ты, – заявляю я, и она улыбается.

Черт, я хочу поцеловать ее! Я так скучал по ней, и она говорит, что тоже скучала… Почему же она не… Она хватает меня за ворот моей черной футболки и прижимается ко мне губами. Все мое тело загорается, будто меня подключили к розетке. Она проникает языком внутрь, нежно водит им, и я подхватываю ее за бедра.

Я несу ее через комнату, пока не упираюсь в основание кровати. Я ложусь, и она осторожно опускается на меня. Прижимая к себе, я переворачиваюсь, и она оказывается подо мной. Провожу губами над ее грудью, затем снова возвращаюсь к приятной точке под ухом, чувствуя, как учащается ее пульс. В награду получаю ее стоны и вздохи. Я начинаю медленно – мучительно медленно – прижиматься своими бедрами к ее, придавливая к кровати. Тесса касается моей разгоряченной кожи под футболкой и проводит ногтями по моей спине. Я обхватываю губами мочку ее уха и…