Анна Тодд - После падения

– У «Слепого Боба», – признаюсь я.

Нет смысла обманывать. Тем или иным способом она всегда узнает правду.

– Ооо… – еле слышно шепчет она.

– Я заказал себе выпить. – Я могу рассказать ей все.

– Только один стакан?

– Да, и я даже не успел прикоснуться к нему, потому что ты позвонила.

Не могу понять, что я чувствую. С одной стороны, ее голос – все для меня, но в то же время я чувствую, как что-то зовет меня обратно в бар.

– Это хорошо, – отвечает она. – Ты уходишь оттуда?

– Да, прямо сейчас.

Я открываю дверь машины и забираюсь на водительское сиденье.

Через несколько мгновений Тесса спрашивает:

– А почему ты пошел туда? Ничего страшного, что пошел… Просто хочу знать почему.

– Я видел Стеф.

Тесс тяжело вздыхает:

– Что-нибудь случилось? Что ты… Что-то случилось?

– Я ничего ей не сделал, если ты об этом.

Разворачиваю машину, но не уезжаю с парковки. Я хочу поговорить с Тессой, не отвлекаясь на вождение.

– Она сказала мне кое-что… что выбило меня из колеи. Я вышел из себя в «Таргете».

– Все хорошо? Подожди, я думала, ты ненавидишь «Таргет».

– Из всего, что я сказал… – начинаю я.

– Извини. Я просто еще наполовину сплю.

Я слышу в ее голосе улыбку, но ее тут же сменяет волнение:

– Ты в порядке? Что она сказала?

– Она сказала, что ты спала с Зедом, – отвечаю я.

Не хочу повторять ту фигню, что мы не подходим друг другу.

– Что? Это ложь! Ты же знаешь, Хардин, между нами не было ничего, о чем бы ты уже…

Я прикасаюсь пальцами к лобовому стеклу, наблюдая, как на нем застывают мои отпечатки.

– Она сказала, его сосед по комнате все слышал.

– Ты ведь ей не поверил, правда? Ты не мог ей поверить. Ты меня знаешь. Я бы сказала тебе, если бы ко мне прикасался еще кто-то. – Ее голос срывается, и я ощущаю боль в груди.

– Шшш…

Не надо было говорить с ней об этом. Надо было сказать ей, что я знаю, что все это ложь. Но я, эгоистичный урод, хотел услышать все это от нее.

– Что еще она сказала? – Тесса плачет.

– Всякие гадости. Про тебя и Зеда. Она сыграла на всех моих страхах и сомнениях.

– И поэтому ты пошел в бар? – Неожиданно для меня в ее голосе нет осуждения, только понимание.

– Думаю, да, – выдыхаю я. – Она знает такие вещи о твоем теле, которые должен знать только я.

По моему позвоночнику пробегает дрожь.

– Она была моей соседкой по комнате. Она сто раз видела, как я переодеваюсь. Не считая того, что именно она раздевала меня в ту ночь, – всхлипывает она.

Во мне снова вскипает злость. Представляю себе, как Тесс не может шевельнуться, пока Стеф сдирает с нее одежду.

– Не плачь, пожалуйста. Я этого не выдержу. Ты так далеко от меня, – умоляю я.

Сейчас, когда я слышу в трубке нежный голос Тесс, мне очевидно, что в словах Стеф нет ни капли правды. И злость, бешеная и всепоглощающая, которую я ощущал всего пару минут назад, куда-то исчезает.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, пока я еду домой.

Выезжаю на трассу и ставлю Тессу на громкую связь.

– Да, давай. – Она секунду собирается с мыслями. – Кимберли и Кристиан предложили в эти выходные съездить с ними в клуб.

– Ты не поедешь.

– Может, ты позволишь мне договорить? – возмущается она. – Но поскольку я надеюсь, что ты в это время будешь здесь, и знаю, что ты не захочешь поехать, мы договорились, что я присоединюсь к ним в среду.

– Какой клуб открыт по средам? – Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида. – Я иду с тобой.

– Почему это? Ты же ненавидишь клубы, забыл?

Я закатываю глаза.

– Я пойду с тобой в выходные, потому что я не хочу, чтоб ты шла туда в среду.

– Я пойду туда в среду. Мы можем сходить туда вместе в выходные, но я уже сказала Ким, что пойду с ними в среду, и не вижу причин отказываться.

– Я бы не хотел, чтоб ты шла, – цежу я сквозь зубы. Я уже на грани, а она продолжает меня испытывать. – Или давай я приеду в среду, – предлагаю я, стараясь оставаться разумным.

– Нет смысла ехать сюда в среду, раз ты все равно приедешь на выходные.

– Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной?

Это вырывается у меня раньше, чем я успеваю подумать.

– Что?

Я слышу щелчок. Она включила лампу.

– Ты же знаешь, что это не так. Не позволяй Стеф говорить в тебе. Это ведь ее слова, правда?

Я въезжаю на стоянку около дома и паркуюсь в полной тишине. Тесса ждет объяснений. В конце концов я вздыхаю:

– Нет. Я не знаю.

– Нам нужно научиться бороться вместе. А не друг против друга. Так не должно быть: Стеф против тебя и против меня. Мы должны быть вместе, – продолжает она.

Она права. Черт, она всегда права.

– Я приеду в среду и останусь до воскресенья.

– У меня учеба и работа.

– Похоже, ты не хочешь, чтобы я приезжал. – Паранойя снова вступает в свои права.

– Конечно, хочу. Ты знаешь, что хочу.

Я смакую эти слова. Черт! Как же я по ней скучаю!

– Ты уже дома? – спрашивает Тесса, как раз когда я выключаю зажигание.

– Да, только подъехал.

– Я скучаю по тебе.

Грусть в ее голосе заставляет меня остановиться.

– Я тоже скучаю по тебе, детка. Мне так жаль. Но я просто с ума схожу без тебя, Тесс.

– Я тоже. – Она вздыхает так, что мне снова хочется просить прощения.

– Я идиот. Мне надо было сразу поехать с тобой в Сиэтл.

Разговор прерывается кашлем.

– Что?

– Ты слышала. Я не буду повторять.

– Ладно. – Она перестает кашлять, а я тем временем захожу в лифт. – Хотя я явно услышала не то, что ты сказал.

– Так что мне сделать со Стеф и Дэном? – Я меняю тему.

– Что ты можешь сделать? – быстро спрашивает она.

– Вряд ли ты хочешь, чтобы я ответил.

– Ничего, просто оставь их в покое.

– Она наверняка расскажет всем о том, что было сегодня, и продолжит распускать слухи о тебе и Зеде.

– Я там больше не живу. Мне все равно, – отвечает Тесса, чтобы меня успокоить.

Но признает она или нет, я знаю, что эти слухи причиняют ей боль.

– Не хочу это так оставлять, – возражаю я.

– Я не хочу, чтобы ты из-за них попал в неприятности.

– Ладно, – говорю я, и мы прощаемся.

Она все равно не согласится с моими планами, как остановить Стеф, нечего и пытаться. Я открываю дверь в квартиру и вижу, что Ричард так и уснул, растянувшись на диване. По квартире разносится голос Джерри Спрингера. Выключаю телевизор и иду в спальню.

Хардин

Весь день я не чувствовал под собой ног. Не помню даже, как пришел на первое занятие, и уже спрашиваю себя, почему меня это вообще волнует.

Иду мимо административного корпуса и вижу, что на нижней ступеньке стоят Нэт и Логан. Я натягиваю капюшон и молча прохожу мимо них. Я хочу убраться как можно дальше от этого места.

Но внезапно меняю решение, разворачиваюсь и взбегаю по ступенькам здания. Секретарша моего отца встречает меня самой фальшивой улыбкой из возможных.

– Чем я могу вам помочь?

– Мне нужно увидеть Кена Скотта.

– У вас назначена встреча? – спрашивает она приторным голоском, прекрасно зная ответ. Она отлично знает, кто я такой.

– Конечно, нет. Мой отец здесь?

Я указываю на толстую деревянную дверь. Стекло непрозрачное, поэтому через него невозможно ничего разглядеть.

– Он на месте, но у него селекторное совещание. Если вы присядете, я…

Обхожу ее стол и иду прямо к двери. Нажимаю на ручку и распахиваю дверь; отец поднимает вверх указательный палец, чтобы я дал ему минуту.

Как благовоспитанный молодой человек, закатываю глаза и сажусь напротив.

Примерно через минуту отец кладет телефонную трубку и, поднявшись с кресла, здоровается со мной.

– Я тебя не ждал, – признается он. – Что-то случилось?

Он переводит взгляд на закрытую дверь за моей спиной и снова на меня.

– У меня есть вопрос. – Я кладу руки на его темно-бордовый стол вишневого дерева и поднимаю на него глаза.

Темные пятна на лице свидетельствуют о том, что отец не брился несколько дней. Манжеты белой рубашки немного помяты. Не думаю, что с момента своего переезда в Америку я хоть раз видел его в мятой рубашке. Этот человек всегда спускался к завтраку в вязаном жилете и выглаженных брюках.

– Я слушаю, – говорит отец.

Между нами заметна некоторая натянутость, но я уже с трудом припоминаю, что когда-то испытывал к этому человеку жгучую ненависть. Я не знаю, что испытываю к нему сейчас. Вряд ли я когда-то смогу полностью простить его, но прежняя злость отнимала слишком много сил.

У нас никогда не будет таких отношений, какие сложились у него с моим сводным братом, но все же мне приятно осознавать, что, когда мне от него что-то нужно, он старается изо всех сил. В большинстве случаев его помощь абсолютно бесполезна, но то, что он хотя бы пытается, само по себе ценно.

– Насколько мне будет трудно перевестись в отделение в Сиэтле?

Он театрально поднимает брови.

– В самом деле?

– Да. Мне не нужно знать твое мнение, мне нужен ответ на вопрос.

Даю понять, что мое неожиданное решение не обсуждается.

Он задумчиво смотрит на меня и отвечает:

– Что ж, это точно отодвинет дату твоего выпускного. Тебе лучше остаться здесь до конца семестра. Пока ты подашь заявление на перевод, зарегистрируешься там и переедешь в Сиэтл… Логически рассуждая, это просто не имеет смысла и не стоит затраченных усилий.

Откидываюсь в кожаном кресле и пристально смотрю на него.

– Ты не мог бы помочь и ускорить этот процесс?

– Возможно, но ты все равно выпустишься позже.

– Значит, я в любом случае должен остаться здесь.

– Ты не должен, – он потирает темное пятно на подбородке, – но на данный момент это самое разумное решение. Осталось совсем недолго.

– Я все равно не пойду на церемонию, – напоминаю я ему.

– Я надеялся, ты изменил свое мнение, – вздыхает он, и я отвожу глаза.

– Нет, не изменил, так что…

– Это очень важный для тебя день. Последние три года…

– Мне все равно. Я не хочу идти. Я согласен получить диплом по почте. Я не пойду, и это не обсуждается.

Блуждаю взглядом по стене за его спиной, где висят многочисленные рамки. Эти сертификаты и дипломы свидетельствуют о его многочисленных достижениях и, судя по тому, как отец ими гордится, всегда будут значить для него больше, чем когда-либо будут значить для меня.

– Обидно это слышать, – говорит он, продолжая созерцать рамки. – Но я больше не буду спрашивать.

– Почему тебе так важно, чтобы я пошел? – решаю я спросить.

Напряжение нарастает, атмосфера накаляется, но внезапно черты его лица разглаживаются, и я понимаю, что момент тишины между нами закончился.

– Потому что, – медленно выдыхает он, – было время, довольно долгое время, когда я понятия не имел… – еще одна пауза, – чем это все обернется.

– Объясни.

– Ты уверен, что у тебя есть время на это?

Он бросает взгляд на мои разбитые кулаки и пятна крови на джинсах. Я знаю, что он на самом деле имеет в виду. «Ты достаточно психологически устойчив, чтобы начинать этот разговор?»

Конечно, надо было сменить джинсы. Но утром мне ничего не хотелось делать. Я в буквальном смысле скатился с кровати и поехал на учебу.

– Я хочу знать, – сурово отвечаю я.

Он кивает.

– Одно время я вообще не был уверен, что ты окончишь колледж, учитывая все неприятные истории, в которые ты постоянно попадал.

Перед глазами мелькают воспоминания: драки в барах, магазинные кражи, плачущие полуголые девушки, жалобы соседей и обескураженное лицо матери.

– Я знаю, – соглашаюсь я. – По правде говоря, я и сейчас влипаю в неприятности.

Отец взглядом дает понять, что ему неприятно мое легкомысленное отношение к тому, что являлось его постоянной головной болью.

– Не так, как раньше. С тех пор как встретил… ее, – спокойно замечает отец.

– Она – источник всех моих неприятностей, – отвечаю я, потирая шею и осознавая, что я полное дерьмо.

– Я бы так не сказал.

Он прищуривает свои карие глаза, поигрывая верхней пуговицей на жилете. Секунду мы сидим в тишине, не зная, что сказать.

– Я так виноват перед тобой, Хардин. Не знаю, что бы я делал, если бы ты не окончил школу и не поступил в колледж.