Анна Тодд - После падения

От возбуждения мое дыхание учащается, и я игриво шлепаю Хардина. Он смеется. Его смех отвлекает меня от мыслей, почти как секс. Почти.

– Мы же не будем устраивать здесь оргию сегодня, при твоем отце? Увидит кровь на кровати, подумает, что я тебя бил.

– Не начинай, – предупреждаю я.

Его шуточки начинают меня раздражать.

– Ну, малышка, не будь такой. – Он щиплет меня за задницу, и я вскрикиваю, скатываясь к нему на колено. – Плыви по течению, – скалится он.

– Ты уже говорил, – улыбаюсь я в ответ.

– Ну, прости за банальность. Мне нравится повторять шутки хотя бы раз в месяц.

О господи. Я тяжело вздыхаю и пытаюсь отвернуться, но Хардин останавливает меня и трется носом о шею.

– Ты отвратителен, – говорю ему я.

– О да, полагаю, я просто куча старого окровавленного тряпья, – смеется он, целуя меня в губы.

– Кстати, насчет крови. Дай мне посмотреть на твою руку. – Осторожно беру его за запястье. Да-а… среднему пальцу досталось больше всего, между костяшками – глубокая ссадина. – Если завтра не станет лучше, нужно показаться врачу.

– Все нормально.

– И этот тоже. – Мой указательный палец добрался до изуродованной кожи на безымянном пальце.

– Замолчи, женщина, ложись спать, – ворчит Хардин.

Киваю в ответ и тут же проваливаюсь в сон под стенания, что папа снова ест его хлопья.

Тесса

Я лежу в кровати уже два часа, терпеливо ожидая, когда проснется Хардин. Я давно приняла душ, оделась, прибрала на кухне, выпила пару таблеток, чтобы избавиться от спазмов и кошмарной головной боли. Похоже, придется его будить.

Я нежно беру его за руку и зову шепотом по имени. Безрезультатно.

– Хардин, проснись.

Трясу его за плечо, и внезапно перед глазами всплывает картина из прошлого: мать трясет за плечо отца, спящего на кушетке. Все утро я старалась не думать о матери и ее душераздирающей истории. Папа еще спит, короткий визит мамы выбил его из колеи, как и меня.

– Нет, – отвечает Хардин.

– Если ты сейчас же не встанешь с кровати, я тогда поеду к твоему отцу одна, – угрожаю я, надевая тапочки.

У меня много домашней обуви, но самые любимые – эти, вязаные, Хардин называет их «жуткие мокасины».

Он тяжело вздыхает и переворачивается на живот, опираясь на локти, и с закрытыми глазами поворачивается ко мне.

– Нет, не поедешь, – спокойно отвечает он.

Конечно, я знала, что он это не одобрит, поэтому и использовала секретное оружие, чтобы вытащить его из кровати.

– Тогда вставай, я уже приняла душ и все такое.

Мне не терпится увидеться с Лэндоном, Кеном и Карен. Кажется, уже прошла целая вечность с нашей последней встречи, с дня, когда я видела милую Карен в переднике с клубничинами, который она никогда не снимает.

– Черт, – бурчит Хардин, открывая один глаз.

Забавно видеть его лень. Я тоже устала, и морально и физически, но мысль о том, чтобы провести день вне стен этой квартиры, приводит меня в благоговейный трепет.

– Сначала иди ко мне.

Хардин открывает один глаз, тянется ко мне и тут же мгновенно переворачивается, ложится сверху, придавив своим тяжелым телом, раздвигает мои бедра. Его утренняя эрекция впечатляет.

– Доброе утро.

Не могу сдержать смех. Хардин прижимается ко мне, я пытаюсь выскользнуть из его рук, он тоже смеется, я чувствую, как его губы приближаются к моим, и через мгновение наши языки встречаются в сладкой истоме.

– Ты с тампоном? – шепчет он, продолжая поцелуй. Его руки – уже на моей груди, я слышу, как бьется мое сердце, делая его сонный голос еще отчетливее.

– Да, – киваю я, мысленно отмечая, что уже привыкла к его манере спрашивать.

Он отстраняется, изучая глазами мое лицо, и проводит языком по нижней губе. Тут раздается громкий шум из кухни, хлопанье дверцами, отрыжка и звон падающих на пол кастрюль.

Хардин злится.

– Черт подери, вообще-то в планах у меня было трахнуть тебя перед тем, как мы поедем, но мистер Ранняя Пташка проснулся…

Он спрыгивает с меня и встает, натянув на себя одеяло.

– Я быстро в душ, – говорит он, поглядывая в сторону двери.

Хардин возвращается через несколько минут, я поправляю простыню на кровати. На нем только белое полотенце, повязанное вокруг бедер. Я стараюсь не смотреть на его божественно красивое татуированное тело, пока он разгуливает по комнате к комоду и обратно, выбирая черную футболку и натягивая боксеры.

– Вчера я был просто отвратителен. – Хардин разглядывает свою покалеченную руку, застегивая джинсы.

– Да уж, – вздыхаю я, пытаясь избежать дальнейшего разговора.

– Идем.

Он берет со стола ключи и телефон и закидывает к себе в карман. Убирает влажные волосы со лба и открывает дверь спальной.

– Ну и? – Хардин нетерпеливо смотрит на меня, потому что я не подскакиваю сию же минуту и не бегу вслед за ним.

Ну и где игривый Хардин, который был здесь минуту назад? Если он снова в плохом настроении, боюсь, сегодня будет как вчера.

Без лишних слов встаю и иду за ним в прихожую. Дверь в ванную закрыта, слышен звук воды. Не хотелось бы выдергивать отца из душа, но и уходить, не предупредив его, куда мы отправляемся, и не спросив, нужно ли ему что-нибудь, тоже не хочется. Интересно, чем он занимается в квартире, когда остается один? Думает о наркотиках? Может, к нему кто-то приходит? Я отгоняю эти мысли прочь. О визитах дружков отца Хардин бы точно знал, и конечно, если бы это было так, отца бы уже здесь не было.

По дороге к Кену и Карен Хардин молчит. Единственная гарантия того, что сегодня не будет повторением вчерашнего кошмара, – это его рука на моем бедре.

Вот мы и у Кена. Как обычно, Хардин входит в дом без стука. Дом наполнен сладким запахом кленового сиропа, и мы отправляемся на кухню.

Карен стоит у плиты, в одной руке – лопатка для помешивания, второй она оживленно жестикулирует, разговаривая с молодой незнакомой женщиной, которая сидит у стола. Сперва я вижу только ее длинные каштановые волосы, потом она поворачивается к нам вслед за Карен.

– Тесса, Хардин! – восклицает Карен, откладывая лопатку на противень, и бежит меня обнимать. – Боже, как давно я вас не видела!

Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и снова крепко сжимает в объятиях. Ее теплый прием – как раз то, что мне нужно после вчерашнего.

– Карен, прошло всего три недели, – грубо кидает Хардин.

Она в замешательстве поправляет волосы и криво улыбается. Понимаю, что нужно как-то устранить неловкость, меняю тему. Спрашиваю, разглядывая заготовки для выпечки, разложенные на столе:

– Ммм, что печешь?

– Кленовое печенье, кленовые кексы, кленовые слоеные пирожные и маффины.

Карен тянет меня за руку, оставляя Хардина хмуриться в углу в одиночестве.

Не обращаю на него внимания и снова смотрю на молодую женщину, теряясь в догадках, как представиться.

– Прошу прощения, – спохватывается Карен. – Нужно было сначала вас познакомить. Это София, ее родители живут недалеко, сразу у дороги.

София улыбается и протягивает мне руку.

– Приятно познакомиться, – говорит она с улыбкой.

Она красивая. Очень. Яркие глаза, приветливая улыбка, она явно старше меня, хотя не старше двадцати пяти.

– Я Тесса, мы дружим с Лэндоном.

Хардин кашляет у меня за спиной, явно неудовлетворенный моим ответом. Я полагаю, София знает Лэндона, и, учитывая утренние события, мне так проще.

– Я еще не знакома с Лэндоном, – говорит София. У нее такой нежный голос, она мне нравится.

– Да? – Я в замешательстве, вообще-то я думала, раз ее родители живут у дороги, они знакомы.

– София недавно окончила Кулинарный университет в Нью-Йорке, – хвастается за нее Карен, и София улыбается.

Я даже не против: если бы я окончила лучший в стране кулинарный университет, я бы тоже позволила другим людям погордиться мной.

– Я приехала к родителям в гости и встретилась с Карен, она там сироп покупала, – улыбается София, показывая глазами на заготовки на столе.

– Это Хардин, – говорю я, имея в виду угрюмого парня за моей спиной.

Она приветливо улыбается:

– Приятно познакомиться.

Он даже не смотрит на нее, только кивает:

– Угу.

Я пожимаю плечами и сочувственно ей улыбаюсь, потом оборачиваюсь к Карен.

– А где Лэндон?

Она переводит взгляд то на Хардина, то на меня, а потом отвечает:

– Он наверху, неважно себя чувствует.

Все внутри меня переворачивается: с моим другом что-то не так. Я точно знаю.

– Я посмотрю, – говорит Хардин.

– Подожди, я пойду, – останавливаю я его.

Если у Лэндона проблемы, то в присутствии Хардина он нуждается меньше всего.

– Нет, я пойду, – качает головой Хардин. – А ты съешь кленовое пирожное или еще чего-нибудь, – дает он понять, что спорить бесполезно.

София и Карен смотрят ему вслед.

– Хардин – сын Кена, – объясняет Карен Софии.

Даже несмотря на его поведение, она говорит о нем с гордостью.

София понимающе кивает.

– Он очень милый, – замечает она, и мы все трое начинаем хохотать.

Хардин

К счастью для нас обоих, когда я открываю дверь, Лэндон не мастурбирует. Более того, он сидит в кресле напротив стены с учебником на коленях.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – возмущается он хриплым голосом.

– Ты знал, что мы собирались приехать. – Я нагло сажусь на край кровати.

– Я имел в виду мою комнату, – уточняет он.

Игнорирую вопрос, так как сам не знаю, зачем пришел. Скорее всего, просто не хотел оставаться с тремя женщинами, любезничающими друг с другом.

– Ты хреново выглядишь, – замечаю я.

– Спасибо. – Лэндон снова смотрит в книгу.

– Что с тобой? Как ты живешь в таком бардаке? – спрашиваю я, оглядывая его комнату, обычно здесь намного чище.

– Я здесь не убираю.

– Если что-то не так, ты мне скажи, я, так сказать… неплохо разбираюсь в делах сердечных. – Надеюсь, юмор поможет как-то сгладить ситуацию.

Лэндон захлопывает книгу и пристально на меня смотрит.

– С чего ты взял, что я буду тебе что-то рассказывать? Чтобы ты надо мной смеялся?

– Я не буду, – уверяю я.

А может, и буду. Я уже предполагаю, что братец будет ныть про плохие отметки, а я его развеселю, только и всего. Но, судя по его несчастному виду, происходит что-то более серьезное.

– Просто расскажи, может, я смогу чем-то помочь, – предлагаю я.

Зачем я это говорю? Мы оба знаем, что помощник из меня никакой. Взять хотя бы прошлый вечер – чем все обернулось? Слова Ричарда все утро не выходили из головы.

– Помочь мне? – изумленно спрашивает Лэндон.

– Давай рассказывай, не заставляй клещами тянуть из тебя информацию.

Я вытягиваюсь на его кровати, изучая вентилятор на потолке; хорошо бы поскорей пришло лето; здорово вот так расслабляться, подставляя лицо прохладе.

Лэндон выключает лампу и ставит учебник на полку.

– Мы с Дакотой расстаемся, – наконец произносит он.

– Чего?

Я пораженно вскакиваю с кровати. Эту новость я меньше всего ожидал услышать.

– Да, мы пытались наладить отношения, но… – Он хмурится, и я вижу, как блестят его глаза.

Если он сейчас разревется, я валю.

– О боже, – говорю я и отворачиваюсь.

– Я думаю, она решила со мной расстаться.

Я снова смотрю на него, стараясь не обращать внимание на его щенячий взгляд. Он и правда как щенок, особенно сейчас. Я не люблю щенков, ну, может, кроме этого. Моя неприязнь к этой кудрявой девчонке усиливается.

– С чего ты решил?

Он пожимает плечами:

– Не знаю, она не говорила, но… просто в последнее время она постоянно занята, никогда не перезванивает. У меня ощущение, что чем ближе мой отъезд в Нью-Йорк, тем все больше мы отдаляемся друг от друга.

– Возможно, у нее кто-то есть, – предполагаю я.

Лэндон ощетинивается в ответ.

– Нет, она не такая, – пытается он защитить ее.

Возможно, не надо было этого говорить.

– Извини.

– Она не такая.

Ну, Тесса тоже не такая, однако спала со мной, когда еще встречалась с Ноем. Пожалуй, я об этом умолчу.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

– Я так долго с ней встречался, что не представляю теперь, как без нее жить.

Его голос полон печали, это трогает меня до глубины души, и в груди становится тесно. Знакомое чувство.