Карен Рэнни - После поцелуя

– Почему-то у меня такое чувство, что ты была бы счастливее, если бы я был простым рыцарем, – промолвил Хоторн.

– Или торговцем, – добавила Маргарет.

– Войти в высший свет не так уж страшно, дорогая, – сказал Майкл. – Пока ты соблюдаешь все правила, все идет хорошо.

Маргарет улыбнулась мужу, думая о том, следует ли ей рассказать ему, что бабушка научила ее вести себя в высшем свете подобающим образом. Кстати, возможно, Майкл и сам толком не помнит всех правил, которые они с ним так часто нарушали вместе.

– О каких правилах речь? – спросила она.

– Ты никогда не должна находиться в компании мужчины, – начал Хоторн. – Если, конечно, я не позволю этого. Или разговаривать с теми мужчинами, которые невежливы или строят тебе глазки. Тебе следует избегать общества холостяков, а также недавно овдовевших мужчин.

Маргарет не стала говорить о том, что никогда в жизни не слышала о столь строгих ограничениях. Да, незамужние женщины или те, кому меньше тридцати лет, не должны оставаться наедине с представителями сильного пола, это верно. Но Маргарет и подумать не могла, что правила для жен столь строги. Как бы там ни было, она не промолвила ни слова, лишь посмотрела на Монтрейна с самым искренним выражением, как ей казалось. Ни к чему показывать Хоторну, как ее удивили его слова.

– Когда мы едем куда-то, – продолжал граф, – в карету я должен садиться первым. И первым выходить из нее.

Это правило было известно Маргарет.

– В карете я должен сидеть спиной к лошадям или рядом с тобой, – проговорил Монтрейн. – Но повторяю, ты никогда не должна оставаться в экипаже вдвоем с другим мужчиной, другой мужчина не должен сидеть рядом с тобой.

Маргарет лишь кивнула, чувствуя себя завороженной. Нет, не правилами, которые пересказывал ей муж, а им самим. Маргарет никогда не думала, что он следует каким-то правилам этикета, а выходило, что дело обстоит именно так.

– Если мы находимся на улице и идем рядом с каким-то домом или строением, то ты всегда должна держаться ближе к стене, чтобы при необходимости я мог защитить тебя от хулиганов, – монотонно перечислял граф.

– А тебе не кажется, что было бы довольно составить свод правил для тебя, Монтрейн? – усмехнулась Маргарет.

– А тебе известно, – передразнил ее муж, – что называть меня Монтрейном ты можешь лишь в состоянии сильного раздражения? – Опустив голову, Хоторн нежно поцеловал жену.

– Это несправедливо! – возмутилась она. – Я забываю обо всем на свете, когда ты меня целуешь.

– Приятно осознавать, что это касается только тебя, – вымолвил он, прикусывая мочку ее уха.

Маргарет улыбнулась и осторожно оттолкнула его.

– Ты... ты никогда не должен улыбаться ни одной женщине так же, как улыбаешься мне, – менторским тоном заговорила она, постукивая его пальцем по груди. – Ты не должен прикасаться к другой женщине. Ни-ког-да! Снимать с нее перчатки, или шаль, или смотреть на ее грудь в вырезе платья.

Хоторн откинулся на спинку стула – он явно был заинтересован ее словами.

– Находясь в экипаже с другой женщиной, ты не должен внимательно смотреть на нее. Или говорить с ней своим низким голосом, сулящим удовольствие, – продолжала Маргарет.

– Надо же! Сулящим удовольствие? – удивился Хоторн.

– Временами мне кажется, что ты попросту околдовываешь меня, Монтрейн, – промолвила Маргарет.

– Что ж, в таком случае я немедленно обращусь в тролля, – посулил Хоторн.

– Нет-нет, прошу тебя, не надо, – рассмеялась графиня. – Я постараюсь это пережить и без твоего превращения.

Несколько долгих мгновений супруги просто смотрели друг на друга. Они постепенно становились ближе, и эта душевная близость была совсем не похожа на плотскую, которая соединяла их тела прошлой ночью.

Наконец Монтрейн медленно улыбнулся, и от этой улыбки дрожь пробежала по телу его жены.

– Будь я на твоем месте, мне бы и в голову не пришло переживать о том, как я справлюсь с ролью графини, – произнес он.

– Нет, ты не понимаешь! – со вздохом призналась Маргарет. – Дело в том, что я не имею ни малейшего представления о том, что делают графини.

– Они все больше тратят деньги, – заговорил Хоторн. – Во всяком случае, мои знакомые графини поступали именно так. Правда, из-за введенного недавно мной режима экономии я бы не советовал им это делать.

– А я теперь знаю, как правильно залатать крышу, – проговорила она. – Знаю, как заделать трещину в известке между кирпичами.

– Ну и женушка мне попалась – ей цены нет! – восхищенно воскликнул Майкл. – Можно не сомневаться в том, что у нас всегда будет прочная крыша над головой.

– Не думаю, что мне теперь придется кормить цыплят, правда? – улыбнулась Маргарет. – Или собирать яйца? Или все-таки придется?

– Едва ли.

– А еще я умею доить коров, – сообщила новоиспеченная графиня.

– Очень жаль, – промолвил Хоторн, – но в доме нет ни одной коровы. Зато тебе придется часто посещать портниху для последней примерки новых платьев.

– Именно так подобает вести себя графине? – спросила Маргарет.

Монтрейн утвердительно кивнул.

– Я попрошу Молли ходить к портнихе, – сказала она. – Честно говоря, меня не очень-то интересует, хорошо на мне сидит платье или нет. Но в чем я твердо убеждена, так это в том, что не хочу больше видеть эту женщину.

– Слишком уж ты чувствительна, – усмехнулся Монтрейн. – Тебе никогда не стать по-настоящему высокомерной графиней, если ты не научишься беззаботно относиться к подобным вещам. Ты должна прийти к портнихе как ни в чем не бывало – с таким видом, будто никакого скандала и не было. К тому же разве не говорил я тебе, что твои истинные чувства никого не волнуют? Неужели я об этом не упомянул?

– Именно так было, когда я пыталась заниматься торговлей, – промолвила Маргарет. – Честно говоря, я, к собственному удивлению, выяснила, что иногда труднее быть покупателем. Правда, все это касается той Маргарет, которая хотела стать твоей любовницей на неделю. Та женщина, в которую я превратилась, только и думает о том, как бы не совершить какой-нибудь промах.

– М-да, – усмехнулся Монтрейн, искоса посмотрев на жену. – Вот только я не сомневаюсь в том, что при необходимости прежняя Маргарет будет готова вновь проявиться в твоем новом облике.

Маргарет расхохоталась, без слов признаваясь в том, что ее муж ничуть не ошибся. Затем она встала и поцеловала его. Прежде чем выйти из библиотеки, она взяла из шкафа книгу. Трактат о достоинствах мужчины. Возможно, читать этот труд будет нелегко, но Маргарет почему-то была уверена, что содержание книги увлечет ее.

Если, конечно, Майкл не помешает чтению.

Глядя ей вслед, Монтрейн задумался о том, стоит ли до такой степени очаровываться собственной женой. Впрочем, выбора у него практически не было.

Закончив с цифрами, касавшимися сбора урожая, он сложил бумаги в пакет, чтобы передать его своему поверенному.

Откинувшись на спинку стула, Майкл оглядел библиотеку. Жаль, нет денег на некоторые нововведения. На третьем этаже есть место только для Смайтона и Молли. Но ведь совсем скоро им понадобится детская да еще, вероятно, комната для няни.

Может, разумнее продать этот дом и найти какой-нибудь другой, побольше, но в менее фешенебельном районе. Но уж он точно не переедет в родовое жилище, занимаемое его родственницами.

Монтрейн постучал пальцами по корешку какой-то книги. Если бы не «Записки» Августина X, они с Маргарет никогда бы не встретились. Она бы так и осталась в своем деревенском коттедже, а он бы женился на Джейн Хестли. И если бы не их короткая встреча на террасе, он бы не сидел здесь сейчас. Если бы не тот короткий миг, когда он, привлеченный звуком легких шагов по камням, обернулся, не видать бы ему любимой Маргарет.

Возможно, вся эта история – промысел самой судьбы. Хотя, может, это и не так.

Улыбнувшись своим мыслям, граф Монтрейн открыл обложку «Записок» и прочитал:

«Ох, мой читатель, я намереваюсь открыть вам все, постараюсь ничего не утаить. Потому что я путешественник, бродяга, неустанно разъезжающий по миру. Мои истории – для образования, просвещения и радости. Второй том начинается с рассказа о земле Маньчжурии».

Улыбнувшись, Майкл открыл первую страницу. Он был поражен широтой трактовки описываемого материала. Пожалуй, больше всего поражало в «Записках» Августина X то, что он умудрился описать всех женщин, которых уложил в свою постель за время долгих путешествий.

Начав читать, Монтрейн обратил внимание на пометки возле названия каждой главы. Между прочим, в приобретенной Бэбби книге он видел точно такие же пометки.

Делать какие-то короткие комментарии в книге возле интересных мест или отмечать куски текста, чтобы потом быстро вернуться к ним, – это было для Хоторна делом обычным. Поначалу Майкл внимательно читал пометки и даже отмечал их карандашом, но неприкрытый эротизм «Записок» Августина X настолько увлек его, что он забыл об остальном.

Часом позже он откинулся на спинку стула, подумав о том, что с его стороны было не слишком-то разумно читать эту книгу. Одно дело – услышать что-то о чьих-то немалых вольностях в постели, и совсем другое – прочитать полный отчет о них, да еще с весьма неприличными подробностями. Сказать, что Августин давал волю словам, было явно недостаточно. Либо у этого человека слишком богатое воображение, либо он имел обыкновение совокупляться с несколькими опытными в любви женщинами одновременно.

Чувственные развлечения, бесконечные любовные утехи Августин описывал в таких подробностях, с такими откровенными деталями, что граф Монтрейн ничуть не усомнился в его способностях писателя и любовника. Однако чтение «Записок» оставило у Хоторна ощущение какой-то странной опустошенности. Любовь и страсть – чувства, гораздо более тонкие и богатые, чем их описывает Августин X.

Даже будучи для Монтрейна незнакомкой, Маргарет заставляла его смеяться, возбуждала его любопытство. Как это ни странно, она понравилась ему с первого же взгляда.

Внимание Монтрейна привлекла одна из иллюстраций к книге. Женщина лежит на спине, судорожно вцепившись руками в простыню. На ее лице выражение такого невероятного восторга, что невольно становилось интересно, чем же он был вызван. Опустив взор, Хоторн увидел, что мужчина ласкает лоно женщины ртом.

Граф Монтрейн улыбнулся, захлопнул «Записки» и пошел искать свою жену.

– Если хочешь, мы можем остаться дома, – сказал Хоторн, наклоняясь к Маргарет. Из ее прически выбилась кудряшка, и он бережно заправил ее жене за ухо. – Нам не обязательно ехать в Воксхолл-Гарденз. Ты можешь сослаться на головную боль, на свое интересное положение или на женское нездоровье.

– На женское нездоровье? – удивленно переспросила Маргарет.

Наклонившись, Монтрейн поцеловал жену в кончик носа.

– У меня три сестры, мадам, – сказал он. – Неужели вы считаете, что я не знаю, на что обычно жалуются женщины? Да я всю жизнь только и слышу что-то в этом роде.

– Но я никогда не ссылалась на свое нездоровье, Майкл, – с насмешливой улыбкой произнесла Маргарет. – Да, сейчас я не переношу запах шоколада. Но я с удовольствием еще раз увижу воздушный шар Грина. Я видела его несколько лет назад на церемонии коронации – это было незабываемое зрелище. Подумать только, человек изобрел такую вещь, захотел летать, как птица!

– Ладно, но только если ты уверена, что готова выйти в свет, – проговорил граф Монтрейн.

Выразительно посмотрев на мужа, Маргарет приподнялась и поцеловала его в щеку. Позади них раздался какой-то шорох – без сомнения, это Смайтон пожелал напомнить супругам о правилах приличия.

Майкл лениво постукивал тростью по ступенькам, ожидая, пока им подадут экипаж. Подняв глаза, он увидел карету – она ехала по улице следом за другим экипажем. Даже на расстоянии Монтрейн заметил, что на незнакомом экипаже, запряженном четверкой лошадей, не было ни вензелей, ни герба, которые бы говорили о его владельце. Довольно непривычное дело, особенно для района Мейфэр.

На прогулку Маргарет надела одно из своих новых платьев – нежно-зеленого цвета, который так удачно оттенял ее глаза, что они казались изумрудными. Шагнув навстречу жене, Хоторн протянул ей руку.

– Надо же, тебя окружает удивительное свечение, которого я прежде не замечал, – промолвил он, внимательно оглядывая ее. Подумать только, рядом с Маргарет он то и дело теряет голову! – Интересно, так всегда бывает, когда женщина носит дитя? Или это просто ты у меня такая необычная, не перестаю спрашивать я себя.

Несколько мгновений Маргарет молча смотрела на мужа, придумывая, что бы такое забавное сказать ему в ответ. А затем на ее лице появилось выражение ужаса – она увидела что-то страшное за спиной Монтрейна: