Карен Рэнни - После поцелуя

– Ты всегда была нахалкой, – заявил он.

Майкл обошел жену, чтобы прикрыть ее своим телом.

– Как это благородно с твоей стороны, Монтрейн, – ехидно промолвил герцог Таррант. – Ты хочешь защитить свою женушку. Думаешь, она стоит того, чтобы умереть за нее?

– Да, – просто ответил Монтрейн.

Со своего места герцог не мог промахнуться. На этот раз сомнений не будет – и убийца, и жертва известны. Однако герцог удивил графа. Зловеще улыбнувшись, он поднял пистолет и приставил дуло к собственному виску.

Повернувшись, Майкл подтолкнул Маргарет к двери. Услышав звук выстрела, он даже не вздрогнул, не оглянулся. Герцог Таррант больше не интересовал его – равно как и выбранная им судьба.

Для Майкла Хоторна, графа Монтрейна, теперь имели значение только три веши: стоявшая рядом с ним женщина, ребенок, которого она носила под сердцем, и их совместное будущее.

– У тебя на рубашке пятно, – удивленно заметила Маргарет. Хоторн стоял посреди утренней гостиной, являя собой живое и элегантное воплощение мастерства портнихи.

Если, разумеется, не считать пятнышка размером с монетку на его белоснежной рубашке.

Потерев испачканную ткань пальцами, Майкл посмотрел на пятно.

– Вероника с каждым днем все активнее, – промолвил граф.

– Думаю, это не Вероника, а ее папа, – с улыбкой сказала Маргарет. – Не надо устраивать с ней такие шумные игры после еды.

– Все это ерунда, – проговорил Хоторн в свою защиту. – Девочке это так нравится.

– Ну да, так же, как слушать, когда ты называешь ей цифровые комбинации и образцы кодов, – поддразнила Монтрейна жена. – Она еще слишком маленькая, чтобы понимать такие вещи.

Прежде Маргарет не раз думала о том, каким отцом может стать Майкл. Она пришла к выводу, что он непременно проявит к ребенку некоторый интерес. Однако ей и в голову не могло прийти, что граф Монтрейн буквально влюбится в ребенка и будет так его баловать. Хоторн так часто заходил в детскую, что няня даже жаловалась на него Маргарет. Но казалось, и малышка как завороженная слушает его голос. А уж при виде этих двух самых дорогих для нее людей – дочери и мужа – Маргарет чувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы.

– Вероника – необыкновенно умный ребенок, – заявил Хоторн, выразительно приподнимая бровь.

– Майкл, да ей же всего три месяца от роду! – воскликнула Маргарет.

– Это не так мало для того, чтобы понять, что она обладает сверхъестественными способностями, – промолвил Монтрейн с гордостью.

Маргарет едва сдержала улыбку.

Бывало, что, работая над кодом, Майкл начинал заниматься его средней частью, еще не разобравшись в начальной. Ему было необходимо проверить разные образцы кодов, прежде чем он приходил к выводу, какой из них наиболее подходящий.

Внезапно графу пришло в голову, что в его жизни все обстоит точно так же.

Он был человеком, привыкшим жить в уединении, необходимом для его склада ума. Тишина была очень важна для него. Теперь почти все время вокруг Хоторна звучал смех, какие-то тихие песенки, ласковые разговоры с Вероникой да плюс к этому – тихие шаги по лестнице, милые голоса. Граф Монтрейн с удивлением обнаружил, что он то и дело бросает работу, чтобы с улыбкой послушать весь этот приятный шум, а затем вновь берется за дело.

За последний год в его жизни произошло так много перемен.

Полмесяца назад неожиданно уволился его слуга, заявив, что его нанял другой джентльмен – из высшего общества, большой франт, серьезно заботившийся о своем гардеробе и собственной персоне. От которого – в этот момент Харрисон презрительно фыркнул, глядя на графа, – не пахло так сильно ребенком.

Теперь режим дня графа Монтрейна зависел не от шифров, над которыми он работал, а от его дочери. Он мог неделями не заниматься боксом и сомневался в том, что любимые лошади узнают его, увидев в конюшне. Вся его жизнь сосредоточилась вокруг двух существ – Маргарет и Вероники. Но притом, что его мир, казалось бы, сильно сузился, он, как ни странно, стал намного больше.

Прежде все его мысли и поступки были в той или иной степени предсказуемы и запланированы. Сейчас целью Хоторна стало счастье, а еще он старался подарить своей жене как можно больше радости.

Надо сказать, магия волшебных чар, окутавшая дом графа, действовала не только на него. Няня Вероники постоянно что-то напевала, Молли улыбалась. Даже у Смайтона в последнее время был не такой мрачный вид, как всегда.

Лишь нынешний день омрачал существование Майкла Хоторна.

– Это они, – сказал Монтрейн, услышав стук в дверь. – Нам необходимо это делать?

Маргарет стряхнула с него какую-то пушинку.

– Лучше покончить с этим делом побыстрее, – промолвила она уверенно.

– Не понимаю я к чему, – недовольно проворчал Хоторн.

– Потому что в семье не должно быть разлада из-за чьих-то злых, пусть и необдуманных слов, – вымолвила Маргарет. – Настала пора наладить отношения. Вспомни о том, что у нас есть Вероника.

– Только не забывай, что я предупреждал тебя, – напомнил Монтрейн, выходя в холл следом за женой.

Смайтон подошел к входной двери и распахнул ее перед пришедшими.

Вдовствующая графиня Монтрейн вплыла в дом, как подгоняемый ветром парусник.

– Получила твое послание, Майкл, – светским тоном заговорила она. – Рада, что ты наконец-то взялся за ум после всего, что произошло. – Графиня сняла с головы капор и махнула дочерям в знак того, что они тоже могут снять верхнюю одежду. Девушки по очереди разделись, нагрузив при этом Смайтона такой кипой одежды, что бедняга под ее внушительным весом едва удержался на ногах.

– И где же моя новорожденная внучка? – поинтересовалась вдова.

– Полагаю, она спит, – ответила Маргарет.

– Ее следует разбудить, – безапелляционно заявила графиня. – Не каждый день дети знакомятся с единственной бабушкой. – Повернувшись, графиня громко позвала: – Смайтон!

Смайтон вернулся в холл – его руки наконец были свободны.

– Пошлите за няней, – распорядилась старая графиня, – я хочу видеть свою внучку. Так это девочка, вы говорите? – Она, нахмурившись, посмотрела на Маргарет.

– Не беспокойтесь, Смайтон, – перебил ее Майкл. – Я сам принесу Веронику. – Оставив женщин, он быстро взбежал вверх по лестнице.

Маргарет пришло в голову, что она видит весьма редкую картину – вдовствующая графиня Монтрейн, явно пораженная до глубины души, молча наблюдает за происходящим.

Когда дамы направились в утреннюю гостиную, Ада подошла к Маргарет и прошептала:

– Джейн подарила бы ему сына.

Маргарет лишь молча посмотрела на нее.

– Они с Джейн друзья, – объяснила Элизабет.

– Это возмутительно! Весь день мы будем заняты только младенцем! – проговорила Ада. – Никто даже не вспомнит, что я выхожу замуж!

– Тихо, Ада! – дружно произнесли Шарлотта и Элизабет.

Сестры недоуменно переглянулись, и Маргарет пришло в голову, что, пожалуй, они впервые проявляют такое единодушие. Наступила благословенная тишина, которая, увы, быстро закончилась.

– Прости меня, Шарлотта, – покорно извинилась Ада. – Мы не должны быть так жестоки. Даже Гораций говорил, что гнев сродни безумию.

Всплеснув руками, Шарлотта посмотрела на Элизабет.

– Ради Бога, останови ее! – взмолилась она. – Ада опять что-то цитирует.

Элизабет, нахмурившись, посмотрела на сестру.

– Что, по-твоему, я должна сделать? Все могло быть еще хуже.

– При чем тут она? Это все античные персонажи!

Спор сестер остановил Майкл, который вошел в утреннюю гостиную с Вероникой на руках и положил ее на руки матери. Вдовствующая графиня посмотрела на нового члена семьи Хоторнов, и в ее глазах появилось выражение нежности.

– Как давно я не держала на руках такую крошку, – прошептала она умиленно. – Но навыки обращения с малышами я не растеряла. – Графиня подняла голову, в ее глазах стояли слезы. – Она так на меня похожа, не правда ли?

Маргарет кивнула – не столько потому, что была согласна с утверждением вдовствующей графини, сколько для того, чтобы сделать матери Майкла приятное. На самом деле ей казалось, что Вероника очень похожа на отца. Глаза девочки были того же сапфирового оттенка, что и у Майкла, а на головке уже появились темные волосики.

– Нет, ты только подожди, пока я расскажу о тебе Хелен Киттридж, Вероника, – нараспев проговорила старая графиня. – Ее дочери еще только предстоит выйти замуж, а у меня уже есть внучка. – Дальше графиня продолжила говорить на том языке, который понимала только Вероника.

Три тетушки окружили свою новорожденную племянницу и принялись ласково агукать с ней, и снова ни одна из них не перекрикивала другую. Поскольку Вероника с первых дней своей жизни привыкла ко всеобщему восхищению, такое обилие внимания вскоре надоело ей, и она начала хныкать. Майкл забрал ее у матери, чтобы передать Маргарет.

– Есть такие вещи, – с улыбкой промолвил он, – на которые даже я не способен.

– Не хочешь же ты сказать, что кормишь ребенка грудью? – резким тоном спросила графиня. – Это невозможно.

Маргарет тихо вышла из комнаты. Свекровь последовала за ней и, остановившись у лестницы, посмотрела вверх.

– Скажи бабушке «до свидания», Вероника, – проворковала Маргарет, глядя вниз, на мать Майкла. – Ты видишь ее в последний раз.

– Этого не может быть! – возмутилась графиня.

– Боюсь, что Маргарет права, – промолвил Майкл, улыбаясь жене. – Она отказывается иметь дело с представителями знати. – Его улыбка согревала все ее существо. – С любыми представителями знати, – добавил он.

– Я не позволю, чтобы ко мне так относились, – заявила графиня, поворачиваясь к сыну. Майкл стоял, прислонившись к дверному косяку, и улыбался жене.

Маргарет стала медленно подниматься по лестнице.

– Мое мнение вообще никого не интересует? – вскричала графиня.

Приподняв одну бровь, Маргарет выразительно посмотрела на свою свекровь.

– Я с удовольствием выслушаю ваше мнение и ваши советы, – сказала она, – но диктовать себе я не позволю.

Несколько мгновений две женщины молча смотрели друг на друга. Бессловесная, но яростная битва двух характеров. Наконец графиня сдалась, правда, выразила свою капитуляцию всего лишь легким кивком.

– У вас не слишком большой нос, – ко всеобщему удивлению, заявила мать Майкла, изучая Маргарет. – И уши у вас не такие уж лопоухие, несмотря на крестьянское происхождение. К тому же вы подарили мне очаровательную внучку. Я сама представлю вас свету, – разглагольствовала вдовствующая графиня Монтрейн. – Ну разумеется, вам понадобятся новая портниха и хорошая горничная, которая сумеет укладывать вам волосы. Вы танцуете? – неожиданно спросила она.

Майкл многозначительно откашлялся. Мать мельком взглянула на него, нахмурилась и притворно вздохнула.

– Очень хорошо, Майкл, – промолвила она. – Но с этим твоим режимом экономии я едва свожу концы с концами, мне не хватает денег даже на одежду. К тому же не можете ведь вы всю оставшуюся жизнь копошиться только здесь, как муравьи в муравейнике. Вы оба не должны избегать высшего света, это против правил.

– Почему? Из-за того, что мы счастливы? – Сын улыбнулся матери, она в ответ лишь осуждающе покачала головой. Впрочем, заподозрила Маргарет, это было знаком не осуждения, а капитуляции.

Повернувшись, Маргарет стала спускаться вниз.

– Не забывайте, что приближается свадьба Ады, – сказала старая графиня. – На таком событии не стоит экономить.

– Надеюсь, это будет не слишком пышное сборище? Полагаю, свадьба будет элегантной, но немноголюдной, только для членов семьи? Весьма скромной? – спросил Монтрейн, сделав ударение на слове «скромной».

– Свадьба Ады определенно будет очень скромной, Майкл. Ее суженый не любит больших сборищ, – сообщила Элизабет. – Очень интересная это будет пара – Ада выходит за герцога. – Девушка улыбнулась сестре.

– Между прочим, он очень образованный человек, – проговорила Ада, щеки которой покрылись легким румянцем.

– И богатый, – добавила графиня, выразительно глядя на Майкла. – Очень-очень богатый.

Маргарет улыбнулась, обратив внимание на то, что муж не ответил матери ни слова. Министерство иностранных дел только что выплатило Майклу весьма щедрое вознаграждение за его математическую машину. Больше того, с ним вели переговоры о том, чтобы он усовершенствовал свое изобретение и расширил его возможности.

Первым, что пришло на ум Монтрейну после того, как правительство оценило его изобретение, было решение о расширении третьего этажа. А затем он, к удивлению Маргарет, совершил весьма эксцентричный поступок, заказав некое произведение искусства. Маргарет улыбнулась, вспомнив об этом.