– Хорошо, миссис Маргарет.

Самая младшая из учениц, маленькая Мэри, улыбнулась Маргарет, показав в улыбке дырку от выпавшего зуба.

– А мы сможем завтра пойти к Стэндинг-Стоунз, миссис Маргарет?

Стэндинг-Стоунз представлял собой огромные серые глыбы из камня – кажется, такие же древние, как сама Земля. И все же выстроил эти каменные глыбы в круг именно человек. Обточенные в форме прямоугольников гранитные блоки возвышались на холме позади коттеджа. Время от времени Маргарет с ученицами забирались на них, чтобы полюбоваться открывавшимся с высоты видом или для того, чтобы разнообразить место занятий.

– Боюсь, меня завтра не будет, Мэри, – ответила Маргарет, ласково взяв девочку за подбородок. – Мне снова надо съездить в Лондон.

Пять пар девичьих глаз в изумлении уставились на нее.

– Значит, мы пойдем к Стэндинг-Стоунз, когда вы вернетесь? – спросила Нэн.

– Если все будет нормально, то да, – ответила Маргарет.

– А Барбара обманывает, я все видела. Она пишет ответы на рукаве.

Маргарет посмотрела на ябеду. Ну конечно, это Абигайль! Девочка, прищурившись, смотрела на Барбару, которая застыла с открытым ртом.

– Все она врет, миссис Маргарет, – наконец отозвалась Барбара, отворачиваясь от Абигайль.

– Нет, не вру! – закричала та.

– Нет, врешь! И никого я не обманываю! – сердито проговорила Барбара.

Маргарет поспешно встала между девочками, опередив Абигайль, которая хотела дернуть Барбару за волосы. Женщина погладила Барбару по плечу, нахмурившись, взглянула на Абигайль и подтолкнула девочек к тропинке.

Как только они ушли, Маргарет пододвинула стол к стене, влезла на него и осторожно вытащила из-за балки сейф. Она медленно опустила его и села на стол, прежде чем спрыгнуть на пол.

Вырученных за первый том «Записок» денег хватило бы на некоторое время, если тратить их разумно, но, к сожалению, ничего лишнего она себе позволить не могла.

Пенелопа без раздумий уехала с ней из Лондона в Силбери-Виллидж. Последние два года им приходилось нелегко, но они подружились и, как могли, поддерживали друг друга. Поэтому Маргарет не могла оставить Пенелопу в день свадьбы без подарка, а купить его можно было, лишь продав второй том «Записок».

Неделю назад она снова написала графу Бэбиджу и спросила, по-прежнему ли тот заинтересован в приобретении книги. Письмо с заверениями в готовности заплатить за раритет пришло от Сэмюела несколько дней назад.

Завернув книгу в бумагу, Маргарет положила ее на полку.

Она очень волновалась перед встречей с графом, что было вполне объяснимо. Без сомнения, граф Бэбидж знаком с человеком по имени Монтрейн. Он был гостем на балу, а вот она проникла туда тайком. Однако у нее нет причин расспрашивать о Монтрейне или надеяться вновь увидеть его. Да, они пережили чудесные мгновения на темной террасе, которые, увы, никогда не повторятся.

Ох, не надо бы ей думать о том вечере! Все произошло слишком неожиданно, а она вела себя почти безрассудно, признавалась себе Маргарет. Но если уж быть честной, то следует признать: жаль все-таки, что они так и не поцеловались.


Механизм дергался, но не заводился. Тихо выругавшись, Майкл попробовал еще раз. Кажется, зубцы встали на место, во всяком случае, мотор тихо заурчал, что могло означать только одно – механизм удалось наладить.

Майкл стоял, склонившись над столом, в библиотеке. Перед ним были разложены детали шифровального устройства.

Свою секретную службу граф Монтрейн считал большой удачей, потому что она приносила пользу не только его семье, но и государству. Он очень гордился своими достижениями, особенно изобретенной им машиной. Да, это его детище. Сначала машина существовала только в его мыслях, в теории. Интересно, спрашивал себя Майкл, можно ли монотонную работу по взламыванию кодов как-то механизировать?

Сначала он создал механизм, напоминавший часовой, используя связанные между собой шестеренки как двигающую силу. Мотор был чуть больше примитивных счетов. Каждая цифра от одного до десяти была связана с серией карточек из плотной бумаги. Когда две из этих карточек вставлялись в паз, маленькие грифельные блоки с написанными на них цифрами поворачивались до тех пор, пока не выходила нужная сумма.

Планы Хоторна на дальнейшее развитие механизма изменились в тот день, когда ему пришло в голову менять расположение внутреннего и внешнего моторов. Разобрав их, Майкл долго вертел детали в руках, приспосабливая одну к другой. Внезапно его осенило! Зубцы внутренней шестеренки были ровно вдвое меньше, чем у большей, стало быть, ей приходилось вертеться вдвое быстрее. Что, если на меньшей, внутренней, написать цифры, а на большей, внешней, – буквы? Понадобится несколько раз прокрутить их, прежде чем повторится одна и та же комбинация букв и цифр. Это число оборотов можно будет считать ключом к коду. В результате Майкл придумал не машину, взламывающую коды, и не счеты, а механизм, который пишет шифры.

Майкл тестировал коды, через Роберта отсылая коллегам из «черного кабинета», чтобы те взломали их. Пока ни один не смог справиться с этой задачей.

В дверь постучали, и тут же на пороге показалась не мрачная физиономия Смайтона, а куда более приятное Майклу лицо одного из его лучших друзей.

– Если ты работаешь, я зайду в другое время, – сказал Роберт Адамс.

– Нет-нет, – заулыбался Майкл. – Еще немного – и я разберусь с этим сумасшедшим кодом.

– А мне кажется, ты работаешь над чем-то куда менее абстрактным, – приближаясь к нему, сказал Роберт.

Роберт с Майклом подружились еще в детстве. Сеттон находился недалеко оттого места, где жил Роберт. Мальчишки бегали по полям и лесам, играли в рыцарей и сарацинов, в индейцев и Робина Гуда, носились по лабиринту коридоров и холлов Сеттона.

Они знали друг друга так долго и так хорошо, что им было не до титулов и званий. Роберта не смущал графский титул Майкла, а Майкла – тот факт, что его друг занимает высокий правительственный пост. Мало кто знал о степени его могущества. Скорее наоборот. А вполне безобидное название должности Роберта – младший секретарь министерства иностранных дел, – как подозревал Майкл, было придумано для того, чтобы скрыть степень влияния, которым он обладал.

Их разговор прервал очередной стук в дверь. Появился Смайтон с серебряным подносом в руках.

– Вам письмо, сэр, – сообщил он. – Принес посыльный.

По презрительным ноткам в голосе дворецкого Майкл так и представил себе внешность этого посыльного. Наверняка это один из мальчишек, которым частенько поручают подобные дела. Не очень чистых, но быстроногих.

Хоторн взял письмо с подноса.

– Уверен, что твой дворецкий одним своим видом может обрушить со стен штукатурку, – усмехнувшись, промолвил Роберт, как только дверь за Смайтоном захлопнулась.

– Дело в том, что Смайтон не выносит дураков. Более того, кажется, я – вообще единственный человек, который ему нравится, да и то не всегда.

– Но он хотя бы моложе Питерсона, – отозвался Роберт. – Старик все еще работает у твоей матери, или ты отправил его на покой?

– Питерсон твердо намерен не уходить в отставку до тех пор, пока Смайтон при деле, – улыбнулся Майкл.

Питерсон не выносил дворецкого Майкла из-за того, что тот получил свою должность совсем не так, как он, то есть поднялся на самый верх иерархической лакейской лестницы, минуя многие ступеньки. Смайтон не любил очень многих и не обращал внимания на раздражительность Питерсона, что только усиливало антипатию между ними.

Майкл часто думал о том, как хорошо, что в их доме немного слуг. Их бесконечные дрязги и ссоры по поводу того, кто и как добился своего положения, кто и чем должен заниматься в доме, могли бы вывести из себя и святого. К Майклу слуга приходил каждые два дня – он следил за состоянием его гардероба, а потом долго жаловался на то, что для одежды, за которой он посылал, и для него самого не хватает места.

– Я предлагал Питерсону отправиться на покой, – сказал Майкл, – но он слишком горд. К тому же его отец не уходил в отставку до восьмидесяти лет, и, по-моему, Питерсон твердо намерен повторить его подвиг.

– Сколько ему сейчас? – поинтересовался Роберт.

– Семьдесят два, – с улыбкой ответил Майкл и надорвал конверт, который ему вручил Смайтон.

«Я согласился купить еще один том «Записок», Монтрейн. Миссис Эстерли будет у меня четырнадцатого», – прочел он в письме.

У Майкла перехватило дыхание. Странное чувство, ведь он так хотел еще раз увидеть таинственную незнакомку!

– Судя по твоему ошеломленному виду, речь идет о женщине. Кандидатка на роль невесты? – улыбнулся Роберт.

Ничто не ускользало от его внимания.

– Нет, – признался Майкл. – Ничего подобного.

Он уселся за стол, Роберт занял место напротив друга.

– Черт, меня ужасно волнует одна женщина, – признался Майкл. – Я видел ее лишь однажды, но с тех пор мысли о ней не идут у меня из головы.

– Это страсть, – заявил Роберт, откидываясь на спинку стула. – Лишь страсть может связать мужчину и женщину. Правда, думаю, женщины чувствуют ее иначе. А тебе известно, что это один из смертных грехов?

– Хочешь проверить, знаю ли я их наперечет? – с улыбкой спросил Майкл.

– Говорят, человек не забывает того, о чем хоть раз прочитал, так что давай считать, что я попросту проверяю эту теорию, – вымолвил Роберт, в глазах которого вспыхнули озорные огоньки.

Майкл рассмеялся и на мгновение закрыл глаза, представляя себе книжную страничку. Один из его учителей втайне мечтал стать иезуитом, в результате граф получил всестороннее религиозное образование. Его образование вообще было весьма необычным. Отец Майкла нанимал сыну одного преподавателя за другим, и не потому, что те не справлялись со своими обязанностями, а потому, что граф не желал, чтобы сын расслаблялся.

– Гордыня, алчность, лень, похоть, чревоугодие, зависть, гнев, – перечислил Майкл и лишь затем открыл глаза.

– Что ж, твоя память впечатляет, – сказал Роберт. Встав с места, он по-хозяйски оглядел библиотеку. Спустя несколько минут Адамс снова уселся на стул с бокалом бренди в руках. Второй бокал он наполнил для Майкла и теперь подтолкнул его приятелю. – И кто же она?

– Толком не знаю, – ответил Хоторн. Чтобы вспомнить ее, ему не нужно было закрывать глаза. На ее левой щеке была крохотная родинка, словно специально устроившаяся там, чтобы привлечь внимание к ее глазам – широко распахнутым, полным чувств, которые Майкл так и не успел распознать. У нее было овальное, в форме камеи, редкой красоты лицо. Ее розовые губы изгибались в соблазнительной улыбке.

Красивая женщина, впрочем, разве мало в Лондоне красивых женщин? Причем не только англичанок, но и иностранок, приезжающих в Британию со всех концов света. Временами казалось, что Лондон становится центром вселенной, а населяющие его женщины – сверкающими звездами на небесах.

Но что же тогда так привлекло его в ней? В верхнем ящике стола Майкл держал ее поношенную перчатку. Сколько раз с той памятной ночи он вынимал ее оттуда и в задумчивости разглядывал! Бред какой-то, это совершенно не в его духе! Такое поведение нерационально.

Ну почему именно эта женщина, и только она? Майкл никак не мог понять, почему ни одна из кандидаток на роль невесты не очаровала его подобным образом.

А ведь он обычно получал удовольствие от общения с женщинами! Но ни одна из них не казалась ему столь же необходимой для благополучного существования, как еда или вода. Страсть занимала в уме Майкла лишь второе место после товарищеских отношений. Да, страсть – вещь приятная, хорошо, когда она есть, но и без нее можно жить.

Да, вероятно, его чувство к ней – это и впрямь страсть.

Или любопытство. Только Майкла поражала его сила.

– Она продает коллекцию книг, – наконец сказал он. – Книг с весьма откровенным содержанием. «Записки» Августина X.

Роберт несколько мгновений молчал, задумчиво разглядывая бренди в своем бокале.

– Я уже слышал об этих книгах. – Он покачал головой, словно старался отогнать неприятное воспоминание, а затем уныло улыбнулся. – Боюсь, не припомню теперь, что с ними связано.

– Ну да, вспомнить что-то нелегко, особенно если учесть, сколько тайн скрывается в твоей голове, – поддразнил его Хоторн.

– Я всего лишь младший секретарь, – с усмешкой промолвил Роберт.

– Надо полагать, все эти разговоры о твоих тайных агентах – не более чем сплетни? – с сомнением спросил Майкл.

– Тебе уже удалось разобраться с шифром на кириллице? – с улыбкой поинтересовался Роберт, уклоняясь от излишне прямолинейного вопроса друга.

– Нет, – ответил Майкл, не пытаясь скрыть раздражение, – но я справлюсь.

Роберт вздохнул:

– Я надеялся, что ты по крайней мере придешь к какому-то выводу, до сих пор это еще никому не удавалось.

Чем более трудным и важным был шифр, тем больше специалистов из «черного кабинета» привлекали к работе над ним. Майкл не знал их имен. Вероятно, этот шифр, записанный кириллицей, очень важен, если учесть, какое внимание ему уделяют.