– Хм, я считал это само собой разумеющимся. Мы ведь близки, Айви. Я люблю тебя. Ты любишь меня. И я всё же воспитан порядочным мужчиной. Поэтому да, я бы хотел на тебе жениться. Как это будет? Мы обсудим каждую деталь, а потом закроем глаза и проживём каждый момент, но это не случится в твоём мире. Это будет только в сердце. Пусть моё не бьётся, но оно есть. Оно внутри тебя.

– Это так мило, Пирс, – как дурочка улыбаюсь ему. – Ты такой милый.

– Ты меня делаешь таким, – он кладёт ладонь на мою поясницу и притягивает к себе.

– Но мне нравится и циничный Пирс.

– Буду любым для тебя.

– Правда? А живым?

– С этим есть небольшие проблемы, но обсудим это в другой раз, – он целует меня в кончик носа, и я хихикаю, жмурясь от огромного тепла в сердце.

– Так. Мне это не нравится. Не смей лапать мою сестру на моих глазах, Пирс Уиллер, – рыча, брат резко хватает меня за локоть и тащит на себя.

– Ты это серьёзно?

– Абсолютно. Никто не будет приставать к моей сестре и соблазнять её. Тем более женатый мужчина. Он женат, Айви. И его жена жива…

– А Пирс нет. Так что если подумать, то он свободен, – вставляет Сью-Сью.

– Вы что, обсуждаете реально отношения живого человека и призрака? Вы в своём уме? – Удивляется Джим.

– Сейчас ты будешь у меня в состоянии овоща и без ума, – зло цедит Пирс.

– Так, всем успокоиться и нам нужно возвращаться. А ещё как-то спрятать всё это, поэтому все закрыли рты и идём. Давайте, мы не на вечеринке, – быстро напоминаю я. Вот здесь все вспоминают, что мы стоим напротив морга и незаконно проникли в архив, украли документы и нас могут поймать. Дело идёт быстрее. Благо никто не прибежал на крики и разговоры здесь.

Мы двигаемся быстро, шумно и теряем по пути одну папку. Потом Джим возвращается, пока Сью-Сью истерически умоляет его скорее бежать к нам. Это просто какая-то паршивая комедия. Мы с Пирсом стоим поодаль от этой троицы, которая шёпотом снова начинает ругаться из-за цвета галстука у шафера. Кажется, я всё же не такая ненормальная, как они. По сравнению с ними мои отношения с призраком вполне сносны. А эти трое невероятные идиоты, когда вместе.

Наконец-то, мы добираемся до моей палаты и теперь моя койка завалена папками. Сажусь в кресло и тяжело вздыхаю, а Сью-Сью находит пакет с маффинами и ест их, делясь угощением с Пэнзи.

– Подождите, – выпрямляюсь в кресле, – вы сказали, что Пэнзи украл Сью-Сью?

– Ага, – кивает она, – только я добровольно сбежала. Отец такой скандал закатил. Я поругалась с ним, он меня запер и запретил выходить замуж за Пэна. Но у меня самый лучший жених. Он приехал за мной и вызволил меня из башни.

– Ты ухудшил ситуацию. Мэр тебя в порошок сотрёт, Пэнзи, – шепчу я.

– Плевать. Меня и так уже отстранили. Мне важнее Сью, а не работа и угрозы. Поэтому я не дам никому отнять у меня любимых, – категорично заявляет брат.

– Значит, нам нужно за эту ночь что-то найти, да? – Спрашивает Джим.

– Убийцу. Но мы уже знаем, что Пирса отравили и это сделал кто-то… хм, из двоих, – бросаю настороженный взгляд на Сью-Сью.

– Ты спрашивал её насчёт того, о чём мы говорили, Пэнзи? – Перевожу взгляд на брата. Он кивает и дожёвывает маффин.

– Она никому не сообщала о том, куда вы поедете, Айви.

– Да, никому-никому. Мы же были в салоне, когда это обсуждали, потом пошли перекусить и всё. Я даже не отлучалась. Я была всегда на твоих глазах, Айви, – кивает Сью-Сью.

– Тогда как убийца мог узнать о том, что мы едем к Рите? – Хмурюсь я.

– Значит, он был рядом, Айви, – вставляет Пирс. – Иначе никак. Он не умеет читать мысли. Он живой, а не призрак, как я. Поэтому он был рядом. Очень близко.

– Мы говорили шёпотом. Никто не мог слышать, а потом никого не было в салоне, – качаю головой, не понимая, как это произошло.

– Если только в салоне не было прослушки, – произносит Джим.

– Он поражает меня сегодня. Идея хорошая, – усмехается Пирс.

– Откуда там прослушка? Это дорогостоящий аппарат и зачем кому-то ставить прослушку в салоне моей невесты? – Удивляется брат.

– Чтобы быть в курсе происходящего. Если он один из вас, то ему нужно быть всегда начеку. Он знает, что она твоя невеста и я с ней общаюсь. И самый лучший вариант подставить меня и тебя – подстроить покушение на дочь мэра. Точнее, доказать Сью-Сью, как и другим, что рядом со мной опасно, а ты неровня его дочери.

– Ты считаешь, что тебя пытается убить мэр?

– Что? Мой отец? – Взвизгивает Сью-Сью.

– Ещё рано говорить об этом, но я рассматриваю такой вариант. Поэтому сейчас лучше проверить теорию Джима. А он сам обещал достать кое-какую информацию. Мы не можем больше тянуть. К слову, меня уже пытались сегодня отравить. Надо встретиться с Сойером…

– А я его сегодня видел, – перебивает меня брат. – Я ему врезал за то, что он передал мне отравленные цветы. В общем, я выбил из него признание, что ему передал коробку его дед и он ни о чём не знал. Ещё он был очень пьян. Снова. Также я встретился и с самим Майлзом Уиллером, когда привёз Сойера домой, потому что идти он сам не мог, так меня выгнали с криками о том, что если моя сестра ещё раз приблизится к Рите, то он сживёт её со свету. Козёл.

– Мой отец пытался убить тебя, и мы знаем, что была причина, Айви. Мой отец. Чёрт, до чего он докатился, – качает разочарованно головой Пирс.

У меня мозги уже кипят от разных догадок, большого потока информации и попыток собрать всю картинку воедино. Мне нужна передышка. Ото всех. Передышка в тишине.

– Так, давайте тогда… Джим, ты едешь в участок и попытаешься найти документы о результатах осмотра трупа Пирса. Пэнзи, Сью-Сью, вы едете в салон и осматриваете его, чтобы мы могли двигаться дальше. А я останусь здесь и просмотрю папки внимательнее. Договорились? – Потирая переносицу, предлагаю я.

– То есть ты останешься одна с призраком? – Прищуривается брат.

– Прекрати. Правда, ты уже меня раздражаешь, – кривлюсь я.

– Ладно, хорошо. Но обещай, что он не дотронется до тебя, – указывает на меня пальцем Пэнзи.

– Тебя это не касается. Сейчас мы тратим драгоценное время на ерунду. Завтра, вероятно, нас всех на площади повесят за сгоревшие тосты у горожан, поэтому давайте, очистите мою территорию, – оглядываю всех и настойчиво указываю на дверь.

– Мне так нравится смотреть, как ты командуешь, Айви. Ты невероятно сексуальна. Так и представляю, как ты отчитываешь наших детей, – шепчет мне на ухо Пирс. Устало перевожу на него взгляд.

– Эй, малышка, я рядом. Прости, я стараюсь изо всех сил сегодня не дать тебе упасть духом, – шепчет он.

Приподнимаю озадаченно брови.

Пирс тяжело вздыхает и горько усмехается. Он гладит мою щеку так нежно, что я даже забываю, что мы не одни в этой комнате, что надо сосредоточиться на деле, но… меня утягивают его глаза куда-то далеко. Я чувствую себя такой жалкой и ничтожной…

– Айви, нет. Нет, не позволяй себе этого. Есть всегда вариант тебе уехать. Я могу ещё придумать сотню циничных комментариев по поводу этой странной группы людей, но ты не сдавайся. Я готов быть плохим, злым, циничным, изрыгать сарказм, чтобы ты не позволяла себе перестать верить в то, что делает тебя целостной. Прости, если немного перестарался. Но к Джиму мои чувства не были лживыми.

– То есть… ты…

– Малышка, я пойду на всё, только бы ты улыбалась. Мне сложно держаться подальше от тебя. Так сложно, но я готов и на это. Теперь, зная, насколько запутанно было моё прошлое, я не знаю, как помочь. А видеть тебя разбитой, подавленной не в силах. Мы справимся. И если мне придётся продать кому-то душу за возможность быть живым и дать тебе всё, что могу, я это сделаю тоже, – шепчет он. Наклоняясь, Пирс нежно целует меня в губы и стирает слёзы.

– Ты такой замечательный. Правда, ты идеален. Хотя зачастую я не понимаю, почему ты бросаешь меня и пытаешься отказаться от меня, но в такие моменты я… теряюсь, но понимаю, почему так люблю тебя. Почему все тебя любили. Ты мой ангел, Пирс. Самый прекрасный ангел, с потрясающим сердцем и я сделаю это, – хлюпаю носом и решительно киваю. Поворачиваюсь к своим друзьям, но никого уже нет.

– Они ушли.

– Что ж, у меня нет времени на сантименты, так?

– У тебя много времени, Айви. Главное, думай сперва о себе…

– О нас. Для тебя я важна, а ты важен для меня, Пирс. Это так и работает. Мы друг у друга на первом месте. Ты защищаешь меня, а я тебя. Может быть, мы паршивая команда, но когда мы на поле, мы всегда выигрываем.

– О-о-о, пошёл в ход спортивный сленг. Терпеть его не могу, – смеётся Пирс.

– Я тоже. Влияние отца. Он его очень любил раньше. Пришло время и нам начать действовать. Будем читать всю ночь и искать, а утром у нас уже будет чёткое представление о случившемся.

– Тогда прошу, Айви, – Пирс предлагает мне руку, и я вкладываю в неё свою. Он ведёт меня за собой к кипе папок, и мы садимся на койку. Он ложится на неё, а я облокачиваюсь на него, подхватывая первую.

– Хочу знать всё о тебе. Расскажи мне, что ты помнишь. Так я стану частью твоего прошлого, – прошу я.

– Айви, ты стала давно уже не только моим прошлым и настоящим, но и будущим. И я буду рад рассказать все свои секреты только тебе. Я не идеален и не хочу, чтобы ты так считала. Рядом с тобой я могу быть самим собой, потому что ты не отвернёшься от меня. Ты примешь меня, даже если я совершу ошибку. И это то, что люблю в тебе. Люблю, Айви.

И я чувствую себя самой счастливой в мире. Безумно счастливой. Пусть это слова и многие говорят, что не стоит им верить. Но никогда не узнать о человеке, если не будет диалога. Разговор – залог хороших отношений и доверия. Увы, раньше я избегала этого, боялась, что узнаю что-то плохое. Но сейчас лучше знать плохое, чем витать в облаках незнания.

Глава 40

Из сна меня вырывает невероятный грохот. Распахиваю глаза в тот момент, когда моя койка вместе со мной летит в сторону. Кричу от страха и ударяюсь о стену, одновременно с этим бьётся стекло, и я ещё сонная и напуганная задыхаюсь от ужаса.

Пирс обнимает меня и целует в лоб.

– Что… что… случилось? – выдавливаю из себя. Сердце так жутко колотится в груди.

– Опасность, – шепчет Пирс. Моргаю несколько раз и замечаю, что только рассветает, а окно разбито. Шокировано сажусь на кровати и смотрю на пол. Там лежит кирпич. Самый настоящий кирпич, а к нему примотан лист бумаги.

– Не надо, Айви. Не читай. Это угрозы. Тебя хотели поранить, но я оттолкнул твою кровать в сторону. Это не важно. Они не добьются своего.

Но я упрямо поднимаюсь на ноги и достаю записку.

«Тебе лучше уехать сегодня», – гласит послание, написанное на компьютере.

Жмурюсь от бессилия и обиды. За что? Меня все ненавидят, раз уже в окно больницы швыряют кирпичи, чтобы убить меня, как-то задеть, напугать.

– Значит, мы очень близко, – шёпотом говорю я.

– Айви…

– Пирс, нет. Я заснула и это было моей ошибкой. На меня людей натравили, решив, что это остановит меня. Нет. Нет. И ещё раз нет. Меня остановить может только смерть. А у меня её нет в ближайших планах, поэтому мы возвращаемся к работе, – решительно произношу я.

– Дай мне пять минут. Я приведу себя в порядок и вернусь, – добавляя, выхожу из палаты и направляюсь в уборную. Там я умываюсь, приглаживаю волосы и замечаю, что мои руки трясутся. Я дёргаю головой, заставляя себя не плакать. Не думала, что мир восстанет против меня. Не рассчитывала, что люди будут настолько глупы, чтобы верить слухам. Оказывается, не везде цивилизация. Где-то ещё прошлый век, который и убивает умы людей. Развитие остановилось, но не моё, а их. И я знаю, что если не добьюсь справедливости, не докажу, что Пирса убили, то потеряю семью и друзей. Пострадают все, кто мне стал дорог. Я не позволю этому случиться.

Возвращаюсь в палату. Пирс хватает меня за руку, останавливая. Поднимаю взгляд на его лицо.

– Я так хочу тебя защитить, Айви. От всего, особенно, от боли, которую ты сейчас испытываешь внутри. Я её чувствую, как свою. Страшно быть бессильным. Страшно осознавать, что причина твоей боли я. Прости меня, малышка, прости за то, что кто-то решил – мы с тобой целый мир друг для друга. Прости, – горько произносит Пирс.

– Не извиняйся за то, что помогло мне. Ты вернул мне семью, ты дал мне друзей, и ты показал мне, насколько сильна любовь. К тебе, Пирс. Да, мне тоже страшно и обидно, больно и плохо внутри, но я не брошу тебя. Нельзя бросать любимых. Это больнее. Нельзя отказываться от них, сколько бы проблем это ни означало. Нельзя вычёркивать их из жизни, потому что порой невозможно вернуться. Нельзя превращать любимых в неодушевлённые предметы и расшвыриваться ими, словно их будет много. Нет. Любимым запрещено причинять боль, потому что это всегда отразится на тебе. Их боль – твоя боль. Но мне не больно рядом с тобой, потому что ты со мной. Пусть всё плохо сейчас, но потом будет лучше. Я верю в это. Верю, потому что ты рядом, – смотрю в его глаза, темнеющие от моего признания, и тону в них. Я вижу там любовь. Она горит. Она сверкает. Она заставляет моё сердце биться быстрее и снова убедиться, что я всё делаю правильно. Не важно, сколько нужно времени, чтобы влюбиться. Важно, сколько времени ты потратишь на глупости, ведь время не вернуть. Поэтому надо любить, надо идти дальше, надо бороться. Прятаться можно очень долго, но из этой ямы, где ты будешь сидеть, никогда не увидеть мир, никогда не будет возможности найти свою любовь, даже страдать из-за неё. Любовь стоит многого. Она стоит жертв. Она стоит доверия. Она это мост через одиночество и тернистый путь к пониманию в первую очередь себя.