Внезапно она заметила что-то у двери. С трудом сглотнув, она едва не потянулась за мечом. В проеме виднелась широкоплечая фигура в небрежной позе, а отнюдь не белая туника тамплиера. Лорд де Бург стоял на часах, охраняя их сон. Он что, вообще не спал?

Уже совсем проснувшись, Эмери поднялась и приблизилась. Лорд устроился у двери так, что снаружи его было почти не видно, а сам он получал полный обзор холмов, спускающихся к разрушенному поместью.

— Я постою на страже, — сказала Эмери, но холодный ветер заглушил ее слова. Она невольно поежилась.

К удивлению, он притянул ее к себе и обнял за плечи, накрывая своим плащом. Так они стояли долгое время и молчали. Эмери осознала, что была не права. События прошлой ночи не разрушили их хрупкую дружбу. Ей стало тепло на душе. В первый раз за все время снизошел мир и покой. Она обняла его за талию, словно это был Джерард.

Но этот мужчина не брат, и собственный невинный жест вызвал эмоции далекие от дружеских. Она остро ощутила, как пахнет опьяняющим мужским ароматом плащ, почувствовала тепло его большого тела. И, не успев подумать, повернулась к лорду. Одновременно то же сделал и он. С минуту они стояли лицом к лицу в теплом коконе плаща. Потом он опустил голову.

Его губы, мягкие, сладкие и соблазнительные, накрыли ее губы, Эмери до самых кончиков пальцев пронзила волна удовольствия. Она успела лишь удивиться, как такой сильный мужчина может быть настолько нежным. Но в этот момент его язык легонько приоткрыл ее зубы и скользнул внутрь. Поцелуй совсем иного вкуса, такой острый и восхитительный, она едва устояла на ногах.

Лорд де Бург рывком притянул ее к себе и прижал. Эмери обхватила его за шею, запустила пальцы в волосы. Они оказались густыми и шелковистыми, как она себе представляла. Ей хотелось навсегда остаться в его объятиях. А его руки не останавливались, поглаживали под плащом ее спину, распространяя тепло каждым движением. Эмери прижалась к нему еще сильнее.

Он застонал, она ахнула. Его губы скользнули по щеке к шее. Теперь она имела возможность дышать и говорить, но не могла связать и двух слов. Как будто ее одурманили, лишили воли и разума. Какую же он имел над ней власть! Остатки здравого смысла все еще пытались отстаивать свою правоту.

— Милорд, я… — начала было Эмери.

— Николас, — прошептал он. — Меня зовут Николас.

У нее упало сердце, разум лихорадочно заработал. Гай спит в амбаре. Кто их услышит? Кто сможет узнать? На ум быстро пришел ответ, сразу остудив разум.

А может, ее пыл охладило то, что она лишилась его тепла. Только что была в его объятиях, прижималась к нему всем телом, а через секунду уже стоит рядом, плащ сброшен, а его рука держится за рукоять меча.

Потрясенная его мгновенным превращением в воина, Эмери уставилась в темноту ночи. Она ничего не слышала и не видела. Лорд де Бург захватил все ее внимание.

— Что случилось? — шепотом спросила Эмери, наконец обретая дар речи.

— Кажется, там кто-то есть, — тихим серьезным голосом ответил он, и Эмери пронзила дрожь. Она вспомнила, как Гай говорил о так называемых «способностях», которыми обладают де Бурги. Может, Николас унаследовал от отца дар предвидения? Или просто все время настороже, как и положено великому рыцарю?

— Разбудить Гая? — спросила Эмери, хотя и понимала, что едва ли они смогут выдержать нападение в каком-то старом амбаре, да еще посреди ночи. Сердце стучало как загнанное, но теперь уже больше от страха, чем от желания.

— Нет.

— Но тогда их будет двое против одного? — Эмери вспомнила последнее сражение против Гвейна и его подручного.

— Это не тамплиер.

Но Эмери его слова облегчения не принесли. Он произнес их так, словно даже тамплиер с оруженосцем были бы предпочтительнее того, кто сейчас наблюдал за ними из темноты.


В дождевом тумане замаячили долгожданные очертания Ротстона. Николас не хотел пережидать где-то настигшую их непогоду и, несмотря на все возражения оруженосца, продолжал двигаться вперед. Он лучше Гая понимал, какую опасность представляет такая дорога для его измученного тела, но останавливаться опасался. Даже сейчас, когда впереди уже виднелась тамплиерская община, он продолжал непрерывно оглядываться назад и окидывать взглядом раскинувшуюся невдалеке полосу леса.

Ему кажется или он действительно видит какое-то движение среди деревьев? Николас прищурился. Возможно, это игра света в каплях дождя. Однако еще со вчерашнего вечера он постоянно испытывал чувство, будто их кто-то преследует. Тому не было никаких доказательств, лишь изредка он улавливал поблизости чье-то движение. Если поверить, что их преследует некий призрак, он не мог рассказать об этом своему суеверному оруженосцу. Тамплиер, при всех его грубых методах, на такие изыски не способен. Кто тогда? Или что?

Превозмогая нахлынувшую усталость, Николас отвернулся и поймал на себе пристальный взгляд Гая. Он мог бы заверить оруженосца, что с ним все в порядке, но останавливало присутствие Эмери. Он не собирался говорить при ней о таких вещах или нарываться на стенания Гая о «легкомыслии».

Николас нахмурился. Может, он и вел себя легкомысленно, но не по отношению к своему здоровью. Он понадеялся, что оруженосец ничего не заметил, и терзался: не хватало еще упреков Гая или тех, что мог высказать ему отец. Николас поерзал в седле, отлично понимая, что бы сказал о поведении младшего сына граф Кэмпион.

Флиртовать с женщиной, которая находится под твоей защитой, само по себе не слишком достойно, но так поступать, зная, что не можешь дать ей будущего, вопиюще. Тем не менее когда Эмери подошла к нему в темноте ночи, он об этом даже не задумался. Она вела себя вполне невинно, но он быстро повернул ситуацию в свою сторону, хоть она и сопротивлялась. Как он мог вести себя так беспечно, быть таким эгоистом?

Николас потряс головой. Он понимал, что не следовало так поступать. Эмери заслуживала лучшего. Правда, она мало говорила о своей жизни, но он почти уверен, что у нее никого нет, кроме пропавшего брата, человека, которому он поклялся помочь. Николас с отвращением пробормотал про себя, что Джерард, прося о помощи, не подразумевал, что можно соблазнять его сестру. Если они отыщут госпитальера, как он посмотрит ему в глаза?

Тем не менее он не сожалел о тех мгновениях в темноте ночи. Эмери воспламеняла его жизнь, словно высеченная искра, подобно бальзаму излечивала усталую душу. Их объединяло не только влечение плоти. Она заполнила зияющую пустоту в его душе, стала другом и союзницей во всех смыслах, утешением в мрачные часы ночи. Неужели это так уж неправильно — взять то, что он может и пока может? Хоть раз потребовать что-то лично для себя?

Он знал ответ, правда, тот был ему не по нраву. Де Бурги придерживались строгого кодекса чести, и он не мог об этом забывать, независимо от обстоятельств. Они въехали в Ротстон, и Николас решил, что монастырь — подходящее место, чтобы сохранять дистанцию с женщиной, которая находится под его защитой.

И как будто в подтверждение, прием им оказали очень теплый и дружеский. Монах в коричневой рясе махнул им проходить в дом, другой обихаживал лошадей. Николас слегка расслабился. Монастырские стены обеспечивали хоть какую-то защиту от непогоды и любого преследования.

Однако Гай не разделял его облегчения.

— Вы уверены, что стоит отдавать им наших лошадей, милорд? — спросил оруженосец, нервно поглядывая через плечо. Несмотря на отвратительную погоду, он определенно не хотел здесь задерживаться.

Николас ничего не ответил. Эмери уже скрылась в доме, ей не терпелось покинуть разгулявшуюся стихию. Он заторопился следом, не разделяя подозрений оруженосца по поводу тамплиеров. На его взгляд, они мало отличались от членов других религиозных общин.

Он переступил порог дома. Холл был маленький, с простой мебелью. На стенах никакой причудливой резьбы, в отличие от Темпл-Руд. Если здесь и есть какие-то подземные ходы, они его уже не интересовали.

Николас опустился на скамью, какой-то монах поставил на стол еду. Затем им предложили переночевать, и Николас с благодарностью согласился. В общем-то, он мог какое-то время спокойно обходиться без сна, но сейчас выносливость дала сбой, тело протестовало.

— Мне это не нравится, — заявил Гай.

Николас чуть не согласился, но потом понял, что Гай говорит о монахах. Он потряс головой, прочищая мозги.

— Что именно?

— Мне не нравится идея здесь ночевать, — шепотом пояснил оруженосец. — Один тип из их братии дважды на нас напал!

— Ты бы предпочел ночевать под дождем? — поинтересовался Николас и фыркнул, когда Гай действительно задумайся над вопросом.

Оруженосец даже на еду смотрел с подозрением, словно святые братья могли добавить туда сонного зелья или яда, хотя каким образом и зачем, непонятно. Оказываясь в опасной ситуации, Николас давным-давно научился прислушиваться к своей интуиции, сейчас она подсказывала ему набить получше желудок. Кроме того, он решил остаться здесь на ночлег. Плохая погода действовала угнетающе, к тому же он стремился поскорее избавиться от кольчуги и отдохнуть.

Хотя и не забывал о цели их пребывания. Когда какой-то старый монах подошел их поприветствовать, Николас постарался втянуть его в разговор и под конец спросил о человеке, которого они ищут. Как он и опасался, святой брат отрицательно покачал головой.

— В Ротстоне нас очень мало, милорд, — сообщил он. — Я не знаю Роберта Бланшфора. Правда, я никогда не был рыцарем в нашем ордене.

Разочарование Николаса, видимо, отразилось у него на лице, и монах ободряюще улыбнулся:

— Не оставляйте надежду, милорд. В Англии не один десяток тамплиерских владений. И рыцарь, которого вы ищете, скорее в одном из них, чем на Святой земле, особенно если время его боев уже позади.

Гай тихо застонал. Без сомнения, он опасался, что им предстоит обойти каждый общинный дом в Англии. Но у них нет возможности совершать столь обширное путешествие. И нет на него времени. Николас не хотел думать об этом, но, рано или поздно, просто не сможет идти дальше. Впрочем, он надеялся, что к тому моменту Эмери с ними уже не будет.

Монах снова доброжелательно улыбнулся.

— В большинстве общин рыцарей почти не бывает, — сказал он. — Возможно, вам стоит поискать в обителях удалившихся на покой. Такие есть и в Пенуэйте, и в Оксли. Там вы скорее найдете старых воинов, отдыхающих после сражений.

До Оксли можно было добраться всего за день, на таком безрыбье вполне законная цель. Гаю это наверняка не понравится, но Николас хотел двигаться вперед. И если им удастся озадачить преследователей, тем лучше. Он поблагодарил монаха. Тот пожелал им спокойной ночи и удалился. В холле тут же появился другой брат, пожелавший проводить гостей в выделенные им покои.

— Мы недавно потеряли одного из братьев, так что у нас есть две свободные комнаты. Вы можете занять обе, если пожелаете, — пояснил он.

Несмотря на это вполне невинное предложение, Николас застыл на месте. У него голова пошла кругом от мысли, что он мог бы поселиться в одной комнате с Эмери. Уединение, которого так не хватало две предыдущие ночи, внезапно оказалось на расстоянии вытянутой руки. Как и постель. Воображение тут же подсказало, что может произойти, если он ответит утвердительно. Гай тревожно смотрел на него, явно опасаясь остаться в одиночестве в тамплиерской келье. А Эмери… в общем, она быстро перехватила инициативу.

— Милорд де Бург хочет, чтобы мы всегда были под рукой, — пробормотала она. — Даже в святой обители.

Услышав напоминание, где они находятся, Николас вспомнил о своей клятве и понял, как был близок к тому, чтобы ее нарушить. Он снова зашагал вперед, чувствуя, что ему почему-то жарко. Воздух вокруг словно сгустился. Они жгут благовония или на него так действует близость Эмери?

«Держись на расстоянии», — приказал себе Николас. Но, заглянув в крошечную келью с голыми стенами, маленьким окошком и единственной узкой койкой, сразу понял, как трудно будет это исполнить. Он испытал сильнейшее желание развернуться и уйти, забрав с собой Гая. Но он не хотел оставлять Эмери в одиночестве. Черт, он вообще не хотел ее оставлять.

Не осознавая его мучительных колебаний, Эмери прошла в келью к окну и потом обернулась, оглядывая маленькое пространство, где троим определенно тесно. Однако она ничего не сказала о второй келье и не возмутилась нерешительностью Николаса.

— Вот так они и живут, — заметила она. — Такой становится твоя жизнь, когда ты присоединяешься к религиозной общине.

— Уверен, Джерард не настолько стеснен. — Николас хотел ее успокоить. Казалось, подобная перспектива существования вызывала у нее ужас и неприязнь.

— Кроме того, он не тамплиер, — добавил Гай. — Только тамплиеры окутаны тайнами. По их собственному уставу, брат может быть изгнан из ордена, если посмеет раскрыть секреты. Значит, им есть что скрывать. — Он покачал головой. — Мне не хочется здесь ночевать, милорд. Мы прямо в их логове. Кто знает, какие странные ритуалы они исполняют? А если наша репутация бежит впереди нас? Может, у них есть подземные ходы из одного общинного дома в другой и тяжкое наказание для тех, кто их обнаружит. Вдруг какой-нибудь тайный ход ведет прямо сюда, в келью?