— Нет, — сказал он. — Что ты под этим подразумеваешь?

Он чувствовал то же, что и она? Эмери не смела поднять глаза и посмотреть на лорда. Гай ничего не ответил. Похоже, он имел в виду отнюдь не подземелья тамплиеров и хотел знать, не сделала ли она в темноте каких-то других открытий, но эту тайну она раскрывать не собиралась.

Глава 4

Николас медленно поднимался по узкой лестнице, чуть не рыча от усталости. Целая ночь верхом и сегодняшние приключения донельзя его измотали, но он не желал в этом признаваться даже собственному оруженосцу. Однако, покинув церковь, он еще проехал по деревням и отдаленным фермам, расспрашивая о Джерарде.

Ничего не добившись, он снова подумал о дяде, которого упомянул Эмери. К тому времени на небе сгустились грозовые тучи, да и Гай уже посматривал на него обеспокоенно. Николас не стал подвергать свое уставшее тело еще и испытанию штормом. Кроме того, хотя Эмери и молчал, его усталость тоже была очевидна. Они отправились искать пристанище в Руде.

Хозяин поместья Одо Уолсинг был в отъезде, но его управляющий Кенрик обеспечил их пищей и пообещал ночлег, что определенно порадовало Николаса. Ему как-то приходилось ночевать под открытым небом в плохую погоду, и он вспоминал об этом с содроганием. Да и Эмери явно не привык к таким неудобствам.

Лестница кончилась, и Николас сумел перевести дух. Кенрик предоставил им уютную комнату с зажженным очагом. Николас переступил порог и обнаружил, что его спутники за ним не торопятся. Лицо Гая выражало явное недовольство, хотя условия здесь были гораздо лучше, чем на последнем постоялом дворе, где они ночевали.

— Где нам тут спать? — нахмурившись, поинтересовался оруженосец.

— На этой кровати хватит места для всех троих, — откликнулся Николас и кивнул на громадное сооружение, размером в полкомнаты.

Оруженосец побледнел. Николас пожал плечами.

— Можешь устроиться на полу, на соломенном тюфяке, — добавил он, отцепляя меч.

— А как же… Эмери? — спросил Гай.

— Уверен, у Кенрика найдется тюфяк и для него тоже, — заметил Николас.

Управляющий согласно кивнул.

Гай не двинулся с места.

— Здесь? — переспросил он, и в его голосе зазвучали визгливые нотки.

— Да, здесь, — сказал Николас.

Обычно слуг располагали на первом этаже, но Николас предпочитал держать оруженосца под рукой и с Эмери собирался поступить так же. В отличие от ночевки на улице здесь их по крайней мере защищали стены. Николас не представлял, кто стоит за нападением на Джерарда, но, кроме Гвейна, могли быть и другие, а он поклялся защищать Гая и Эмери от опасности.

Эта мысль заставила его взглянуть на топтавшихся у порога. Гай, казалось, преграждал Эмери путь, не позволяя войти в комнату.

— Вы хотите, чтобы мы с вами ночевали? Мы оба? Вместе? — Оруженосец словно никак не мог осознать эту мысль. Да что это с ним?

— Верно. Можете расположиться на полу, если хотите, — ответил Николас. — Вокруг кровати места вполне достаточно.

Маячивший рядом управляющий снова кивнул, но уходить не торопился. Ловил каждое слово этого странного разговора, явно желая присовокупить новую сплетню к тем, что уже ходили о знаменитых де Бургах.

— Но… — начал Гай, но сразу осекся, заметив жадный интерес Кенрика.

— Но что? — нетерпеливо переспросил Николас. — Ты хочешь спать еще где-то? Если тебя пригласила какая-то девица с кухни, так и скажи. Я не буду против.

Гай от неожиданности раскрыл рот и, что-то пробормотав под нос, все-таки прошел в комнату мимо вытаращившегося управляющего. Эмери следовала за ним по пятам. У Кенрика не осталось законных причин присутствовать, пришлось откланяться.

Считая вопрос с ночлегом решенным, Николас повернулся и осуждающе покачал головой. Он старался развеять суеверные предрассудки Гая, но начал терять терпение, испытывая привычное чувство вины. На мировоззрение оруженосца сильно повлияло то, что произошло с его хозяином.

С коротким вздохом Николас отбросил невеселые мысли и принялся снимать кольчугу, короткую, до пояса, но тяжелую. Скинув ее, он сладко потянулся, испытывая облегчение в натруженных мышцах.

Слуга принес тюфяк для Эмери. Николас не обратил на это внимания, с радостью узрев лохань с водой и брусок мыла. Ему не терпелось хотя бы частично смыть с себя дорожную грязь. Но стоило ему направиться к умывальным принадлежностям, как дорогу преградил оруженосец:

— Как насчет ванны, милорд? Сейчас узнаю, нельзя ли устроить ее на кухне.

Николасу снова пришло в голову, что Гай заинтересовался кем-то из служанок или судомоек. Не в характере оруженосца искать мимолетных утех с женщинами, но едва ли Николас мог его винить за изменившиеся вкусы.

— Если желаешь принять ванну, отправляйся на ее поиски, — сказал он. — А я ложусь спать.

— Тогда нам всем лучше лечь спать, — сообщил Гай. — Раздеваться не будем. Вдруг на нас ночью нападут, да и уезжать будем на рассвете.

Пока Николас ошеломленно переваривал предположение о возможном полуночном набеге на крошечное поместье, Гай уже задул свечи, и единственным источником света в комнате стал огонь в очаге.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — не вытерпел Николас. — Эмери доверил тебе что-то, что мне стоит узнать?

На лице оруженосца появилось комическое выражение.

— Поскольку ты не знаешь каких-то конкретных заговоров, едва ли можно считать, что мы в опасности, — усмехнулся Николас.

Раздраженно отвернувшись, он стянул тунику через голову и бросил на пол. Пусть спит в одежде, если хочет. Он-то не провел целый день в тяжеленной кольчуге.

Получив отповедь, Гай молча отошел в сторону, и Николас наконец смог подойти к лохани. Он поплескал в лицо водой, смочил мыло и стал намыливать грудь и руки. Влага так приятно холодила кожу, что он даже откинул голову и издал облегченный вздох.

Он умел ценить маленькие радости, а такой успокаивающий ритуал помог бы расслабиться кому угодно, даже утомившемуся оруженосцу. Николас планировал убедить их с Эмери воспользоваться принесенной водой, но, посмотрев в их сторону, внезапно засомневался. Гай сидел и начищал снаряжение, а юный Эмери таращился на Николаса с выражением, напоминавшим сильное потрясение.

Юношу так ужаснули его шрамы? Николас, конечно, получил свою долю ранений, но они были ерундовыми. Он уже собирался заверить Эмери, но в этот момент их взгляды встретились, и Николас испытал мгновенную и необъяснимую реакцию. Его накрыла волна жара и острое ощущение близости. Их связали те же мощные узы, как тогда, когда он смотрел на Эмери в темноте тоннеля.

И, как в предыдущий раз, все вокруг словно растворилось, остался только Эмери, который смотрел своими синими глазами, едва различимыми в полутьме. Николас не знал, сколько длилось это мгновение, вечность или удар сердца, но, как только Эмери отвернулся, волшебные чары тут же исчезли.

— Я… мне нужно в уборную, — заикаясь, проговорил юноша и, даже не оглянувшись, рванул к дверям, словно за ним гнался сам дьявол.

— Хорошая мысль, — проговорил оруженосец, когда тот пронесся мимо.

Николас отвернулся, скрывая от него смятение. Это что, приступ лихорадки? Неужели его поразило какое-то неизвестное недомогание? Лорд молча закончил умываться, все удовольствие как рукой сняло, осталась неловкость.

Вытершись досуха, он сел на кровать и скинул обувь, штаны снимать не стал. Он не ожидал нападения, просто такова была его привычка при ночевках вне дома. По опыту братьев он знал, что такое уезжать в спешке и насколько уязвим в сражении голый мужчина.

Он откинулся на подушки, слушая, как Гай устраивается на тюфяке. Зажженный очаг давал достаточно света, чтобы Эмери мог беспрепятственно пройти по комнате, когда вернется. Николас испытал беспокойство, что тот столько времени отсутствует, хотя едва ли в этих стенах ему грозила какая-либо опасность. Он все равно не пойдет его разыскивать.

Не без усилий сменив направление мыслей, Николас задумался о завтрашних планах. К командорству госпитальеров они собирались вернуться той же дорогой. Раз Эмери живет в сторожке привратника, значит, дом дяди где-то неподалеку. Найдут они Джерарда или нет, но поиски, скорее всего, там и закончатся, поскольку больше искать негде. А значит, для него завершится и дело, и знакомство с Эмери.

Николас беспокойно заворочался, не желая столь скорого окончания. Он испытывал потребность чем-то заниматься, делать что-то полезное. А что до Эмери… Он снова перевернулся, вспоминая странную близость с юношей.

Было в парне что-то, напомнившее ему о доме. Наверное, поэтому его так тянуло к юноше. Вспомнив, как тот предан брату, Николас с нежностью вспомнил о своих. На мгновение задумавшись, что могло измениться у них за последние месяцы, он отбросил эти мысли в сторону.

Он уже отказался от идеи передать Эмери свои навыки. Не мог взять второго оруженосца. Да и, учитывая усталость, приливы жара и странное головокружение, уже не был так уверен в своих силах. Он не начнет того, что не сможет закончить.

Пусть Эмери и его родственники вспоминают его, как и положено, благородным рыцарем де Бургом, а не тем, кем он станет.


Эмери резко проснулась и не сразу поняла, где находится. Обстановка была незнакомой. Сквозь узкое оконце над головой лился тусклый свет и виднелся кусочек предрассветного неба. Она осознала, что лежит на твердой циновке, а не в своей постели. Внезапно ей вспомнилось все: появление Джерарда, ее паника и побег и то, что произошло позже, включая подземелье тамплиеров. Но все это меркло перед тем, что произошло в этой самой комнате.

Лорд де Бург разделся в ее присутствии.

Несмотря на утренний холод, Эмери бросило в жар при воспоминании. Нельзя было об этом думать, но она мысленно вернулась к тому моменту, когда переминалась у порога, не совсем понимая, почему Гай спорит насчет спального места. Возможно, просто хотел ночевать внизу, но Эмери чувствовала себя в большей безопасности рядом с лордом, по крайней мере, до тех пор, пока он не снял кольчугу.

После этого она уже не была так уверена в безопасности. Как завороженная, глядела на игру тугих мускулов, чувствуя, что сердце бьется все сильнее и сильнее. Но всю полноту сложностей она поняла, только когда он снял тунику и предстал перед ней обнаженный по пояс. У нее чуть не остановилось сердце.

Эмери оказалась совсем не готова видеть его бронзовую от загара спину, широкие плечи, мощный торс и узкую талию. Забыв о Гае, она смотрела, как великий рыцарь склоняется над тазом и погружает в воду большие руки. Потом он принялся намыливаться. Его кожа заблестела при свете очага влажным блеском.

Эмери никогда не видела ничего подобного.

А когда он запрокинул голову, обнажая мощную шею, и издал странный гортанный звук, ее бушующее сердце чуть не взорвалось. И, словно понимая, какие чувства у нее вызывает, он посмотрел на нее тем же взглядом, каким смотрел в тоннеле. Здесь было светлее, и он не стоял так близко, но между ними что-то возникло, какая-то связь, еще сильнее, чем раньше. И еще больше ее пугала.

Ей нужна была помощь лорда де Бурга, но она совсем не желала испытывать те странные чувства, что в ней сейчас разгорались. Она чувствовала жаркое головокружение и стеснение и, в конце концов, отвернулась. Боясь за себя — и самой себя, — она убежала в уборную. Там она закрыла лицо руками, чувствуя, что ей хочется сбежать еще дальше, куда угодно. Но куда идти пешком среди ночи? До командорства далеко, кроме того, там закончатся поиски брата и начнется долгая епитимия.

В конце концов страх перед настоящими, трудностями пересилил опасение увидеть темные глаза лорда, и она вернулась в комнату под громкий храп Гая. Но не из-за него она всю ночь не сомкнула глаз. Привыкнув к звукам, которые издавал оруженосец, Эмери еще много часов ощущала присутствие спящего на постели мужчины. Его обнаженная кожа сияла в лунном свете, а красивое лицо было погружено во мрак.

И даже сейчас, вспомнив об этом, ужасно захотела снова взглянуть на него. Эмери твердо сказала себе «нет» и повернулась к окну, надеясь, что от утреннего света наконец сможет прийти в себя. Что бы там ни было, но вчера она впервые за много лет почувствовала себя живой. В свое время это состояние, исключая внезапный интерес к мужскому раздеванию, было ей присуще.

Девочка, обучавшаяся наравне с братом, подобного не испытывала никогда. Но теперь она выросла и стала женщиной. И она не видела таких мужчин, как лорд де Бург. Разве такое можно было предположить?

Эмери покачала головой, отгоняя мысли. Сейчас она, по крайней мере, может хоть немного побыть собой и без нежелательного увлечения одним из де Бургов, каким бы привлекательным он ни был. Она села и стала поправлять мужскую одежду, убрала выбившиеся из-под шапки волосы. Джерард не стал бы глазеть на своих спутников, и ей не стоит. Надо стараться вести себя по-мужски и думать соответственно.