Вормер Лаура Ван - Последний любовник

Мы возвращаемся обратно. В холле слышны мужские голоса. В гостиной появляется Скайлер Престон в сопровождении какого-то человека. Тот представляется как «агент Альфонсо».

— Ничего себе денек выдался, — кивает мне Престон. На его лице написано живейшее участие.

— А у меня каждый день похож на сегодняшний, — зло произносит Лилиан, сопровождая свои слова звучной пощечиной. — Так-то вы нас защищаете?

Престон трет щеку.

— Как прикажете защищать, если мы даже не знаем, куда вас, черт возьми, понесло?

— Скайлер, чем занимаются твои люди? — возмущенно спрашивает Фрэнки Презарио.

— Сейчас они исследуют область бомбежки.

— Ах, исследуют! Ну как же я сразу не догадался, глупец! — с иронией говорит Фрэнки. — А если Ники придет в голову сбросить на нас водородную бомбу, твои люди получат для исследований еще более богатый материал, не так ли?

— Ладно, папа, не кипятись, — примирительно улыбается Лилиан, обнимая Фрэнки.

— Салли! — Тон Престона становится деловым. — Собирай вещи. Ты отправишься с агентом Альфонсо.

— Вы же не боитесь воздушных путешествий? — любезно вопрошает Альфонсо.

— Смотря по тому, куда мне придется лететь.

— Обратно в Лос-Анджелес.

— Да, стоило тогда прилагать столько усилий, чтобы оттуда выбраться, — недовольно бурчу в ответ.

— Не волнуйся. — Лилиан подходит и сжимает мою руку. — Тебе ничего не грозит. — Она наклоняется к моему уху и шепчет: — Просто слушайся во всем адвоката Дристуни и агента Засранцо.

Смеюсь.

— Но мы так долго ехали сюда, а теперь…

— Так надо, дорогая. И держи язык за зубами, пока вся эта заварушка благополучно не окончится. Мы верим тебе. Сама понимаешь, наша безопасность в твоих руках.

— Понимаю и буду молчать.

— Я знала, что на тебя можно положиться. — Лилиан благодарно целует меня в щеку и выходит.

— Мне тоже стоит вернуться в город, — говорит Джонатан.

— Вертолетом не советую, — качает головой Престон.

— Я на машине. — Смолл поворачивается ко мне: — Лилиан права, Салли. Я — единственный, кого Ники не удалось раскрыть. Так что моя жизнь точно в твоих руках. Одно неверное слово — и все пропало. — Он поворачивается, чтобы выйти. На прощание машет рукой: — Удачи тебе! Может быть, свидимся.

— Вы хорошая девушка, — улыбается, подмигивая мне, Фрэнки. — Думаю, вам можно доверять. — И тоже уходит.

Я смотрю на Престона.

— Кстати, о нашем соглашении! Мне кое-что от вас нужно, если вы не хотите, чтобы я расторгла сделку.

Престон хмурит брови.

— Это личное. — И добавляю льстиво: — Только мужчина с вашим положением может мне помочь.

По мере того как я выкладываю ему свой план, его недоверие сменяется интересом. Наконец он обещает сделать все возможное.

— А где находится этот твой Каслфорд? — брюзгливо спрашивает он.

Уже в вертолете я прошу у агента Альфонсо бумагу и ручку. С ручкой проблем нет, зато он никак не может отыскать бумагу, а расстаться с несколькими листочками из своего блокнота для него равносильно самоубийству. И только применив все возможные способы, я уговариваю его выдрать для меня пару страниц.

На одном листе я торопливо записываю все имена, даты и события, о которых узнала от Лилиан. Черт, я уже половины не помню! Что за дырявая голова! Бросив взгляд за окно, прячу записи в трусики (а куда еще прикажете их положить, если на мне даже лифчика нет? В доме мистера Презарио подобной одежды для гостей не предусмотрено).

Снова делаю записи, на сей раз скрывая многочисленные факты, — отчет для «ДБС». Думаю, их сдержанность вполне отвечает требованиям федерального обвинителя Престона: я встретила актрису Лилиан Мартин на одной из вечеринок в Голливуде, Спенсер и я подвезли ее до дома, а на следующий день мой друг был похищен (похоже, его приняли за Клиффа Ярлена, президента Американской федерации технологий). Поиски Спенсера Хоза ничего не дали, зато мне удалось познакомиться с самим Ярленом незадолго до его загадочной смерти. Когда Спенсера нашли и привезли в одну из больниц Лос-Анджелеса, я поспешила к нему. По дороге заехала к Лилиан, чтобы поделиться с ней радостной новостью. И как раз в этот момент ее дом был обстрелян. Спастись удалось только чудом. Сейчас мне приходится сотрудничать с ФБР, поэтому более пространных комментариев к случившемуся я дать не могу. Вот, собственно, и все, что я позволила себе отразить в репортаже.

Взглянув вниз, вижу зеленую долину.

— Мы пролетаем над Вентурой?

— Приближаемся к Бербанку, — отвечает пилот.

Никогда не знала, что там находится отделение ФБР. Впрочем, откуда мне было это знать? Я продолжаю работать над материалом, оттачивая стиль.

Вертолет делает круг над стоянкой «Уорнер бразерс», затем над крышей Эн-би-си, а потом летит в направлении огромного здания, которое мне не знакомо. Стоянка забита машинами, но в дальнем углу для нас оставлено место, отмеченное по периметру огоньками.

Пытаюсь собраться с мыслями. Судя по всему, мне придется провести тоскливую ночь в компании федералов. Надеюсь, мне предложат кофе, потому что мое тело готово распасться на части от усталости.

Агент Альфонсо помогает мне спуститься с подножки. На всякий случай он ладонью пригибает мою голову ниже: над нами крутятся лезвия винта. Волосы лезут в нос и глаза. Благополучно добравшись до входа в здание, с удивлением вижу, что дверь для меня придерживает Венди Митчелл, начальница охраны «ДБС».

— У тебя десять минут, — объявляет она и, ничего не объясняя, увлекает меня дальше по коридору. — Глен, это и есть Салли Харрингтон, — бросает Венди появившемуся откуда-то из кулуаров парню.

— Ну наконец! — Тот хватает меня под руку и тоже куда-то волочит за собой.

— Глен? Разве ты не продюсер отдела новостей?

— Еще бы! А ты, нахалка, даже на мои звонки не отвечала! — смеется парень, устремляясь дальше. В отличие от него я еле переставляю ноги. — Она здесь! — кричит Глен кому-то. — Харрингтон здесь. Передайте Александре!

— Да где мы, черт возьми? — не выдержав, спрашиваю я.

— Это отделение «ДБС», — слышу сзади голос Венди. — Александра уже в эфире. Твой репортаж хотят поставить в конце выпуска. Уже сейчас монтируют краткую сводку.

— Но…

Никто меня не слушает. Меня заталкивают в узкую гардеробную. Там уже ждет визажистка.

— Эй, ей нужен лифчик! — возмущается она, критическим взглядом окидывая мой наряд. Я растерянно смотрю на свою блузку. Соски отчетливо видны сквозь ткань. — Какой у тебя размер?

— Тридцать три С.

— Быстро найдите хоть что-нибудь! — бросает девушка Глену. — Пока займемся лицом. — Она деловито закатывает рукава, словно собирается разукрашивать мою физиономию отнюдь не кисточкой.

— Синяки и ссадины не ретушируй! — командует Венди. — Пусть будет видно, что она побывала в передряге.

Появляется еще один человек, продюсер выпуска. В гримерной становится душно.

— Диктуй вопросы, которые Александра может тебе задать, — приказывает он, даже не представившись. — Сверься со списком. — Это он говорит Венди.

— Что еще за список? — возмущаюсь я.

— Скайлер снабдил меня списком слов, которые нельзя произносить в эфире, — поясняет Венди.

— Неужели?

— Говорю же тебе, мы старые друзья. Я в курсе происходящего. Поэтому в «ДБС» согласились на короткий отчет, чтобы по окончании расследования ФБР дало добро на настоящий репортаж с подробностями.

— У Сары тридцать второй Д. Если тебе подойдет, — бубнит Глен, — она одолжит тебе.

— Думаю, за неимением лучшего пойдет и тридцать два Д, — вздыхаю я, осматривая грудь девушки. Вроде должно быть впору.

Глен протягивает мне сотовый:

— Александра просила передать тебе, что рада твоему возвращению. И позвони матери, она волнуется.

Я тотчас звоню в Каслфорд. Мама ужасно рада слышать мой голос.

Мое неожиданное появление в вечерних новостях должно стать серьезным шагом в карьере. После этого ни один канал не откажется со мной сотрудничать. Если, конечно, я потеряю работу у Александры. Дай Бог, чтобы этого не случилось.

Интересно, каковы планы Александры относительно меня? Может быть, она позволит мне позднее полностью написать репортаж о произошедшем, чтобы потом дать его в самое выгодное время, когда миллионы зрителей торчат у экранов телевизоров? Но до тех пор, пока семья Презарио в опасности, я не имею права излагать материал в полном объеме.

Я так устала, что почти вваливаюсь в интервью-студию. На мониторах — выпуск погоды. Пока я устраиваюсь в кресле, мне цепляют на воротник микрофон. Я никак не могу сосредоточиться, голова похожа на пустую бочку, и мысли болтаются в ней, гулко стукаясь друг о друга. Такое ощущение, что мое собственное тело не принадлежит мне. Я абсолютно не волнуюсь (видимо, на это не осталось сил), но руки и ноги немного дрожат — от слабости.

Ко мне подскакивает один из ассистентов, протягивает банку колы.

— Александра сказала, чтобы ты немедленно сделала несколько глотков.

Продуманный ход. Мой босс знает, что я валюсь с ног. Торопливо открываю банку и залпом выпиваю половину содержимого. Спустя буквально пару минут мне становится немного лучше: сахар побежал по сосудам, подкармливая обессиленное тело.

Выпуск погоды заканчивается. Камера поворачивается к Александре, которая обещает после короткой рекламы сенсацию. На мониторах — ролик с приземляющимся вертолетом ФБР. В это время Александра буквально взлетает с кресла — верите ли? — несется ко мне и быстро усаживается рядом. Кто бы мог подумать, что женщина, с таким достоинством читающая новости с экрана вашего телевизора, обладает такой прытью!

— Ты умница, — шепчет она.

Затем делает несколько быстрых пометок в лежащих перед ней листах, выпрямляется, красиво кладет ногу на ногу и поворачивается ко мне. Александра готова к интервью. На лице ее написан такой интерес, словно она на самом деле с нетерпением ждет моего рассказа. Прежде чем камера поворачивается к нам, Александра адресует мне ободряющую улыбку.

— Три, два, один…

На камере зажигается красный огонек. Лицо Александры крайне серьезно. Она объявляет, что в студии находится репортер канала «ДБС» Салли Харрингтон, «которой чудом удалось спастись из дома, разнесенного в клочья». Александра предлагает зрителям подробности «ужасающих событий, в водоворот которых затянуло ни в чем не повинную молодую женщину Салли Харрингтон».

Мне с трудом удается подавить улыбку.

В «ДБС» уже распорядились, чтобы мои вещи перевезли в отель «Времена года», а мне посоветовали хорошенько выспаться. Собственно, этим я и занялась. Я спала и спала. Проснувшись, поела и снова провалилась в глубокий сон. Наконец, в субботу утром, снова став самой собой, я решила проверить свои сообщения и позвонить близким. Сначала я позвонила матери и Маку и с удивлением узнала, что Роб приехал в Каслфорд «поддержать» маму.

После этого я поговорила с Бадди, а затем связалась с Дагом.

— Что ты делаешь в Манхэттене? — удивляюсь я.

— А ты как думаешь?

— Да понятия не имею! У тебя семинар? В чем дело?

— Харрингтон, ты просто непроходимая тупица.

— Слушай, я как раз достаточно отоспалась для того, чтобы придушить тебя собственными руками! Быстро говори, что с тобой случилось!

— Я приехал в Нью-Йорк, потому что (хочу тебе напомнить) ты пропала без вести и куча народа искала тебя. Я боялся, что с тобой что-то случилось.

— Но ведь я звонила маме, а она должна была связаться с тобой.

— Я не столь наивен, как твоя мать. Понятное дело, что ей ты не сказала и половины правды. «Привет, мамуля, слышала про бомбежку? Я, кстати, там была». А потом ты р-раз! — и пропала. В полиции Нью-Йорка мне сказали, что тебя нет уже несколько дней.

— Ой, Даг…

— Мне было не до шуток, Салли. Я просто сел в машину и отправился в «ДБС». Там же всегда знают больше простых смертных. — Смеется. — Я понятия не имел, как мне найти твою Александру. А меня просто взяли и провели к ней. Это она распорядилась. Чуть позже мне сняли комнату в отеле.

— Здорово!

— Это точно. — Пауза. — Слушай, Салли, думай обо мне все, что хочешь, но я люблю тебя. Ничего не могу с собой поделать. Мысль о том, что ты могла погибнуть, сводит меня с ума.

Мои глаза наполняются слезами.

— Мне кажется, я тоже все это время не переставала тебя любить.