Освободив номер и сдав ключи, Элизабет исследовала главное здание, но, как это ни странно, нигде не обнаружила следов Фарадея — ни фотографий, ни книг с его надписями, ни сувениров. И еще нигде не было видно следов его коллекции керамики, о которой он ей рассказывал, корзины «пайуте», которую она ему подарила, и золотой оллы, о которой он много размышлял. Куда все это делось?

Здесь была только дочь Фарадея. Как у нее на лбу появился этот шрам? Отвратительная черта казалась еще ужаснее, так как портила красивое, без единого изъяна лицо.

Обо всем об этом Элизабет думала, выходя ясным солнечным утром из гостиницы. Неожиданно она заметила удивительное зрелище.

На площадке, покрытой гравием, между гостиницей и пыльной дорогой, был припаркован ярко-красный двухэтажный омнибус, прибывший сюда из Англии, из самого Лондона. Сзади у него стояла лестница, ведущая на верхний этаж, а на двери красовалась надпись:

«Пожалуйста, нагибайте голову и смотрите под ноги. Если вы пропустите ступеньку и ударитесь головой, пожалуйста, говорите тише и следите за своей речью».

Согласно легенде, какой-то богатый нью-йоркский антрепренер привез этот автобус прямо из Англии, чтобы перевозить по долине Коачелла кинозвезд, ошибочно полагая, что им понравится передвигаться повсюду на таком автобусе. Но он не учел, что знаменитости приезжают в Палм-Спрингс с желанием скрыться от любопытных поклонников, а не для того, чтобы разъезжать по окрестностям в привлекающем внимание ярко-красном открытом автобусе. И его затея провалилась. Никто не захотел покупать у него автобус, и он бросил его в дюнах, вернулся в Нью-Йорк, проклиная пустыню, кинозвезд и весь Запад в целом. Тогда Джо Кэндлуэлл, один из первых первопроходцев пустыни и сам предприимчивый бизнесмен, собрал команду и на мулах отправился за брошенным автобусом, протащил его сорок миль до Твентинайн-Палмс, где, по его мнению, он мог привлекать внимание туристов.

Красавец-мужчина Джо с грубыми и резкими чертами относился к той породе сильных и непоколебимых мужчин, которых пустыня манила к себе уединением и испытаниями. Это были одинокие мечтатели, следующие строгому кодексу чести и моральных устоев. Они прибыли в пустыню, чтобы собственными кулаками добиваться своей честной порции богатой Божьей земли. Джо Кэндлуэлл и ему подобные были такой же частью таинственной жизни пустыни, как и движущиеся дюны, и окрашенное метеорами небо, — мужественные и независимые, умеющие заставить женщину чувствовать себя любимой и желанной. Женщины, останавливающиеся в гостинице, обычно замечали, что мужчины в этой местности отличаются от всех остальных мужчин в мире. «Как арабские шейхи в пустынях Запада», — заметила как-то одна женщина-романист, проживающая во «Дворце-Хайтауэр». Здесь она закончила писать книгу, над которой корпела всю весну. Женщина утверждала, что закаты в Твентинайн-Палмс особенные и такие же сногсшибательные, как и здешние мужчины. Джо Кэндлуэлл, пятидесятилетний мужчина, уроженец Уэльса, обладатель яркой внешности, от которой женщины сворачивали шеи, стал прототипом мужественного героя ее последнего романа.

Сэнди, амбициозный двадцатипятилетний сын Джо, починил двигатель автобуса, заменил шины, укрепил сиденья и написал на одной его стороне большими желтыми буквами:

«Увлекательные туры по пустыне от Сэнди».

Он возил туристов по безлюдной пустыне и кричал в мегафон: «Я покажу вам пустыню, леди и джентльмены, где жизнь суровая штука, а смерть — такое же естественное явление, как воздух, которым вы дышите!»

Его туры пользовались большим успехом.

Планы Сэнди не ограничивались этим автобусом. Он был уверен, что федеральное правительство планирует в ближайшем будущем превратить эту территорию в Национальный парк, что означало большой наплыв туристов сюда. Предвидя, что в скором будущем лес джошуа станет еще одним Йосемити или Йеллоустоун, Сэнди собирался продавать и сдавать в аренду палатки, оборудование, карты и инструкции и тем самым усилить растущую популярность пустыни. Если при этом ему еще удастся сколотить небольшое состояние, он будет доволен.

Водитель автобуса спрыгнул с подножки. Это был сам Сэнди, симпатичный молодой человек с ясной солнечной улыбкой, загорелый, широкоплечий.

— Привет! — крикнул он, взмахнув мускулистой рукой.

Пять постояльцев вышли из гостиницы, направились к автобусу и присоединились к сидевшим в салоне. За ними шла Моргана, неся большую корзину.

— Снова полный автобус, — сказал Сэнди, расплываясь в улыбке, обнажая здоровые белые зубы. — Еще шестерых нужно подобрать по дороге, а потом отправимся.

Моргана, одетая в полосатую вязаную кофточку, заправленную в складчатую юбку, отдала Сэнди корзину с едой для пикника, он положил ее на переднее сиденье.

Когда он вернулся и снова ей улыбнулся, сердце Морганы подпрыгнуло от счастья.

Ни одна душа на земле, в том числе и Сэнди, не знала, как отчаянно она в него влюблена. Моргана не могла точно указать день, когда впервые это поняла. В ее календаре не было отметки, по которой она могла бы постучать и сказать: «Вот этот момент, когда я перестала быть ему просто другом, а начала мечтать о нем как о возлюбленном».

Еще вчера Сэнди был тощим и прыщавым мальчишкой, а уже сегодня превратился в высокого и широкоплечего юношу. Моргана сама, будучи резвой хулиганкой, которая вместе с Сэнди лазила по деревьям, однажды утром проснулась и неожиданно почувствовала, что стесняется его общества, часто думает о нем, представляет, как он поцелует ее.

На первых порах это была девическая влюбленность. Со временем она переросла в страстное увлечение, а однажды вечером, когда они пили кока-колу и по радио слушали Бенни Гудмана, Моргане вдруг ужасно захотелось, чтобы он взял ее руку. Она поняла, что желает познать физическую близость именно с ним.

Но она никогда ему или кому-нибудь другому об этом не говорила.

Впереди ее ждала школа медсестер. И даже если бы каким-то чудом ей удалось остаться дома, а Сэнди, благодаря какой-то непреодолимой силе, объявил, что испытывает к ней такие же чувства, они все равно не смогут быть вместе. Тетя Беттина никогда не одобрит этот союз. «Ты выйдешь замуж, доченька, — любит она говорить, — за образованного человека, который не зарабатывает себе на жизнь физическим трудом. Ты — Хайтауэр. Ты должна иметь самое лучшее. По меньшей мере адвоката. Но лучше всего, если это будет врач.

Разве бывает любовь по расчету?

— Сэнди, позволь мне представить тебе — доктор Делафилд и ее сын. Они остановились у нас.

— Здрасьте, мэ-эм. — Сэнди улыбнулся.

— Рада с вами познакомиться, — сказала Элизабет, протягивая свою изящную руку навстречу его большой мозолистой ладони и заглядывая в его улыбающееся лицо. Он показался ей открытым, честным и приличным парнем, а еще она подумала, что он неплохо бы смотрелся в кино.

Услышав высокий, пронзительный смех, Элизабет посмотрела на Беттину. Та стояла у передней двери, возле большого колеса телеги, служившего подставкой для глиняных горшочков с геранью. На ней было легкое хлопчатобумажное платье бледно-голубого цвета, которое развевалось вокруг ее коленей. Беттина болтала с одним из постояльцев, художником, и в лучах утреннего солнца выглядела счастливой и беззаботной. Но у ее смеха были «острые края».

— Мама, можно мне поехать на экскурсию? — Взгляд Гидеона был прикован к надписи на автобусе. На мальчике были модные шорты, которые Элизабет купила ему в дорогу, и полосатые гольфы, натянутые до угловатых коленей. В рубашке, заправленной лишь наполовину, с набриолиненными волосами и торчащим чубом, он больше походил на маленького мальчика, чем на подростка, который вот-вот должен стать мужчиной. Элизабет хотела купить ему длинные штаны, думая, что длина поможет повысить его самооценку, но так и не смогла подобрать нужный размер.

Гидеон был невысокого роста, всего пять футов. Элизабет это беспокоило. Педиатр ей сказал: «Большинство мальчиков резко вырастают в отрезке между тринадцатью и пятнадцатью годами. За этот период они могут набрать сразу четыре дюйма. Рост продолжается до восемнадцати лет, но уже не так стремительно. Некоторые могут расти и после этого возраста. Гидеон, которому сейчас четырнадцать, возможно, уже не станет намного выше. Каким был его отец в подростковом возрасте? Он поздно вырос? Возможно, это наследственность».

К сожалению, Элизабет не знала, в каком возрасте Фарадей, который был высоким, так вырос. Она надеялась, что это произошло, когда ему было около пятнадцати, и что у Гидеона еще есть шанс вырасти, хотя бы на несколько дюймов. Она знала, что сын комплексует из-за своего роста, и что он стал мишенью для жестоких насмешек.

Сэнди Кэндлуэлл услышал Гидеона и сказал:

— Извини, сынок. Места заняты. Но у меня есть «окошко» завтра утром.

Элизабет не планировала дальше оставаться здесь, но когда она увидела, как огорчен Гидеон, подумала, что прогулка на свежем воздухе, под открытым солнечным небом, пойдет ему на пользу. Врачи говорили, что ему нужно укреплять свое тело, так как внутренние резервы его организма не соответствовали возрасту четырнадцатилетнего мальчика.

— Прежде чем отправиться в Колорадо, мы сами объедем все вокруг. Тебе нравится такой план?

Когда они направились к автомобилю, куда уже были сложены вещи, Моргана окликнула их.

— Доктор Делафилд, пустыня — это опасное место, если вы не знакомы с ней. Вам нужен знающий проводник. Кроме того, вы можете пропустить самое интересное!

— А кого мы могли бы нанять?

— Ну, меня, конечно! Я знаю пустыню, как свои пять пальцев!

В этот момент к ним подошла Беттина и решительным голосом заявила:

— Моргана, тебе есть чем заняться. Ты уезжаешь через неделю, помнишь?

— Это займет лишь утро. А я так хотела бы показать доктору Делафилд деревья джошуа. — Моргана повернулась к мальчику. — Гидеон, как ты смотришь на то, чтобы отправиться в Африку?

— Ты шутишь! — Его глаза сияли от восторга.

— Я докажу тебе, что я не шучу, — сказала Моргана и потом обратилась к Элизабет: — Я сейчас вернусь. Соберу нам ленч в дорогу.

Она убежала в дом, прежде чем Элизабет смогла ей что-то возразить.

— Разве Моргана не самая лучшая? — спросил Гидеон, сердце Элизабет сжалось от боли. «Она твоя сестра!» — хотелось ей закричать.

Беттина явно была встревожена. Элизабет тоже волновалась, но совсем по другим причинам. Хотя она и мечтала о том, чтобы правда открылась и Моргана и Гидеон узнали о своих особенных отношениях, ей не улыбалась перспектива породниться с Беттиной Хайтауэр.

Элизабет не могла точно сформулировать, что именно ей не нравилось в этой женщине, не могла описать свои ощущения словами. Но что-то было такое в Беттине, отчего Элизабет испытывала внутренний дискомфорт: то, как вчера вечером, за обедом, Беттина тайком смотрела на нее; то, каким пронзительно-колючим мог быть ее голос; и тот необычный свет, что время от времени озарял ее глаза. У Элизабет сложилось странное ощущение, что вдова Фарадея жила так, словно, как канатоходец, ходила по шаткой проволоке и это требовало от нее много воли и силы.

Поэтому Элизабет не хотела отправляться на экскурсию с дочерью Фарадея. А что, если она случайно что-то скажет? Обмолвка, небрежно сказанное слово о Фарадее, и тогда все откроется. Поэтому, когда Моргана вернулась с корзиной для пикника, одеялом, биноклем, зонтиком и в соломенной шляпе на голове, Элизабет с трудом произнесла:

— Я сожалею, что мы доставили вам столько беспокойства, моя дорогая. Но нам с сыном действительно нужно ехать.

— Но, мам, — вмешался Гидеон, — у нас есть еще неделя до того, как тебе нужно будет приступить к новой работе.

— Это лишь утренняя прогулка, — уточнила Моргана. — Вы не пожалеете, что поехали, доктор Делафилд.

Две пары глаз, полных желания и надежды, заставили Элизабет засомневаться. А потом Моргана сказала:

— С Арч-Рок связана древняя тайна, которую до сих пор никто не может разгадать. Возможно, это заинтригует вас настолько, что вы захотите ее раскрыть?

Элизабет не успела ей ответить, Гидеон уже взобрался на заднее сиденье автомобиля.

— Давай, мама! Я знаю, ты не сможешь устоять перед таким искушением!

Элизабет услышала страстную мольбу в словах сына. Она посмотрела на открыто улыбающуюся Моргану, а потом бросила быстрый взгляд на Беттину и успела заметить что-то недоброе в ее глазах. Почувствовав внезапный холод, подумав о том, на какие крайности пошла бы Беттина, защищая то, что принадлежит ей, Элизабет спросила:

— Вы думаете, что справитесь с этим устройством?

Моргана посмотрела на красивую, сияющую машину:

— После старого грузовика, это будет просто удовольствие! — И села за руль.