Ошитива тихо обошла край плоской равнины, а затем притаилась в зарослях шалфея. Она задержала дыхание, увидев, что Темный Господин подошел к краю обрыва и скинул свой плащ на землю.

Она сильно удивилась, заметив, что на нем была только простая набедренная повязка. Лунный свет, очерчивая долины и холмы, вырисовывал и его мускулистые руки, и ноги. Его тело было напряжено, когда он стоял с вытянутыми вперед руками, будто пытаясь заключить в свои любовные объятия утреннюю зарю. На его голове был простой перьевой убор, не такой, какой он носил днем. Ошитива подумала, что этот в своей простоте выглядит даже красивее: в лунном свете длинные перья, развеваясь от ветерка, сияли ярко-зелеными бликами.

Ошитива никогда раньше не видела такого мужчины, как он. Мужчины ее племени были низкорослыми и коренастыми, а этот — высокий, с длинными руками и ногами, его продолговатое лицо украшает орлиный нос. В профиль, с перьями на голове, которые колыхались от ветра, он напоминает эту величественную птицу. Его черные как смоль волосы были длинными и спадали по плечам и вниз по спине. Ее братья и дяди волосы коротко стригли.

Она смутилась. Темный Господин вовсе не выглядел чудовищем. Он был… красивым.

А потом она подумала, а что, если это не Темный Господин?

Вдруг он запел печальную звонкую песню. Он пел, как птица, и каждый мускул его гибкого и мускулистого тела дрожал. Она посмотрела туда, куда он обратил свой взор, — в темную бездну над равниной. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что из-за темного горизонта, там, где на небе должно появиться солнце, показалось какое-то мерцание.

Унылое пение сменилось теперь триумфальной песней, полной благоговения и радости. И Ошитива поняла, что эти люди не поклонялись Солнцу, как ее народ, их богом была Утренняя Звезда.

А потом как-то неожиданно резко песня прервалась.

Ошитива вся напряглась — не почувствовал ли он ее присутствие рядом?

Он повернулся к ней лицом, стараясь своими проницательными, затененными глазами прощупать темноту. Когда он увидел ее и их взгляды встретились, сердце Ошитивы сильно забилось, но не от страха, а от чего-то другого, чего в тот момент она не могла понять. К ее удивлению, он не набросился на нее в ярости, а продолжал стоять под ночным небом, тихий и спокойный, с затененными глазами. Наконец она набралась мужества и бросилась назад в лесную чащу. Она решила бежать до тех пор, пока не доберется до своей семьи на конце этой широкой дороги.

Но когда она выбежала по тропинке из леса, там ее уже ждали Мокиикс и двое воинов-ягуаров, которые немедленно схватили ее, связали по рукам и запястьям и привели обратно в лагерь.

5

Ошитиве было страшно, время тянулось медленно, казалось, что рассвет никогда не наступит. Воины-ягуары привязали ее у небольшой палатки, в которой разместился сам Мокиикс. Дрожа от страха, она сидела и ждала, что за ней вот-вот придут и привяжут к дереву, сделав с ней то же, что и с Безносым. Они вырвали старому рабу язык за его беспечные речи, а ей за то, что она подглядывала за Господином, наверняка выколют глаза.

Но когда солнце появилось на горизонте, озарив своим светом плоскогорье и долину внизу, Ошитива услышала громоподобный рев, который извергали воины-ягуары. Казалось, что рев исходил из одной громадной глотки, потом рев стал радостным. Она узнала его: люди из ее племени кричали так же радостно в дни солнечного равноденствия, во время проведения ритуальных танцев. А эти люди ждали появления первых лучей Утренней Звезды.

Теперь Ошитива понимала, почему ее не подвергли наказанию. Она правильно подумала, что тот человек, за которым она шпионила ночью, не был Темным Господином. Он, скорее всего, был жрецом, святым человеком: он должен был звать Утреннюю Звезду обратно из ее восьмидневного затворничества. Она поняла также, почему ее еще не отвели к Темному Господину: эти восемь дней были святыми днями, и Господин не мог осквернять свое тело любовными объятиями с женщиной. В Центральном Месте, думала Ошитива, ужасное событие обязательно произойдет.

Процессия продолжила свой путь, но теперь у всех было хорошее настроение — восьмидневное напряжение и нервозность спали. День был теплым, солнце стояло высоко. Ошитиву снова привязали к остальным рабам.

Скоро лес поредел, и кустарники теперь встречались все реже и реже. Главная дорога поднималась в гору на юг, следуя по краю каньона. Там внизу Ошитива видела селения за узкой полоской воды, которую нельзя было назвать рекой, да и ручейком тоже. В долине, насколько Ошитива могла видеть с высоты столовой горы, на которой она стояла и которая резко обрывалась вниз в каньон, раскинулись многочисленные деревушки и отдельные жилища. Люди сидели в своих незамысловатых домиках, сделанных из травы и прутьев, или просто собирались группами вокруг костров. Все это можно было рассмотреть на всем протяжении широкой равнины, вплоть до крутых скал на другом конце каньона. А прямо у нее под ногами, примкнув к подножию крутой горы, находилось сердце Центрального Места — массивный комплекс из домов, площадей, лестниц и кив, построенный в виде каменной дуги и напоминающий радугу, высеченную из камня и кирпича. Но радуга эта была живая. Здесь собралось такое количество народа, что Ошитива и представить себе не могла, что столько людей живет на свете. Одни мужчины на лесах восстанавливали кирпичную кладку громадной городской стены, а другие работники клали на нее свежий слой штукатурки, они делали это так искусно, что стена блестела в лучах солнца. На террасах суетились люди, они готовили еду и просто общались. От сотен очагов вверх в небо струились дымки. А на главной площади располагался рынок, напоминавший Ошитиве пчелиный улей.

Как рассказывал отец Аоте, Тот, Кто Объединяет Людей, Люди Солнца были первыми, кто строил Центральное Место. Было это много столетий назад, но потом пришли тольтеки и воздвигли новые строения вверху и внизу каньона, они показали местным жителям, как нарезать кирпичи из цельного камня и как класть их, чтобы сооружать высокие и прочные стены, показали, как из тысячи древесных стволов делать полы и как строить пятиэтажные здания. Они строили более просторные кивы и широкие дороги, вымощенные кирпичом. Для такой работы нужно было много еды, поэтому они требовали, чтобы окрестные деревни присылали им ежегодную дань. Тех, кто отказывался присылать им дань, ждали жестокие набеги воинов-ягуаров.

Через всю долину вилась мелкая речушка. С высоты птичьего полета Ошитива видела очертания древнего русла, по которому когда-то река несла свои бурные, наполненные талым снегом воды. Теперь река была едва заметна, хотя вокруг благоухала весна. Земледельцы собирали, сколько могли, драгоценную воду в кувшины и меха, поливали ею только что засеянные поля.

Что заставило богов дождя отвернуться от этого места?

Когда усталая процессия спустилась в долину и сделала привал у огромного поселения, воины-ягуары разошлись по своим деревянным баракам, а знатные воины и высокопоставленные чины в сверкающих одеяниях и великолепных головных уборах собрались, чтобы помочь Господину Хакалу сойти со своего трона и сопроводить его в главное здание. Через головы пленников Ошитива пыталась разглядеть в этой свите прекрасного жреца Утренней Звезды, но толпа была слишком плотной.

Потом сквозь ряды пленников начали проходить надсмотрщики и отделять из толпы пленников искусных ремесленников, чтобы послать их в соответствующие гильдии мастеровых, простых рабочих — на немногочисленные поля в окрестностях Центрального Места, тех, кто мог прислуживать, — в дома Господ. Оставшиеся пленники должны были отправиться дальше на юг, чтобы собирать древесину, траву и животный помет, который служил топливом для многочисленных очагов Центрального Места. На здешних плоскогорьях такое сырье было тоже редким. Все знали, что многие просто не дойдут до цели по этому длинному и тяжелому пути.

Пока Ошитива с широко раскрытыми от изумления глазами смотрела по сторонам, она вспомнила, что ее дедушка рассказывал: однажды в полдень, в день солнечного равноденствия, он, тогда молодой парень, стоял здесь на главной площади и отбрасывал тень строго на север. Он говорил, что так солнце показывало людям, что космические циклы были и будут всегда, что все в мире было и будет происходить в определенном порядке, а гармония в природе была и будет вечной.

Освободившись от веревочных оков и распрямив плечи, Ошитива вся напряглась. Теперь она была уверена, что ее отведут к Господину.

Но когда за ней пришли Мокиикс и два выкрашенных в голубую краску жреца с флейтами из человеческих костей, они, к удивлению Ошитивы, повели ее по главной площади через толпу, которая расступалась перед ними, на южный конец массивного каменного комплекса, к гончарной мастерской. В нескольких захламленных комнатах мастерской было шумно. Здесь трудились женщины и девушки, каждая из которых выполняла свою определенную работу: одни месили глину, другие делали из нее кольца, третьи придавали им форму, остальные шлифовали, красили, обжигали и следили за печью. Когда работницы увидели Мокиикса и жрецов, они тут же побросали свою работу, упали на колени и прижали лбы к полу.

— Почему меня привели сюда, Мой Господин? — спросила Ошитива, взглянув на него.

— Ты искусный гончар из семьи гончаров, которая делает дождевые кувшины, разве не так?

— Меня привели сюда, чтобы лепить горшки?! — изумилась девушка.

— А для чего же еще тебя доставили в Центральное Место? — спросил он раздраженно.

Она бросила взгляд в сторону главного здания, и Мокиикс понял, почему она удивилась. Через плечо он что-то сказал на языке науатль двум воинам-ягуарам, сопровождавшим его, и они весело загоготали.

Ошитива покраснела, потом подумала о том, как же могло произойти такое недоразумение. Мокиикс ведь ясно дал понять всему ее племени, и все это слышали, что она «должна доставить удовольствие Господину». Он ничего не говорил о дождевых кувшинах. Но когда он снова посмотрел на нее, ее осенило, что он просто лгал.

Ошитива нахмурилась. Ведь он сам велел Безносому охранять ее девственность, но тут же поняла, что он приказал это не ради Темного Господина, а для того, чтобы ее невинность нашла свое отражение в глине. Все знали, что работа девственниц ценилась выше, так как, согласно ритуалам, была чище работы женщин, спавших с мужчинами.

— Чтобы создать такой кувшин, который призовет дождь в Центральное Место, — продолжил Мокиикс. — А когда дождь пойдет, сердце нашего знатного тлатоани Хакала из Места Тростника, Хранителя Священного Пера, Стража Неба, Господина Двух Рек и Пяти Гор наполнится радостью.

Ошитива подняла свой взор на плоское, безликое лицо Мокиикса и увидела в его глазах нечто, что заставило ее затрепетать от страха. Это был взгляд человека, который обладал абсолютной властью.

Ее сердце бешено забилось, когда она вспомнила, что восемь дней она жила в таком позоре. Я — макай-йо без всякой на то причины! И я ничего не могу с этим поделать!

Это было несправедливо.

Мокиикс ударил своим жезлом с человеческим черепом вместо набалдашника по каменному полу и громко объявил:

— Девушка из северной деревни, та, что является пылью под ногами Ее Господина, или ты призовешь дождь в грядущий день солнечного равноденствия, или тебя и все твое племя принесут в жертву на алтаре крови!

Судьбу Ошитивы определило ее имя. На ее родном языке, на языке Людей Солнца, имя «Ошитива» означало «девушка, которая призывает дождь». В ту ночь, когда она появилась на свет, небеса опрокинулись на землю великим потоком, земледельцы и их семьи восприняли это событие, как великую радость. И с тех пор все говорили, что ее дождевые кувшины особенные — они всегда были наполнены водой.

С болью в сердце Ошитива проводила взглядом Мокиикса до двери, а когда он ушел, посмотрела вокруг. В ее новом доме, в этой пыльной мастерской, весь пол был завален скребками, инструментами для обрезки краев и шлифовальными камнями. Всевозможные глиняные изделия белого цвета с черным узором — характерная черта керамики Центрального Места — стояли повсюду. Это были горшки, кувшины, чаши, кубки, миски и статуэтки. Тýпа, большая грузная женщина в длинной пыльной тунике с вышитой на груди эмблемой, указывавшей на то, что она здесь главная, руководитель элитной Гильдии Гончаров, осмотрела новенькую. Она сморщила свой большой нос, презрительно фыркнув на Ошитиву.

— Грязная! — сказала она и жестом приказала юной девушке с зеленым пером в голове переодеть ее.

Девушка отвела Ошитиву в патио за мастерской, велела ей снять с себя красную тунику и юбку и надеть длинное и узкое белое платье с короткими рукавами. Оно было вышито характерной для Гильдии Гончаров черной нитью вокруг шеи и по подолу. Вышивка указывала на то, что Ошитива по своему положению новичок. Девушка выглядела очень дружелюбной. Она сказала, что сожалеет о том, что Ошитива не может помыться, ведь вода здесь — очень дорогой товар. Местные женщины обычно наполняли каменную раковину неочищенным песком, смешивали его с раздавленными сосновыми иголками и, принимая такие ванны с пахучим песком, очищали и освежали свое тело.