Кэтрин О'Нил - Последний разбойник

Все началось поздно вечером, когда Оскар постучал в знакомую дверь. Услышав от горничной, что хозяйка не принимает, он сердито стукнул тростью.

– Не принимает? – закричал Оскар. – Это кого же она не принимает? Меня?

Нетерпеливым взмахом руки он отослал горничную прочь, а сам уверенно прошел через огромный холл с высокими потолками и мраморными колоннами. Резко распахнув дверь гостиной, Оскар остановился на пороге в театральной позе.

– Не принимает! – еще раз воскликнул он. – Кристина, радость моя, как ты можешь не пускать к себе в дом меня?

Кристина рассмеялась и посмотрела на Оскара. Ничего не скажешь, привлекательный мужчина.

Темные, блестящие, с какой-то сумасшедшинкой глаза. Высокий, широкоплечий… Настоящий образец мужской красоты и силы, если бы не странная вялость, изнеженность в каждом движении.

Сегодня Оскар был одет в бледно-зеленый сюртук, который дополнял свободно повязанный ярко-желтый галстук.

«Он верен себе, – подумала про Оскара Кристина. – Любит дразнить гусей».

Оскар и вправду любил шокировать свет своим внешним видом, манерами, особенно остроумием, блестящим и злым одновременно.

Последнее создало Оскару репутацию опасного человека. Со временем он так вжился в эту роль, что возомнил себя гением. Даже Кристина порою чувствовала себя неуютно рядом с этим человеком.

В Лондоне Оскар появился пару лет назад. Блестящий поэт, остроумный собеседник, он сразу же вспыхнул яркой звездой и в высшем обществе, и в кругах литературных.

С первого же дня их знакомства Кристина с Оскаром стали настоящими друзьями, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Эта разница была тем более несущественной, так как далее дружбы их отношения не развивались. Именно с помощью Кристины Оскар покорил лондонский свет и был ей за это весьма признателен.

Небрежно швырнув чулки в дорожный чемодан, Кристина поспешила навстречу Оскару и подставила надушенную щечку для поцелуя.

– Не сердись на меня, дорогой. Я действительно сказала, что не принимаю. Посетителей. Но ты-то не посетитель, верно? Завтра утром я наконец-то покину этот кошмарный дом.

Оскар внимательно посмотрел на подругу.

Кристина Уэнтворт-Гиббонс. Двадцатилетняя герцогиня, одна из самых молодых герцогинь в королевстве. А из вдовствующих – наверняка самая молодая.

Хороша, ничего не скажешь! Изящная фигурка с теми прелестными, красиво очерченными выпуклостями, при виде которых в жилах каждого настоящего мужчины закипает кровь. Искусно уложенные вьющиеся волосы неуловимого оттенка, между темно-каштановым и иссиня-черным. Ярко-зеленые, словно лесной мох, глаза.

Аристократические руки с тонкими запястьями и узкими ладонями. Длинная лебединая шея. Нежная, матовая, как жемчуг, кожа. Породистые черты лица – высокие скулы, тонкий нос, изогнутые густые брови.

И хотя Кристина не была первой красавицей Лондона, но живость характера, мгновенные переходы от высокомерной холодности к пылкой страсти, вызывающая манера поведения – все это завораживало и привлекало внимание мужчин.

Сама же Кристина считала себя колдуньей – прекрасной, обворожительной и загадочной.

На Кристине было зеленое с золотой вышивкой бархатное платье, соблазнительно облегавшее ее фигуру. При каждом движении из-под подола выглядывали кружева нижней юбки.

«Готов поклясться, – подумал Оскар, – что под платьем у нее нет ничего, кроме этой кружевной юбки. Ни-че-го».

У них с Кристиной было много общего. В том числе и постоянная готовность к тому, чтобы шокировать кого угодно и чем угодно.

Тем временем Кристина вернулась к прерванному занятию и принялась складывать шелковую ночную рубашку.

– Я не видел тебя со дня смерти герцога, – заметил Оскар, не сводя с подруги внимательных глаз.

– И не надеялся увидеть вновь?

– Если честно, то да. Я действительно не думал, что ты станешь так сильно горевать из-за потери нелюбимого мужа, а затем все бросишь и сорвешься бог знает куда… Куда, зачем?

– Не сердись, Оскар, прошу тебя. Ты всегда был самым близким моим другом. Если бы не ты, я не знаю, как пережила бы это ужасное время.

Оскар прошелся по гостиной и остановился возле набитого вещами чемодана.

– Куда ты едешь? – спросил он. – Во Францию? Разогреть кровь? Ну что ж, парочка-другая случайных романов в романтическом Париже – это действительно… Еще немного, и я сам начну набиваться тебе в попутчики!

– Господь с тобой! Что я забыла в этом Париже? Французы? Ха! Вялые слюнтяи, которые мнят себя героями, а на деле… Нет, они не способны ни на что, даже на самое невинное приключение. Медузы. Господи, спаси и сохрани меня от медуз, улиток и прочих слизняков! Пошли мне, господи, хоть раз в жизни мужчину, который был бы горячее меня, или, по крайней мере, такого же горячего, как я.

– О, это слишком высокая планка, моя дорогая, слишком высокая!

Она улыбнулась в ответ:

– Ах, Оскар, до чего же я от всего этого устала! Ты сам знаешь, уж чего-чего, а мужчин я за свою жизнь повидала достаточно. И что? Все они ни на что не способны. Ни один из них тебе в подметки не годится. Не обижайся, дорогой, но с тобой, по крайней мере, хотя бы поговорить можно… Нет, все, хватит с меня!

– Что ж, спасибо за комплимент! Но скажи, наконец, куда ты собралась?

– В Египет. Мечтаю прокатиться по Нилу.

– Господи, да как тебе это только в голову пришло?

– Методом исключения. Сам посуди. Англия – тесный маленький остров. Все, что я могла совершить в Лондоне, я уже совершила. Скучно! Пора бежать подальше от этих надоевших лиц, от опостылевших балов, однообразных разговоров… Куда? В Европу? Знаю я эту Европу – чуть побольше Англии, но все те же лица, балы, разговоры. Скука! Вот и получается, что Египет – самое подходящее для меня местечко.

– Тебе там не понравится.

– Почему же?

– Дорогая, – проникновенно начал Оскар, – я открою тебе одну ужасную тайну. Знай же, что у мужчин, которые живут в Египте, в штанах нет ничего! Ну, или почти ничего. Так… Зубочистки кожаные. Совсем, совсем не твой размер.

– Оскар, прошу тебя, прекрати!

– Слушаю и повинуюсь, – он картинно, на восточный лад, прижал к груди руку.

– Зубочистки… Ерунда какая, – пожала плечами Кристина. – К тому же я больше не интересуюсь мужчинами. Совершенно.

– Ты не интересуешься мужчинами? А не дышать ты не пробовала? Нет, дорогая, ты создана для грешных наслаждений. Без них ты пропадешь.

– Значит, мне суждено увянуть, словно сорванному цветку. Пойми, я стала противна самой себе, я устала от всего и в первую очередь от этих мерзавцев из свиты принца Уэльского. Египет с его тихой, загадочной стариной – мое спасение.

– Выходит, ты бежишь от принца Уэльского, от нашего красавца Берти?!

– Хоть бы и так. Каждый раз, когда я вижу его, я вспоминаю о своем бедном Уинтербруке. И не могу не укорять себя.

– Напрасно. Ты была Уинтербруку хорошей женой. В своем роде, разумеется.

– Смеешься? Я наставляла ему рога, делала из него посмешище. Думаю, что этим и свела его в могилу.

– Кристина! Умоляю! Ты разбиваешь мое сердце. Довольно самобичеваний. Поедем лучше развлечемся, птичка моя. Давай закатимся к «Мотту».

– Последнее место на Земле, где я сейчас хотела бы очутиться, – это «Мотт».

– Ну, считай, что это моя прощальная просьба. Подари мне напоследок веселый вечерок, чтобы было о чем вспоминать в разлуке. Тряхнем стариной!

Он быстро переворошил разбросанные на диване вещи.

– Вот, – сказал Оскар и протянул Кристине элегантное черное с золотом платье. – Надень его. Это то, что надо!

Она задумчиво покосилась на платье, которое держал в руках Оскар.

«Откажись!» – прозвенел в ее голове тревожный колокольчик, но Кристина не прислушалась к нему. Не может она отказать Оскару. Действительно, одному богу известно, как надолго они расстаются и увидятся ли вновь. А ведь он так поддержал ее в те трудные дни, когда умер старый герцог. Да и самой ей не помешает встряхнуться.

Кристина кивнула головой. Приключение началось.

Хотя «Мотт» и был закрытым аристократическим притоном, слухи о Кэтти Суиндрелл разлетелись далеко за пределы Лондона, и не один провинциальный джентльмен мечтал о ней бессонными ночами.

Внешне эта женщина отвечала всем современным представлениям о красоте. Правильные черты лица, светлые локоны – образ чистый, невинный. Но под слоем краски и пудры скрывалась печать порока. Необыкновенными были губы – ярко накрашенные, находящиеся в постоянном движении.

Сейчас Кэтти по просьбе Оскара занималась стриптизом. Она вяло двигалась перед зрителями на подсвеченной площадке, постепенно освобождаясь от того немногого, что еще было надето на ней, – нижней юбки, корсета и спущенных ниже колен черных чулок. Прежде чем снять с себя очередную деталь туалета, Кэтти оглаживала ладонями свои пышные формы, томно заводила глаза и непрестанно облизывала губы розовым язычком, словно демонстрируя бесчисленные способы утоления любовной жажды, которыми владели ее непревзойденные губы. И эта игра, в совершенстве освоенная Кэтти, была, пожалуй, единственным привлекательным моментом в ее представлении.

Когда Кристина впервые увидела стриптиз, он возбудил ее не меньше, чем мужчин, сидящих в зале, но теперь… Теперь это зрелище показалось ей примитивным, пресным, глупым и, наконец, просто смешным.

Они с Оскаром сидели в отдельной ложе, наверху. Комната была задрапирована розовым и золотым шелком и освещена неярким светом горящих в канделябрах свечей.

В зале было еще несколько человек – завсегдатаи «Мотта». Среди них – молодой сэр Уэлдон Маркхэм, давно мечтавший затащить Кристину в свою постель. Узнав об ее отъезде, он был крайне огорчен. Теперь же, увидев ее с Оскаром, не мог поверить своим глазам.

Высокий, светловолосый, с рыжеватыми усиками и порочной улыбкой, Уэлдон был типичным прожигателем жизни. Мгновенно забыв о Кэтти, он пожирал Кристину взглядом, в котором горела надежда.

Впрочем, и остальные щеголи, сидевшие в креслах, посматривали на Кристину с вожделением. В этих стенах репутация герцогини Уинтербрук была хорошо известна, и оставалось лишь гадать, кого она сегодня соизволит выбрать для своих ночных утех.

«Мотт» стал закрытым притоном для лондонской аристократии давно, еще с шестидесятых, когда сюда стал захаживать принц Берти – сын королевы Виктории. Очень скоро это злачное местечко стало излюбленным местом для времяпровождения принца Уэльского и его высокопоставленных друзей.

Кристина находила этот клуб привлекательным по двум причинам. Во-первых, ей нравилось то, как тщательно просеивает посетителей нынешний хозяин «Мотта». Всегда облаченный в белоснежный сюртук, Фреер делал это так осторожно и тщательно, словно речь шла об охране королевских драгоценностей. Случайные люди сюда не попадали. Фреер чрезвычайно гордился своими постоянными клиентами и строго следил за тем, чтобы сохранять конфиденциальность заведения. А во-вторых, «Мотт» являлся для Кристины тем местом, где она могла быть самой собой.

Но сегодня ей было скучно. Откровенно скучно. Оскар, без труда умевший читать ее мысли, понял, что надо делать. Он подошел к человеку, притаившемуся возле двери в тяжелых портьерах, и что-то сказал.

Тут же на сцену выпорхнула еще одна женщина – рыжеволосая статная Бонни. Ей сказали, что представление идет вяло и нужно добавить в него огонька.

Бонни проворно сняла с Кэтти корсет и чулки, наклонилась, поворачивая партнершу лицом к себе. Перед глазами зрителей медленно проплыли обнаженные молочно-белые бедра Кэтти, мелькнул ее зад – два пышных упругих матовых полушария. Затем Бонни прильнула к легендарным губам Кэтти.

Зрители оживились.

Окрыленная успехом, Бонни скользнула вниз и страстно впилась в грудь Кэтти. Когда поцелуй закончился, восхищенные зрители увидели высокую полную грудь Кэтти с розовым торчащим соском, окруженным ярким кольцом губной помады Бонни.

Чья-то рука легла на плечо Кристины. Она обернулась и увидела перед собой пылающие, жаждущие глаза сэра Уэлдона.

Зрителям было не до них. Распаленные джентльмены один за другим скидывали с плеч элегантные, сшитые у лучших портных с Бонд-стрит сюртуки и готовы были ринуться на сцену, туда, где корчились в экстазе обнаженные женские тела.

Сэр Уэлдон склонился к маленькому ушку прелестной герцогини.

– Может ли джентльмен рассчитывать на прощальный поцелуй?

Кристина прекрасно понимала, что именно он имеет в виду. В былые времена она не раз отказывала ему, но сегодня?.. К тому же шампанское давало о себе знать. Отвечать Уэлдону отказом Кристине явно не хотелось.

Сэр Уэлдон наклонился и осторожно взял Кристину за подбородок. Она не сопротивлялась. Он стал целовать ее – неистово, яростно. Не встретив сопротивления, положил руку на грудь Кристины и принялся сладострастно сжимать упругую плоть. Вскоре его губы уже зарылись в складки платья Кристины, а пальцы лихорадочно нащупывали застежки на ее спине.