3

Сад Рейчел был зеркальным отражением ее собственной прелести. Когда Лейн открыл низенькую калитку и вошел во двор, он увидел множество цветов, чьи названия ему были неизвестны, но розы он узнал. Невозможно было не заметить, что цветы и зелень в саду смешивались, как бы выплескиваясь друг на друга. Идя по вымощенной камнем дорожке к веранде, Лейн чувствовал себя здесь неуместным, как снежинка на сковородке. Его омывал густой запах разноцветных роз, бывших в полном цвету – в летнюю жару этим запахом просто невозможно было пресытиться. Было немногим больше десяти часов, но солнце уже жгло немилосердно.

Лейн пересек широкую затененную веранду, встав перед дверью так, что смог оглядеть улицу, а потом постучал. Не прошло и секунды, как дверь открылась. Приготовившись увидеть Рейчел, Лейн потерял дар речи, оказавшись перед цепкими темными глазами пожилой мулатки, одетой в простое черное платье. Она смотрела на него внимательно и выжидающе.

– Чем могу быть полезна? – спросила она наконец.

Лейн сдернул шляпу, потрясенный тем, что внезапно разволновался, как юнец.

– А мисс… миссис Маккенна дома?

– Она на заднем дворе, возится с домашними растениями, мистер..?

– Лейн Кэссиди.

Женщина улыбнулась и кивнула в знак того, что поняла, кто стоит перед ней, и вокруг ее темно-шоколадных глаз разбежались веселые морщинки.

– Входите, мистер Кэссиди. Меня зовут Дельфи, я веду хозяйство миссис Маккенна. Она говорила, что встретила вас на танцплощадке вчера вечером. Если вы пойдете со мной…

«Интересно, о чем еще она говорила», – подумал Лейн, входя в прихожую. Он заметил, что дом остался почти таким, каким он его помнил. Сегодня в нем было сумрачно и прохладно; дом казался просто оазисом по сравнению с пеклом на улице. На восточной стороне все шторы были опущены, чтобы утреннее солнце не нагрело комнаты. Лейн шел, держа шляпу в руке, и бряцание его шпор эхом отдавалось по холлу.

Экономка вела его к кухне в глубине дома, и, проходя мимо раскрытых дверей гостиной, Лейн заглянул туда. Убранство, как и раньше, представляло собой сочетание изящества и уюта; для таких, как он, это была неведомая земля. По сравнению с убогим домом на ранчо «Кончик хвоста» дом Рейчел казался просто дворцом.

Когда они были на полпути к кухне, над головами у них раздались шаги, потом они зазвучали по лестнице. Громкий детский голос позвал:

– Дельфи! Кто это?

Экономка остановилась. Лейн тоже остановился прямо за ней, потом повернулся и увидел, как худенький мальчик с рыжеватыми волосами прыгает через две последние ступеньки и, покачнувшись, приземляется на пол. Ножки напоминали спички, торчащие из темно-синих штанишек его матросского костюмчика, отороченного белым.

– Здрасьте, мистер, – сказал он, подбегая к гостю и задрав голову, чтобы рассмотреть его. – Меня зовут Тай Маккенна, – и малыш протянул Лейну руку.

Лейн виду не подал, что потрясен. Естественно, что у Рейчел есть от мужа ребенок, но вчера вечером она ничего не говорила о сыне.

Даже в полумраке коридора Лейн видел, что внешность мальчик унаследовал не от Стюарта Маккенна, а от Рейчел. Волосы у него были рыжевато-каштановые, глаза кристально синие и такие полные жизни, что они просто сверкали. На лице, таком чистом, что оно казалось отполированным, россыпь веснушек на носу была похожа на пыль. Лейн, не привыкший к обществу детей, неловко наклонился, чтобы пожать мальчику руку.

– Меня зовут Лейн Кэссиди.

Тай Маккенна оглядел его с ног до головы, и его любопытный взгляд тут же остановился на револьвере у бедра Лейна. Как завороженный, ребенок не мог отвести взгляда от «Смита и Вессона».

– А вы когда-нибудь стреляли из него, мистер?

– Стрелял.

– Вот мирово. Можно потрогать?

Тут вмешалась Дельфи:

– Почему бы тебе не проводить мистера Кэссиди в рассадник и не показать, где он может найти твою маму?

И она извиняясь улыбнулась Лейну поверх головы Тая и кивнула в направлении задней двери.

– Пройдите через кухню, мистер Кэссиди, потом по веранде сбоку от дома…

– Бабушка говорит, что ее нужно называть пьяцца, – сообщил Тай, – а не веранда.

Дельфи вздохнула и покачала головой.

– Да, мистер От-Горшка-Два-Вершка, может оно и так, но по мне это просто веранда.

Лейн кивком поблагодарил экономку и пошел за Таем через кухню, не очень-то понимая, как ему следует держаться. Идя следом за сыном Рейчел, он понял, что редко бывает с детьми – если вообще бывает – и что чувствует себя стесненно с человеком, в котором росту немногим более трех футов.

Выйдя из кухни, они прошли по широкой веранде, направляясь на задний дворик. Тай опять прыгнул через ступеньки. Лейн спускался медленно, потому что надевал шляпу, чтобы защитить лицо от палящего солнца.

Мальчик легко петлял по пышному саду, устремляясь к беседке с решетчатыми стенами подле каретного сарая и задних ворот. Лейн окинул взглядом окрестности и увидел, что на Главной улице только позади дома Рейчел есть такой обширный сад. Здесь, так же как перед домом, буйствовала пестрота цветов. Тут и там лежали груды срезанных веток, но в общем сад напоминал какое-то безумно яркое лоскутное покрывало.

Как только они подошли к решетчатой беседке из дранки, Лейн почувствовал, что Тай просунул свою ручку в его руку. Лейн в изумлении застыл на половине шага и уставился на мальчика.

– Что это ты делаешь? – спросил Лейн.

Тай поднял на него глаза и заморгал. Потом объяснил терпеливо, как если бы речь шла о чем-то совершенно само собой разумеющемся:

– Беру за руку.

– Почему?

– Мы будем друзьями, правда же? Если вы дружите с ма, значит, вы и со мной будете дружить. – Улыбка с лица мальчика вдруг исчезла.

Понизив голос и кинув взгляд на беседку, словно он не хотел, чтобы его слова донеслись до Рейчел, он сказал:

– Я слышал, как ма говорила Дельфи, что вчера вечером вы с ней танцевали.

– Танцевал.

Уж не устроит ли сейчас это дитя ему строгий выговор, подумал Лейн. Он откашлялся; ему казалось, что он с головой уходит в воду. Держать за руку маленького мальчика посреди прекрасного, как картина, сада, принадлежащего леди, – это не его стихия. Струйки горячего пота побежали у него между лопатками. Он взглянул на решетчатую беседку, радуясь, что Рейчел все еще там и не заметила их. Мальчик, казалось, заколебался.

– Ты хочешь сказать мне еще что-то? – спросил Лейн.

– Ей это понравилось.

Лейн сдвинул шляпу на затылок.

– Что ей понравилось?

Мальчик переминался с ноги на ногу – он был так взволнован, что не мог стоять спокойно.

– Танцевать с вами.

Лейн нахмурился.

– Она так сказала?

Тай покачал головой.

– Нет. Но я же ее хорошо знаю, и я все понял. Когда она пришла домой вчера вечером, она была не такая грустная, как всегда.

– А-а-а.

– Мистер!

– Да?

– Вы можете танцевать с ма всегда, когда вам захочется.

Лейн не знал, что на это ответить, но заподозрил, что ему оказывают великую честь. Уголки его губ приподнялись, но он постарался, чтобы ответ прозвучал как можно более торжественно:

– Спасибо, я ценю твое разрешение.

– Пойдемте, – Тай опять взял его за руку и потащил Лейна по каменной дорожке к беседке. – Ма! – крикнул он. Его детский голосок громко прозвучал в неподвижном воздухе. – Посмотри же!

Из-за угла появилась голова и плечи Рейчел, и хотя она находилась в шести ярдах от него и на ней была широкополая соломенная шляпа, Лейн заметил, что при виде его на улице у молодой женщины вспыхнул румянец.

Будучи верна себе, она спокойно ждала, когда они подойдут, и вытирала руки о запачканный землей садовый передник, надетый поверх платья цвета увядшей лаванды.

– Это мистер Кэссиди, – доверительно сообщил Тай, когда они с Лейном подошли к ней.

Рейчел не сводила глаз с Лейна.

– Да, я вижу. Что вас привело сюда вновь и так скоро, мистер Кэссиди?

Лейн смотрел на нее и не мог собраться с мыслями. Тай вертелся рядом с ним, они все еще держались за руки. Он не мог приступить к извинениям, поскольку мальчик был рядом и слышал каждое слово.

– Вчера вечером вы не сказали, когда Чейз и Ева возвращаются из Калифорнии.

Она поправила резинку, которая стягивала нарукавники, надетые поверх широких рукавов и манжет ее платья. Внимание Лейна привлекло ее запястье цвета слоновой кости и тонкие голубые вены под полупрозрачной кожей.

– Они должны были уехать на месяц, а уехали – дайте сообразить – почти три недели назад. Думаю, что они вернутся самое позднее в конце следующей недели.

Теперь Тай повис на руке Лейна, размахивая ею взад-вперед, вынудив того пошире расставить ноги, чтобы сохранить равновесие. Рейчел это заметила.

– Тай, ты беспокоишь мистера Кэссиди.

Мальчик тут же отпустил руку.

– Можно я потрогаю револьвер?

– Нельзя, – подчеркнуто сказала Рейчел, прежде чем Лейн успел ответить. – Беги домой и скажи Дельфи, чтобы она приготовила для всех лимонад. Скажи ей, что я разрешила тебе спуститься в погреб и принести льда из ледника, чтобы положить в лимонад.

– А тогда я смогу потрогать револьвер?

– Посмотрим.

– Ма… – захныкал мальчик.

– Ступай, Тайсон.

Лейн смотрел, как тот побежал по дорожке, его голова и плечи мелькали среди цветов и зелени. Рейчел отвернулась, и Лейн получил возможность рассмотреть ее профиль.

– Я пришел, чтобы извиниться за вчерашнее, – тихо сказал он, изучая ее реакцию на эти слова.

Она быстро взглянула на него, вид у нее был изумленный.

– Я вижу, вы удивлены, – сказал он.

– Я не слыхала, чтобы вы когда-нибудь просили прощения, – согласилась она.

Лейн улыбнулся.

– Мне нравится думать, что я немного изменился.

Он заметил, что она осторожно взглянула на ремень, где висел револьвер, а потом опять посмотрела ему в глаза.

– Вы хотите еще что-нибудь узнать?

Он, действительно, хотел кое-что узнать о Чейзе и Еве, но не собирался сразу же признаваться в этом.

– Вы мне обещали лимонад.

– Я освобожусь через минуту. Я хочу полить эти домашние цветы, пока солнце не перешло на полдень.

Притворяясь, что ей нет никакого дела до Лейна, Рейчел наклонилась к пышным растениям в горшках. Со спины это зрелище было весьма соблазнительным, и Лейн с удовольствием его созерцал.

Пребывая в неведении насчет всего этого, молодая женщина продолжила:

– Каждое лето я выношу домашние растения из дома, чтобы они могли насладиться теплом. Как раз после того, как родился Тай, я велела построить эту беседку, чтобы была какая-то тень и чтобы не приходилось ставить их вдоль веранды.

Она нервно болтала, передвигая горшки с цветами и протягивая руку, чтобы удержать висевшую корзину, осторожно поливая цветы из железной лейки с длинным носиком.

Когда она, внезапно выпрямившись, поймала на себе его внимательный взгляд, Лейн был вынужден поддержать вежливый разговор.

– Вчера вы ничего не сказали о мальчике. Сколько ему лет?

– Пять лет.

Таю было столько же, сколько Лейну, когда его мать убила и себя, и человека, пытавшегося ее изнасиловать, из револьвера насильника. Лейн не мог себе представить, что он когда-то был таким же маленьким, невинным крошкой.

– Они все в пять лет такие крохотные?

– Он немного малорослый для своего возраста. Родители мужа все время твердят – это, мол, оттого, что малыш не играет в шумные и буйные игры и что я ращу из него маменького сыночка. – Она бросила тревожный взгляд на дом. – Наверное, я слишком заботлива.

Лейн неловко пошевелился.

– Ничего страшного, если вы присматриваете за ним, пока он не вырастет и не сможет сам о себе заботиться, – тихо сказал он. Он по собственному опыту знает, что лучше излишняя заботливость, чем ругань и пренебрежение.

Она протянула ему корзинку со срезанными цветами.

– Вам не трудно отнести это в дом? Нет смысла нам обоим здесь жариться. Выпейте лимонаду с Таем и Дельфи, а я приду через минуту.

Несмотря на легкий румянец, вспыхнувший на ее щеках при появлении Лейна, гнев Рейчел угас. Она легко приняла его извинения, поэтому он решил, что украденный поцелуй оскорбил ее гораздо меньше, нежели он подумал. Странное дело – он был разочарован тем, что поцелуй не произвел на нее никакого впечатления вообще.

Лейн взял корзинку и повиновался. Он еще не успел осмыслить, как это Рейчел удалось все так повернуть, а уже направился по извилистой дорожке к желтому, как масло, дому. И при этом он старался выглядеть настолько беспечно, насколько это возможно для уважающего себя ганфайтера, превратившегося в детектива, на руке у которого висит корзинка с цветами.


Вздохнув с облегчением, Рейчел смотрела, как Лейн идет к дому. Если бы не солнце, освещавшее ровный ряд патронов на его ремне, Лейн казался бы чем-то вроде «портрета в черном» среди буйного разноцветия ее летнего сада. Она провожала его взглядом, пока он не поднялся по ступеням, а потом повернулась спиной к дому.