Он зло и грубо по губам Эле провёл, помаду размазывая по лицу.

– Это ведь всё не твоё, это не ты. Зачем ты это делаешь?

– Не нравится – не смотри. – Тихо ответила Эля, хотя уже готова была заплакать.

– А я не могу не смотреть! Ты моя, понимаешь? Моя! И я никогда тебя не отпущу! – За плечи её схватил и встряхнул. – Если понадобиться – выбью из тебя эту дурь.

Он снова Элю от себя оттолкнул, а у самого в глазах столько злости, что, казалось, примешь её всю на себя и надорвёшься.

– Не смей меня трогать.

– Что? – Он развернулся и зло усмехнулся. – Что ты сказала?

– Не смей меня трогать! Ты мне никто, понял. – Губы затряслись, но сказать хоть что-то было нужно. Смотрела в его глаза и ничего не видела, ничего кроме его злости. К дверям метнулась.

– Куда пошла?

– Я ухожу от тебя.

– Проходили уже, знаем.

Он в дверях её догнал и снова за плечи схватил, руки больно вцепились и безжалостно сжимались.

– Эля, прекращай дурить, если ты сейчас не одумаешься, нам с тобой больше не о чем разговаривать. – Он вроде даже успокоился, только руки сжимал сильнее. – Это всё, понимаешь, конец. Я устал. Ты уже не та девочка, с которой я познакомился, не та. Что ты из себя делаешь? Мне это не нужно, я тебя хочу, а не эту стерву, которую сейчас в руках держу. Ты меня позоришь, понимаешь, отца своего, мать…

– Ещё пару минут назад была шлюхой, а теперь стерва, позорю вас всех? Что же дальше? – Смотрела открыто и ехидно улыбалась, и улыбка была настолько равнодушной, что руки Руслана сами собой разжались. А Эля их напоследок откинула и бросила на прощание дерзкий взгляд, словно это и не она смотрела. И вообще, какая она… настоящая…

Дверь за собой с силой захлопнула, и ноги тут же затряслись, подкатили слёзы, которые уже нельзя было сдержать. Только успела рот рукой зажать, чтобы не было слышно её жалобного воя. Да, да, всё правильно. Так и должно было быть, пусть сейчас так больно, но дальше будет легче… наверно. Эля пыталась себя убедить в том. Что всё правильно, но слёзы продолжали катиться по лицу, она даже вытирать их не успевала. Шла по лестнице, всё вокруг расплывалось, когда третий раз споткнулась, остановилась. Воздуха не хватало, внутри было пусто, но при этом очень тяжело. Ведь должно было стать легче, должно! Она по стенке съехала, не в силах продолжить идти, да что там, не было сил даже стоять. Головой мотала, не веря в то, что произошло. Знала ведь, что так будет, готовилась, но ничего не получилось, всё равно всё не так.

– Девушка, вам плохо? – Над Элей склонилась пожилая женщина, лицо её казалось знакомым.

Эля от неожиданности плакать перестала, словно её на месте преступления поймали, глаза вытаращила, последние слёзы смахнула, медленно поднялась, сумочку с колен стянула и выпрямилась, стараясь ком, ставший в горле, проглотить.

– Нет, всё в порядке.

– Может Руслана Валерьевича позвать?

– За-за-зачем? – Эля ещё и заикаться начала, наконец, вспомнила, что это консьержка и приняла невозмутимый вид. – Это ни к чему, я же сказала, что всё в порядке. – Собралась уже идти, но вспомнила о банальной вежливости и снова на женщину обернулась. – Спасибо вам… и извините.

Из подъезда Эля вышла уже другим человеком, Руслану никак нельзя было показывать свою слабую сторону, и она постаралась. Солнечные очки нацепила, улыбку из себя выдавила и уверенной походкой направилась в сторону проспекта. Шла, неприлично виляя бёдрами, даже с каким-то мужчиной, видимо, соседом Руслана, пофлиртовать успела, обернулась к нему, когда какой-то комплимент услышала и плечиками пожала: что есть, то есть. Чувствовала на себе тяжёлый и до боли знакомый взгляд. Он как всегда прожигал насквозь, всё внутри будоражил, заставлял сердце биться в бешеном ритме. И почему он вызывает такие чувства, ведь обычный мужчина, один из многих… но он один… такой родной и необходимый. Когда за углом дома скрылась, ноги новь затряслись, Эля к стене прижалась и почувствовала холод, исходящий от камня, попыталась дыхание восстановить, но ничего не получалось, всё не так… всё теперь по-другому.

В родительской квартире она в этот день не появилась, да и зачем им всё это знать. Даже домработницу к себе не вызвала, чтобы лишний раз внимание не привлекать. Переоделась в любимый трикотажный костюм, по которому уже соскучиться успела: рядом с Русланом в таком бы она ходить не решилась, рядом с ним сплошь пеньюары, роскошные комбидресы, вызывающие корсажи. А сейчас она вжалась в большое кресло, прижала к себе колени и смотрит в пустоту. Всё, что произошло за последние месяцы, казалось сказкой, которая и не с ней была, а с какой-то незнакомой, другой девушкой. Теперь её скучная одинокая жизнь вернулась, а вместе с ней вернулась болезнь, страхи и сомнения, от которых она так успешно всё это время открещивалась. Теперь в её жизни нет мужчины, нет любви, да и вообще, ничего нет, как и самой жизни. В квартире было тихо, гробовая тишина, как Эля сама себе напомнила. Было страшно к этому привыкать, но она даже телевизор включить не решилась, сама не понимала почему, просто не было желания. Просидела так не один час, находилась в некой прострации, вроде и не думала ни о чём, просто сидела, но время пролетело. За окном уже стемнело, когда Эля опомнилась, ухмыльнулась своему одиночеству, захотелось любви, тепла, но ничего этого больше нет. И спину теперь держать ни к чему, хотя это и странно, она, профессиональная танцовщица, вроде и не умеет по другому, а сегодня вдруг вся сгорбилась, ссутулилась, зажалась, обхватив себя обеими руками, и так же легла спать. Странная дрожь пробежалась по телу, озноб, пришлось укрыться пледом. Лежала, казалось, не один час, а глаза всё не закрывались, сопротивлялись до последнего. Думала, что так и не уснёт, но когда проснулась, было уже утро. Ощущение тяжести никуда не ушло, стало ещё хуже, ещё тоскливее. На сегодня была назначена встреча с Владимиром Ивановичем – лечащим врачом. Отец, в отличие от Руслана, причину такого состояния дочери знал прекрасно, поэтому забрал её тогда из фитнес-центра, и сразу отвёз по нужному адресу, там брали анализы, проводили исследования, а сегодня назначили встречу. Странно, что не сказали явиться с вещами или уже и вещи не пригодятся… чёрный юмор.

– Владимир Иванович, это я. – Эля вошла в кабинет. Тихо, как кошка прошла к столу и присела на край стула. Сама не понимала, чего она так ждёт от этого человека, но почему-то в глаза ему всматривалась.

– Здравствуйте, Элеонора Борисовна.

– Так официально. – Ухмыльнулась она и тут же притихла под суровым взглядом.

– Думаю, ничего нового я вам не скажу, вы и сами всё понимаете. Вы себя запустили. Я так понимаю, препараты, выписанные мной, не принимали.

– Принимала, но не все. От некоторых очень спать хотелось. Пришлось отказаться. – Честно призналась она.

– Ну, да, ну, да. Я так и понял. Я так понимаю, вы в стационар к нам ложитесь?

– Наверно…

– Я распоряжусь, чтобы палату выделили.

– Я сколько у меня времени?

– Времени для чего? – Врач склонился прямо над ней и смотрел в глаза, наверно удивился.

– Я пока могу терпеть боль… я могу ещё побыть дома?

– Я против! – Он сверкнул глазами так, что мурашки по коже пробежали.

– Вы же знаете, я не могу здесь…

– Я вас не заставляю. – Его взгляд смягчился. – Но думаю, неделя, – снова взглянул на снимки, – может, дней десять, у вас есть.

– Спасибо.

– Вы зайдёте в детские палаты?

– Владимир Иванович…у меня нет сил.

Доктор понимающе кивнул, да и сам не знал, зачем спросил об этом, Эля и так всегда своё свободное время проводила в центре, только последние месяцы не могла сюда приходить, боялась.

– Эля, подождите, ваш отец просил передать документы. Вот. – Врач протянул стопку бумаг. – Это по благотворительному фонду, он сказал вам передать.

– Да.

Эля сникла. Всё понимала, но признавать отказывалась, она просто не могла сказать самой себе, что это конец. Только от врача отвернулась, глаза закрыла, чтобы моргнуть, а слёзы прямо брызнули. Она так и стояла, не шевелилась, пыталась с дыханием своим справиться, но ничего не выходило. За ручку потянула и вперёд двинулась, даже не сразу поняла, почему пройти не может, за пеленой слёз не сразу мужской силуэт разглядела, в грудь его упёрлась, а потом голову вверх вскинула, но так ничего и не поняла.

– Эля? – Она вздрогнула от знакомого голоса. – Маленькая моя, что случилось?

Она поняла, что это Руслан, но от слёз ничего сказать не смогла, только громче заплакала. Дыхание затаила, пока он в сторону её отвёл и не знала, что сказать, рот открыла и смотрит на него сквозь слёзы. А он здесь, рядом, такой тёплый и такой родной, только её. Как только она его лицо рассмотрела: бледное, перепуганное, глаза, которые выискивали в ней что-то, так и вовсе растерялась.

Надо сказать, что если бы Руслан встретил её просто в коридоре, а не столкнулся в дверях, то наверно не узнал бы: спортивные туфли без каблука, аккуратный брючный костюм, минимум косметики, волосы, собранные в простой хвост. Всё это никак не выделяло Элю из толпы, она была без дерзкого макияжа, без вызывающего наряда, не было роскошной причёски, которую Эля так любила. Кажется, прошёл бы мимо и не заметил, она даже ростом была на саму себя не похожа: еле-еле до плеча ему доставала. В этот момент Руслан признался себе, что прежде Элю без каблуков не видел. Смотрел, как она слёзы глотает и, как рыба, рот открывает, чтобы воздух перехватить, спросить её о чём-то боялся, просто хотел защитить от всего.

– Малыш, что ты здесь делаешь? – Спросил он, наконец, когда Эля вроде как успокоилась.

Она взглянула в его глаза и перепугалась, что ответить, не сразу решила, не думала об этом пока плакала… а он думал. Потом в голову пришёл ответ, простой такой, вроде, как и не врёт, а попросту не всю правду скажет. Да, так будет правильнее.

– Я… я к детям пришла, а они там лежат… такие беспомощные… такие маленькие… И… и я ничем не могу им помочь, ты понимаешь, я ничем не могу им помочь! – Голос Эли становился всё более судорожным. Руки тряслись, губы тряслись, глаза испуганные. – Ничем. Деньги – это всё ничего не значит, мы бессильны, ты понимаешь.

Она не выдержала, снова зарыдала, даже взвыла, от бессилия. Говорила ему о детях, а сама о себе плакала, себя было жалко и от этой жалости хотелось себя же и возненавидеть. Она слабая, всегда такой была. Слёзы перешли в истерику, остановиться было просто невозможно, только иногда успокаивалась, когда Руслан крепче к себе прижимал. Не известно, сколько времени она вот так провела в его объятиях, но стало легче, правда. Она не могла себе позволить просто так рыдать рядом с ним, так хотелось, а она продолжала улыбаться, радовать его, даже ссориться умудрялась, а теперь, нет сил скрываться. Стыдно, правда стыдно детьми прикрываться, но он сейчас обнимет и, кажется, нет ничего этого.

– Как ты себя чувствуешь? – Спросил он еле слышно, при этом в макушку целовал, слёзы сам вытирал. Всё забылось: и ссора вчерашняя и расставание, он от неё оторваться не мог.

– Плохо.

Эля носом в его плечо уткнулась, ещё бы плакала, но слёз, видимо, уже не осталось, только горе, и сердце болит, не успокаивается. Руками за пиджак зацепиться пыталась, искала защиты, понимания. Голову вверх подняла, чтобы в лицо ему заглянуть, заметила щетину, видимо, не побрился после вчерашнего, лицо немного припухшее, мешки под глазами. Всё ясно – пил. Значит, не только ей было плохо. Зажмурилась на мгновение, понимая, что это не правильно, он не должен к ней прикипеть, это роман, ничего не значащий для обоих, именно так должно быть. Носом шмыгнула, удостоверившись, что слёзы больше не текут, как-то отстранилась, но тут же прижалась обратно: рядом с ним она не чувствовала себя бессильной и вообще забывала обо всём.

– Так что ты здесь делала? – Снова спросил он, а Эля испугалась, не была готова ответить на его вопрос, слишком расчувствовалась, не смогла она сейчас соврать, он бы заметил.

Ситуацию спас внезапно появившийся Владимир Иванович. Вышел и сразу к помощнице своей обратился.

– Элеонора Борисовна уже ушла?

Та даже ответить не удосужилась, только головой кивнула в сторону странной парочки. Нет, она (медсестра), в принципе, милая, вот только сегодня была не в настроении, что, к слову, не помешало ей предложить Эле стакан воды.

– Эля, как хорошо, что вы ещё здесь. – Конечно, Владимир Иванович странно посмотрел в их сторону, но от комментариев воздержался, за что ему большое спасибо. Протянул ещё одну папку. – Забыл передать, Борис Евгеньевич отчёты просил. – И тут же взгляд на Руслана перевёл. – Руслан Валерьевич, вы ко мне?

Тот кивнул, не спешил от Эли отрываться, хотя та и сидела уже самостоятельно. А как только в дверях его водитель Дима появился, так сразу начал указания раздавать, Элю чуть ли не из рук в руки передал, приказал домой отвезти.