– Внизу есть кафе, сейчас туда пойдём, ты мне всё расскажешь.

Она кивнула, соглашаясь, покорно шла за ним, а он руку её не отпускал. Лестничные пролёты казались бесконечными и на последнем из них, Рита всё-таки споткнулась.

– Пойдём. – Сурово повторил Руслан и к себе её притянул.

Шёл уверенно, широкими шагами пересекая холл, в кафе за дальним столиком присели, заказали чай, долго молчали. Он о чём-то думал, Рита смотрела на его лицо и боялась эти мысли прервать. Всё ещё шмыгала носом, мелкими глотками отпивала горячий чай, но даже вкуса его не чувствовала, только понимала, что обжечься можно. Руслан в одну точку смотрел, лицо как маска, недвижимое. Информацию переваривал, не иначе, а затем всё-таки спросил:

– Что с ней?

Так отстранённо всё это звучало, что Рита даже задумалась, стоил ли отвечать, он как-то охладел к проблеме, странно, но, может, это и лучше. Решила отвечать всё, как есть, чего уж теперь то…

– Опухоль головного мозга. Не знаю что именно, да это и не важно… теперь.

Он снова замолчал, на чашку с чаем посмотрел и от чего-то скривился. А потом так зыркнул, что Рита замерла, даже не дышала.

– Когда она узнала?

Рита замялась, к чему он клонит было ясно, но как это сказать?..

– Вы ещё не были знакомы. – Еле слышно произнесла и тут же глаза в пол опустила.

Когда взгляд подняла, на Руслана уже страшно было смотреть: лицо стремительно темнело, вытянулось и шея как в судороге дёрнулось, он глубоко вздохнул, но выдохнуть вроде как уже не мог. Взгляд остановился в одной точке, а спустя минуту, он глаза закрыл, голову назад закинул и шумно выдохнул. В этот момент он вспомнил всё: всё, что говорил ей, все обидные слова, его придирки, его требования. Он вспоминал, как заставлял её оправдываться, мучил своими расспросами, а она улыбалась. Она всегда улыбалась. Она хотела… да никогда он не знал, чего она хотела… как оказалось. Он видел, что с ней что-то происходит, он спрашивал, но ответа никогда не ждал, ему было просто некогда. Ему было с ней удобно. Именно удобно, что она не требует от него больше, чем он может дать, терпеливо ждёт, пока он явится с работы, засыпала, глядя как он сидит за своим ноутбуком. А он принимал её как должное, правда, когда узнал кто её отец, немного напрягся, но Эля и тогда смогла успокоить, она как всегда улыбалась. Господи, как ей было трудно, было больно и страшно… почему она всё это время молчала?..

– А кто ещё знал?

На Риту он больше не смотрел, уставился взглядом в пол, тон его был ровным, никак не передавал эмоции, словно их и нет вовсе.

– Родители и всё.

– И ты?

– И я.

– Она что, не хотела лечиться?

– Честно, я не знаю. Мне даже в какой-то момент показалось, что она рада этому диагнозу.

Руслан глянул удивлённо.

– Ты не подумай, я не злорадствую. Просто именно так всё и выглядело. Понимаешь, она никогда не чувствовала себя полноценной личностью. Родители всегда ограничивали, контролировали, а у неё не хватало смелости и сил возразить. А когда всё это выяснилось… на всех рукой махнула. Это как последний шанс испытать всё. Всё, чего бы она никогда не испытала, если бы всю свою жизнь прожила. Она никогда бы не решилась на поступок, а в такой ситуации смелость, что ли, почувствовала.

Повисло молчание, Руслан ещё многое хотел спросить, но не был уверен, что его вопросы по адресу, точнее говоря, ответы на них он хотел услышать именно от Эли… какая глупость! Ну, какие ответы ему теперь нужны?!

– Она очень тебя любит.

Зачем-то сказала Рита и тут же раскраснелась под взглядом в упор.

– Это она так сказала?

– Я это знаю. Руслан, – Рита рискнула дотронуться до его руки, но сразу же отпустила, – она просто не хотела, чтобы тебе было плохо.

– А она была уверена, что мне будет плохо? – Спросил с лёгким смешком, потом, правда, сам себя за это возненавидел. Конечно же, она была уверена! Она его насквозь видела, чувствовала, а как выяснилось теперь, оберегала.

– Ей сейчас очень плохо.

Руслан только тяжело вздохнул.

– Она всё время думает о тебе. – Продолжала Рита, чем Руслана начала раздражать.

– Зачем ты всё это мне говоришь?! – Разозлился он и прикрикнул.

– Потому что она тебе этого не скажет.

Слёзы снова потекли из глаз.

– Она даже родителям не разрешает себя навещать. Пытается закрыться ото всех, стать к ним спиной. Ведёт себя так, словно в чём-то виновата, а ведь она не виновата. Просто так получилось… Наверно думает, что кому-то от этого будет лучше. Я прихожу, потому что не могу по-другому, я не могу её так оставить. Эля со мной уже давно не разговаривает, даже не смотрит в мою сторону, думает, что я обижусь и больше не приду. Ей наверно так легче, легче, когда её ненавидеть будут. Это для неё лучше, чем видеть и чувствовать жалость… Она всё время плачет. Всегда, когда в себя приходит. Ей сейчас уколы какие-то колют, от которых соображать перестаёшь, а когда она опомниться, то слёзы сами текут, зайца ещё этого всё время за лапу держит… И откуда взялся этот дурацкий заяц! – Рита взвыла от бессилия, но быстро успокоилась, на Руслана посмотрела и с новым усердием внушала ему истину. – Она ждала тебя. Каждый день ждала, хотя… даже самой себе в этом вряд ли призналась, потому что думает, что она сильная. А ей необходима поддержка… твоя

Чайную ложечку на стол швырнула, словно от этого легче станет.

– Она ведь и от тебя тогда ушла только для того, чтобы ты не узнал ни о чём, специально всё подстроила, сама мне говорила. Потому что не могла больше эту боль терпеть.

– Боль…

Она всё подстроила, она всё просчитала, она всё знает лучше него. Руслан видел какую-то странную грусть в её глазах, видел, как она взгляд забывает отвести, словно насмотреться на него не может. Всё это было в их последний вечер, но он ничего не понял… или не захотел понять. Он виноват.

Резко из-за стола поднялся, стул при этом неприятно скрипнул, скользя по плитке.

– В какой она палате?

– Подожди ещё немного. – Рита тоже поднялась, но в его глазах было столько решительности, что возражать бесполезно. – Двенадцатая палата на четвёртом этаже.

Руслан и попрощаться забыл, цель свою наметил и теперь только о ней думал, не знал, что увидит, что скажет и как на него Эля отреагирует, но точно знал, что никогда её не оставит… как когда-то и обещал.

Возле палаты медленно выдохнул, с мыслями собираясь, но вскоре понял, что мыслей как таковых особо и нет, и дверь без стука открыл. В груди мгновенно кольнуло: возле самой кровати стоял огромный заяц, жёлтый, тот самый, которого он Эле подарил. Только сейчас понял, о чём Рита говорила, а тогда как-то и значения её словам не предал. Так замер, прислушиваясь к себе, а затем Элю у окна увидел и решительно в палату вошёл. Прикрыл дверь, молчал, сам не знал чего ждёт, но, как оказалось, сказать ему ничего не хочется.

Он просто смотрел на неё и сердце замирало: Эля вцепилась в какой-то поручень, идущий вдоль всей стены у окна. Было видно, что стоять ей довольно трудно, но отходить она не собиралась. Шёлковый халат обтягивал тонкие плечи, был прилично велик, но, скорее оттого, что девушка стремительно худела. Обнажённая шея, всегда изящная, длинная, аристократическая, сейчас держалась, как говориться, на одном честном слове, на голове всё та же чалма, правда, волосы из-под неё уже не выбивались, а были аккуратно убраны. Он осмотрелся в комнате: из личных вещей ничего, за исключением всё того же плюшевого зайца, не было, прикроватные тумбочки пусты, идеально застеленная постель, словно на ней никто и никогда не спал. Всё это было непривычно и даже странно, Руслан не один раз смеялся над тем, сколько разных баночек с кремами и масками Эле необходимо, чтобы чувствовать себя спокойно, а сейчас ничего этого нет и, вроде как, не было никогда. Неприятная стерильность, ослепляющий белый цвет – всё вокруг нагнетало обстановку. Она стояла и не шевелилась, а у него вдруг голос пропал, просто попытался сказать что-то, а ничего не вышло, как рыба рот приоткрыл, а звуков никаких не издал. Взгляд в пол опустил и так молчал бы долго, если бы не Эля.

– Я тебя не звала. – Уставшим, тихим голосом проговорила она.

И сердце сжалось, голос непривычно тихий, даже незнакомый, понял, что это она сказала, потому что в палате больше нет никого. В первые секунды даже не нашёл, что ей ответить, только вздохнул поглубже, терпения набираясь, чтобы не броситься к ней, не напугать своим порывом.

– Уходи.

Так же тихо и ещё более устало повторила она и как-то странно к окну наклонилась, словно сознание теряет, а он стоит как истукан, не может и шаг сделать.

– Я не уйду.

– Мне ничего от тебя не нужно.

– Я хочу быть рядом с тобой.

– Мне не нужна твоя жалость, тогда была не нужна, а сейчас тем более.

– Малыш…

– Я очень устала. – Перебила она, в голосе можно было уловить строгость, но она казалась какой-то нелепой, неестественной.

– Посмотри не меня.

Послышался лёгкий пренебрежительный смешок, плечи дрогнули, и халат немного сполз с них. Эля даже поправить его не могла, для этого нужно было руки от поручня убрать, а на это у неё, судя по всему, сил уже не оставалось.

– Не насмотрелся?

– Девочка моя, я пришёл к тебе.

Рискнул приблизиться, но увидел, как Эля напряглась, и с каким усилием она это делает – решил остановиться.

– Я тебя не звала. Я хочу, чтобы ты ушёл. Сейчас.

– Я хочу с тобой поговорить, просто поговорить. – Он старался говорить мягче, но становилось только хуже. Эля раздражённо дышала, начинала нервничать, было заметно, как при этом кривится её лицо… от боли.

– Я не хочу. Не хочу, чтобы ты на меня смотрел, чтобы приближался, а лучше всего забыть и больше никогда не вспоминать.

– Я не могу без тебя.

– А я не могу с тобой! – Голос был по-прежнему тихий, но понятно, что она пыталась прикрикнуть, неудачно. – Оставь меня в покое, просто уйди, я тебя прошу.

Только сейчас Эля обернулась, собралась с духом и посмотрела ему в глаза, а он почему-то снова её разглядывать принялся. В глаза бросилась странная штуковина, которая из её руки торчала, на локтевом сгибе. Это была пластмассина зелёного цвета, сверху и снизу обмотана бинтом, выглядело неприятно, но чувствовать её было наверняка хуже. Руки на запястьях были синими от уколов, вторая рука на локтевом сгибе забинтована плотнее. Взгляд её был мутным, Элю немного шатало, но она держалась изо всех сил. Даже моргала устало, словно через раз, открывать глаза было всё труднее.

– Ты делаешь мне больно. – Прошептала она. – Я не могу чувствовать на себе твой взгляд! Неужели так сложно выйти и закрыть за собой дверь?! – Она всё же сорвалась, голос звучал громко, пронзительно, казалось, она последние силы на это отдала, пошатнулась, немного назад отступилась, приткнулась к стене и чуть не съехала по ней.

Руслан к ней бросился, но в это время набежали медсёстры, одна из них принялась с особым усердием его выталкивать, а он только взгляд Эли видел, пустой, безразличный, но когда она почувствовала прикосновения чужих рук, взгляд мгновенно страхом наполнился. Он это уловил, Эля боится их, всего, что вокруг происходит, на её глазах проступили слёзы и в этот момент он не выдержал. Всех растолкал, даже не видел, кто на его пути попадался, видел только Элю, которая уже на полу сидела, но сопротивляться не могла. Под его напором медсёстры расступились, что-то кричали, но его крик, перекрыл всех, и они послушно из палаты удалились, правда, тут же за врачом побежали. Он перед Элей на колени стал, её лицо обеими руками обхватил, на себя её взгляд направляя. В какой-то момент он прояснился и все мышцы на её лице ожили, так, словно до этого их просто не было, а теперь они появились. Она его узнала, казалось, только сейчас, слёзы потекли сильнее, дыхание горячее, но сбивчивое, губы затряслись. А Эля на него смотрит, как прежде, и защиты ищет.

– Руслан… – Жалобно протянула она дрожащим голосом. – Мне больно. Мне очень больно… я больше не могу, мне страшно… они меня мучают, я не могу здесь больше находиться. Забери меня, пожалуйста…

Эля дотронулась до его шеи кончиками дрожащих пальцев, они были ледяные, настолько, что одно прикосновение прожгло насквозь и стало страшно, он её к себе прижал, пытаясь согреть.

– Я всё сделаю. Всё, что ты хочешь, только не плачь, я тебя прошу, не плачь. Скажи, куда ты хочешь?

– Туда, где тепло…

– Значит, мы поедем туда, где тепло.

Голос его был на удивление спокойным и уверенным, он прижимал её к себе, гладил по спине, и шее, она была настолько хрупка, что, кажется, надави чуть сильнее и лопнет, как хрусталь. Всё её тело пробивала мелкая дрожь, она цеплялась за ворот его пальто, не отпуская, вдруг стало страшно, что он сейчас уйдёт и больше никогда не вернётся, носом уткнулась в его горячую шею и от этого тепла даже голова закружилась. Глаза закрыла, прислушиваясь, как пульсирует вена на шее, и было спокойно, так, как когда-то, словно в другой жизни. Когда на руки её взял, словно котёнка к себе прижимал, маленького, пушистого, у которого ещё все косточки прощупываются, а котёнок тот в ответ на ласку только сопит тихонько. Эля действительно успокоилась, только вот руки не разжала. Руслан повернулся, чтобы на кровать её отнести, а перед ними уже Владимир Иванович стоит и смотрит непонимающе. Хотел сказать что-то, но Руслан его вовремя остановил, уверенно головой покачал. Врачу было что сказать, но он промолчал, только с медсестрой какими-то жестами перекинулся, и весь персонал из палаты удалился.