Нора Робертс - Последний шанс

Какой смысл возвращаться? Зачем снова унижать себя, ставить в неловкое положение Бомонтов? Писем вполне достаточно… Он открыл последнюю страницу, исписанную корявым почерком Рэя.

«Мэтью, я очень встревожен, но не могу поделиться своей тревогой с Мариан. Я хотел бы сначала посоветоваться с тобой. Ты знаешь, что Тейт в Тихом океане, работает на компанию „Морские исследования“. Она пришла в восторг, получив это приглашение. Мы тоже. Однако несколько дней назад по просьбе одного старого клиента я проводил расследование по поводу кое-каких акций и решил сам вложить деньги в „Морские исследования“ — как личный вклад в успех Тейт. Я обнаружил, что эта компания связана с „Трайдентом“ — частью корпорации Ван Дайка. Естественно, я встревожился. Вряд ли Тейт подозревает об этом. Может, и не о чем волноваться. Не могу представить себе, чтобы Ван Дайк лично заинтересовался одним из своих сотрудников. Наверняка он даже не помнит ее. И все же мне не по себе от того, что она так далеко и пусть косвенно, но связана с ним. Я еще не решил, сообщить ли Тейт об этом или промолчать.

Я бы очень хотел узнать твое мнение, Мэтью, и лучше сделать это при личной встрече. Есть еще один вопрос, который мне необходимо обсудить с тобой. Всего несколько недель назад я наткнулся на невероятный документ, который искал почти восемь лет. Хочу показать его тебе и уверен, что ты не останешься равнодушным.

Мэтью, я собираюсь отправиться за «Изабеллой». Я нуждаюсь в тебе и Баке. Пожалуйста, не отвергай это приглашение с ходу. Приезжай на Хаттерас и посмотри, что я нашел.

«Изабелла» наша, Мэтью. Она всегда была нашей. Пора взять ее.

С любовью,

Рэй».

О Господи! Сколько сногсшибательных новостей сразу! Мэтью быстро перечитал страницу. Рэй Бомонт явно предпочитает массированные атаки. Пара абзацев, и Мэт словно наяву увидел и Тейт, и Вай Дайка, и покоящийся на дне моря прекрасный корабль.

Вернуться? С неожиданной яростью Мэтью отбросил письмо. Будь он проклят, если решится вытащить на свет божий свое самое страшное поражение! Зачем ворошить старое? Зачем соблазнять себя блеском золота?

Мэтью вскочил и заметался по маленькой каюте. Он больше не охотник за сокровищами! И не желает им быть. Некоторые живут мечтами. Он тоже когда-то пробовал… и не собирается повторять тот горький опыт.

Ему нужны деньги. Деньги и время. И когда их будет достаточно, он сделает то, в чем поклялся когда-то над телом отца. Он найдет Ван Дайка. И убьет его.

А что касается Тейт… Когда-то он оказал ей услугу. Он сделал ей подарок, лучший в ее жизни подарок. А если она все испортила, ввязавшись в одну из махинаций Ван Дайка, это ее дело. Она теперь взрослая женщина. С кучей дипломов и труднопроизносимых научных степеней. Черт ее побери! Всем этим она обязана ему, и никто не имеет права перекладывать ответственность за нее на его плечи.

Но он видел ее такой, как в то лето… зачарованной серебряной монетой… пылающей в его объятиях… отважно бросающейся на акулу с ножом в руке…

Мэтью громко выругался. Потом выругался снова. Потише. И, оставив на столике письмо и пустую кружку, отправился в радиорубку. Необходимо кое с кем связаться.

Тейт вошла в помещение, напичканное компьютерами, которое команда окрестила «эпицентром взрыва». Подводные телекамеры с дистанционным управлением передавали панораму морского дна, светилась зеленая шкала сонара — самого современного эхолота. В углу Дарт и Бауэре развлекались компьютерным сражением, и «эпицентр» больше походил на сборище разбушевавшихся подростков, чем на научную лабораторию.

Время близилось к полуночи, и Тейт с удовольствием легла бы спать или поработала бы над диссертацией, но и она, и Лорейн нервничали, и каюта казалась тесной для них обеих.

Проходя мимо Дарта, Тейт прихватила горсть конфет и уселась перед монитором.

Какой мрак! И холод. Крошечные светящиеся рыбки плывут очень медленно, окруженные люминесцентными точками, словно звездами. Монотонная подводная равнина кажется безжизненной… и все же там есть жизнь. Морской червь проскользнул перед камерой, ленивый краб выпучил огромные глаза.

Тейт улыбнулась. В своем роде волшебная страна, а вовсе не пустыня, как когда-то думали многие океанографы. И уж точно не место свалки, чего хотели бы некоторые промышленники. Да, бесцветный мир. Да, невыразительный. Но эти таинственно мерцающие рыбы и животные превращают его в чудо.

Панорама подводного мира убаюкивала Тейт, как старые фильмы, которые по ночам показывают по телевидению. Она почти задремала в удобном вращающемся кресле… затем насторожилась, придвинулась к экрану. Корпус корабля!

— Бауэре!

— Погоди, Тейт. Дай разгромить этого недотепу.

— Бауэре, немедленно иди сюда!

— Что за спешка? — Нахмурившись, он развернулся к ней. — Там ничего не происходит. Господи! — Уставившись на экран, Бауэрс подкатился на кресле к Тейт, нажал на нужные кнопки, чтобы остановить камеры.

Воцарившуюся тишину нарушало лишь попискивание приборов.

— Это может быть она. — От волнения голос Тейт прозвучал совсем тоненько.

— Может быть, — откликнулся Бауэре и принялся за работу. — Дарт, отметь координаты. Тейт, просигналь «Стоп» на мостик.

Они умолкли еще на пару минут. Бауэре увеличил изображение и стал медленно разворачивать камеры.

Затонувшее судно кишело живыми существами. Тейт представила восторг Литца и других морских биологов… затаила дыхание…

— О боже, посмотрите! Вы видите? Дарт нервно хихикнул.

— Штурвал. Это колесный пароход, Бауэре. Это наша красавица «Джастина».

Бауэре остановил камеру и медленно поднялся.

— Дети мои, в такой момент я, очевидно, должен сказать что-то глубокомысленное. — Он приложил руку к сердцу. — Мы это сделали, черт побери!

Издав дикий крик, Бауэре обхватил Тейт и закружил ее по комнате. Она рассмеялась, к глазам подступили слезы радости.

— Давайте всех разбудим.

Тейт вывернулась из объятий Бауэрса и бросилась в свою каюту.

— Лорейн, быстрее вставай и беги в «эпицентр».

— Что? Мы тонем? Убирайся, Тейт. Не мешай мне соблазнять Харрисона Форда.

— Подождет твой Форд. Беги в «эпицентр». — Тейт сорвала простыню с голой, свернувшейся калачиком Лорейн. — Но, ради бога, надень сначала халат.

Предоставив Лорейн ругаться в одиночестве, Тейт побежала к каюте Хейдена и, борясь с нервным смехом, заколотила по двери.

— Хейден! Вставай, Хейден. Воздушная тревога! Все наверх! Шевелись!

— Что? — Встрепанный, завернутый в одеяло Хейден распахнул дверь и близоруко уставился на Тейт. — Кто-то ранен?

— Нет, все здоровы. — Тейт порывисто обняла его, чуть не сбив с ног, и поцеловала. — О, Хейден, я не могу дождаться…

Оправившись от шока, Хейден жадно впился губами в ее рот. Тейт оцепенела, затем расслабилась и, когда поцелуй иссяк, ласково погладила щеку Хейдена.

— Хейден…

— Прости, Тейт. — Он в раскаянии отступил. — Ты захватила меня врасплох. Я не должен был этого делать.

— Ничего страшного. — Она улыбнулась, положила руки на его плечи. — Правда, все нормально. Я бы сказала, что мы оба захватили друг друга врасплох, и это было чудесно.

— К-как к-коллега… — от охватившей его паники Хейден начал заикаться. — К-как твой начальник, я не имел на это права.

Тейт подавила вздох.

— Хейден, это был всего лишь поцелуй. И я первая тебя поцеловала. У нас есть более веская причина для безумия. Тебя не удивляет, что я вытащила тебя из постели и бросилась на тебя?

— Ну, я… — Он пошарил по носу, но очки не нашел. — Да, удивляет.

— Хейден, мы нашли «Джастику», Предупреждаю: держись, потому что я сейчас опять тебя поцелую.

«Джастина» превзошла все самые смелые ожидания археологов. Уже неделю землечерпалка выплевывала кучи золотых монет и золотых слитков, некоторые — более шестидесяти фунтов весом.

Тейт почти не вылезала из носовой каюты, где фотографировала, исследовала, систематизировала… брошь с камеей, осколки фарфора, ложки, оловянная чернильница, изъеденная червями деревянная детская игрушка… и, конечно, монеты. Стопки серебряных и золотых монет громоздились на ее рабочем столе. Очищенные в лаборатории Лорейн, они сияли, словно только что отчеканенные.

Иногда Тейт отвлекалась от работы, чтобы понаблюдать за экраном монитора. Там, на дне, робот Чаунси цеплял металлическими клешнями тяжести или нежно обнимал пинцетами морскую губку, а Тейт тщетно боролась со смутным чувством неудовлетворенности и жестоко завидовала этой железяке.

Она взяла в руки золотую пятидолларовую монету — красивый маленький диск, датированный 1857 годом, годом гибели «Джастины». Сколько рук держали эту монету? Вероятно, совсем немного. Может, она лежала в дамском кошельке, или в кармане джентльмена. Может, ею расплатились за бутылку вина, или кубинскую сигару, или новую шляпку. Или ее хранили, чтобы отпраздновать конец путешествия.

— Прелесть, правда? — Лорейн вплыла в каюту с очередным подносом блестящих находок.

— Да. — Тейт отложила монету, внесла ее в компьютерный каталог. — Здесь хватит работы на год.

— Что-то не слышу радости в голосе. — Лорейн с любопытством посмотрела на Тейт.

— Я радуюсь, конечно же, радуюсь. — Тейт зарегистрировала брошь. — Я участвую в одном из самых важных и успешных проектов моей карьеры, я — часть команды лучших ученых. У меня самое современное оборудование, более чем приличные условия жизни и работы. — Тейт повертела в руках детскую игрушку. — Было бы безумием не радоваться.

— Так, может, объяснишь причину своего безумия? Тейт поджала губы.

— Ты не поймешь. Это трудно объяснить человеку, который никогда не нырял с аквалангом.

Лорейн села, закинула ноги на край стола, обнажив татуировку на лодыжке — разноцветного единорога.

— Попробуй. У меня есть время.

— То, что мы делаем, не охота за сокровищами, — раздраженно начала Тейт. — Все выполняют компьютер ры и роботы, и это по-своему потрясающе. Без этого оборудования мы никогда не нашли бы Джастину.

Тейт нетерпеливо вскочила и подбежала к иллюминатору.

— Без машин мы бы ничего не достали и нечего было бы изучать. Аквалангисты не могут работать на такой глубине. Огромное давление, низкие температуры. Я все это понимаю, но, черт побери, Лорейн, я хочу спуститься вниз. Я хочу все потрогать. Я хочу расчистить песок и найти что-нибудь своими руками. А все удовольствие достается драге Бауэрса.

— Да, он с утра до ночи хвастается своим чудовищем.

— Я понимаю, что это звучит глупо. — Тейт улыбнулась. — Но самое волнующее — работа на дне. Я снова и снова вспоминаю свое первое погружение, первое найденное судно, песчаный холмик, под которым что-то скрыто… Тогда я чувствовала себя частью прошлого. — Тейт беспомощно всплеснула руками.

— Так научно?

— Наука мертва без чувства сопричастности. Во всяком случае, для меня. Я помню свою первую монету — серебряное песо. Мы нашли нетронутый испанский галеон в Вест-Индии. — Тейт вздохнула. — Мне было двадцать лет. В то лето столько всего случилось. Мы нашли галеон и потеряли его. Я влюбилась, а потом мое сердце разбилось.

— Из-за корабля или мужчины?

— Из-за обоих. За несколько дней я узнала безграничное счастье и безграничное горе. Тяжелое испытание в двадцать лет. Но в то лето я поставила перед собой цель и вернулась в колледж, чтобы получить диплом. Я мечтала делать именно то, что делаю сейчас. И вот восемь лет спустя я задаю себе вопрос, не совершила ли я самую страшную ошибку в своей жизни?

— Тебе не нравится твоя работа?

— Я люблю свою работу, просто не могу смириться с тем, что машины делают самое интересное и держат меня на дистанции.

— Думаю, тебе нужно нацепить акваланг и поразвлечься немного. Если ты называешь это развлечением. Когда последний раз ты брала отпуск?

— О, дай подумать… — Тейт села, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. — Лет восемь назад, если считать пару уикендов и коротких рождественских каникул дома.

— Все ясно, — решительно сказала Лорейн. — Ты хандришь. Доктор Лорейн выписывает очень простое лекарство. Как только экспедиция закончится, возьмешь месяц отпуска, поедешь куда-нибудь в теплые края и проведешь кучу времени с рыбами.

Лорейн вдруг проявила живейший интерес к своим ярко-розовым ногтям.

— Если тебе нужна компания, Хейден с радостью поедет с тобой.

— Хейден?

— Он с ума по тебе сходит.

— Хейден?!

— Да, Хейден. — Лорейн сдернула со стола ноги. — Господи, Тейт, раскрой глаза Он уже месяц страдает по тебе.

— Ничего подобного, Лорейн, мы просто друзья, коллеги. — Тут Тейт вспомнила, как Хейден целовал ее. — О, черт!

— Он потрясающий мужчина.

— Да, потрясающий, — как эхо повторила Тейт. — Я никогда не думала о нем в этом смысле.

— Но он думает.