Джудит Крэнц - Последний танец вдвоем

– Ой, – смутилась Саша, – вот это да!

– Может быть, мне самому для вас заказать?

– Будьте так добры. А то я не знаю, с чего начать.

– Вы проголодались?

– Да вроде бы нет, хотя по логике вещей я должна погибать от голода. С самого завтрака ничего не ела. У нас такие захватывающие планы с каталогом…

Джош пробежал глазами меню.

– Вы любите копченую рыбу? – спросил он и, когда Саша кивнула в знак согласия, подозвал официантку: – Сперва подайте нам закуски: осетрину, сига и, пожалуй, селедку под кислым соусом. Хм-м… Потом мне два сандвича с солониной и, наверное, французскую булочку с грудинкой и подливой. Еще какой-нибудь ваш комбинированный сандвич, хотя бы «Особый» – трехслойный, с ростбифом, пастрами и швейцарским сыром. Это для начала. И картофельные оладьи с кислым кремом, а к ним побольше яблочного соуса. Пожалуй, принесите нам несколько чистых тарелок, чтобы мы смогли все попробовать. Что будем пить? Виски с содовой, Саша? Белое вино? Пиво? Шампанское? Тут вот есть что-то под названием «Рокар»… Это калифорнийское? Прекрасно, бутылку «Рокара», пожалуйста, и простой воды.

В ожидании закусок Саша с Джошем задумчиво потягивали шампанское, про себя надеясь, что внезапно воцарившееся молчание вполне можно списать на голод. Саша кляла себя за то, что предложила ехать в ресторан: даже самая голодная женщина не должна забывать о резком верхнем освещении, которое бывает в любом ресторане. Но Джош был так мил, что вскоре она забыла обо всем на свете, с умилением наблюдая, как он украдкой на нее поглядывает. Ей вдруг захотелось поцеловать его в наружные уголки глаз, туда, где всякий раз, когда он улыбается, появляются морщинки. С ней никогда еще не было ничего подобного и, наверное, никогда больше не будет… Потрясенная, Саша внезапно открыла для себя, что ее карьера завершилась; остались позади годы вдохновенного истязания мужского племени – им положил конец один-единственный в полном смысле слова взрослый мужчина, для которого она созрела и за которым с готовностью пошла бы хоть на край света…

«Саша несет в себе какой-то свет», – думал Джош, стараясь не таращиться на нее уж слишком откровенно. Как ни красива она была в гостиной, в отблесках каминного пламени, он окончательно сошел с ума, рассмотрев ее при полном освещении. Утром он застиг ее врасплох, и она показалась ему какой-то недоброй, диковатой; он даже и заподозрить не мог, что Саша само совершенство. Неудивительно, что Билли доверила ей Джиджи! Столько в ней скромности, чувства собственного достоинства и восхитительной спокойной сдержанности, которой в наш век блеска и фанфар обладают лишь немногие женщины. Он чувствовал, что ему уже слегка приоткрылась сущность ее натуры, сочетавшей безупречный такт со зрелой ясностью восприятия – необычайно важным качеством, означавшим способность сочувственно слушать другого. Но, боже мой, эти губы – полные, зовущие, так рельефно очерченные… Кто тут устоит?…

– Приятного аппетита, – сказала официантка, ставя на стол овальное блюдо пикулей и тарелки, нагруженные копченой рыбой, ломтями ржаного хлеба, нарезанными помидорами, луком, лимонами.

– Прошу, – пригласил Джош, подавая Саше вилку для рыбы.

Саша положила себе на тарелку по кусочку осетрины, лососины, сига и кружок лимона. Пока Джош в свою очередь набирал себе закуски, она подцепила на вилку ломтик сига, некоторое время с решимостью на лице его жевала и, наконец, препроводила в желудок с помощью глотка шампанского. Между тем ее спутник исключительно усилием воли заставил себя проглотить чуть-чуть лососины.

– Как иногда странно выходит… Так страшно проголодаешься, что не можешь сразу есть, – пробормотала Саша.

– Да, действительно… Я, наверное, заказал слишком много. Арт славится своими большими порциями.

– Дело не в том, что сиг невкусный…

– Попробуйте лососину, – предложил Джош.

– Ох, не могу – надо оставить место для сандвича.

– Тогда селедки?

– Нет, спасибо, – жалобным голосом отказалась она.

– Вы когда-нибудь были замужем? – вдруг негромко спросил он.

– Спасибо, нет.

– Я спросил, были ли вы замужем?

– А… Нет, не была.

– Почему?

– Никак не встречался подходящий человек. Все мальчишки какие-то, сущие дети… Во всяком случае, они мне такими казались.

– Как же так получилось?

– Понятия не имею, – смущенно проговорила Саша. – Думаю, все они были слишком молоды для меня. Но вы-то сами, кажется, были женаты. Отчего же вы развелись?

– Я не любил жену.

– Только поэтому?

– Я… влюбился в другую.

– В кого? – Где-то внутри Саша ощутила острый укол ревности. – Я ее знаю?

– В Вэлентайн. Еще до того, как она вышла за Спайдера.

– Простите, – мягко сказала Саша.

– Ничего, сейчас уже все прошло. Я никому, кроме вас, об этом не говорил, – сознался Джош, сам поражаясь своей откровенности.

– Вам не нравится рыба, мистер Хиллман? – обеспокоенно поинтересовалась официантка.

– Нет-нет, просто мы, оказывается, не так голодны, как нам представлялось.

– Как же быть с сандвичами?

– Подавайте. Может быть, они вдохновят нас. Официантка убрала со стола и направилась на кухню, перекинувшись по дороге словечком с Артом. Вернулась она с большим подносом, на котором стояли четыре тарелки с сандвичами и блюдо с картофельными оладьями. Каждый сандвич являл собой горку тонко нарезанного мяса высотой никак не меньше десяти сантиметров, уложенного между двумя ломтями испеченного особым способом черного хлеба вместе с кольцами лука и кружочками пикулей.

– Боже милосердный! – ужаснулась Саша. – В Нью-Йорке я ничего подобного не видела.

– Я обычно делю их пополам и ем, как открытые бутерброды, иначе они во рту не помещаются. Позвольте-ка, я вам тоже поделю.

– Я… Можно мне начать с яблочного соуса?

– Без оладий?

Саша кивнула, неотрывно следя за движениями его рук, которые потянулись за соусницей и поставили ее прямо перед ней. Взяв ложку, Саша погрузила ее в соус. «Такое едят даже младенцы, – убеждала она себя. – Крошечные младенцы с неразвитым пищеварительным трактом поглощают тонны яблочного пюре, а уж я и подавно должна с ним справиться».

– Саша, ешьте же, – скомандовал Джош, и она послушно проглотила четыре маленьких ложечки. – А на дне тарелки кое-что нарисовано!

Джош сказал это так серьезно, что она невольно улыбнулась.

– Так у вас есть дети?

– Трое. Хорошие ребятки.

Сашу вновь пронзили невидимые стрелы ревности. Человек, имеющий детей, в любом случае должен поддерживать какие-то отношения с их матерью… «Зря спросила», – подумала она и решительно положила ложку. Но, взглянув на сандвич Джоша, она вдруг почувствовала, что сердце так и подпрыгнуло у нее в груди. Сандвич был не тронут. Даже не надкушен.

– Джош, сьешьте же хоть что-нибудь.

– У меня нет аппетита. Вот разве что… если вы действительно не собираетесь доедать соус…

– Он весь ваш.

Джош съел несколько ложек и тоже сдался. Аккуратно, чтобы не задеть сандвичи на столе, он протянул обе руки и накрыл ими Сашины руки.

– Я совсем не могу есть. Это безнадежно. На самом деле я влюбился в тебя.

– И я, – слабым голосом отозвалась Саша.

– Тоже не можешь есть или тоже влюбилась?

– И то, и другое, – шепнула она.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Конечно.

– Посмотри на меня, – потребовал он, но Саша не могла заставить себя взглянуть ему в глаза.

– Пора уходить, – решил Джош и перехватил проходившую мимо официантку. – У меня нет времени ждать счет. – С этими словами он положил на стол пять двадцатидолларовых бумажек. – Полагаю, этого хватит. Спасибо за обслуживание.

– Но как же горячее?…

– Ничего страшного.

Джош осторожно вывел Сашу из-за столика, и они, держась за руки, направились к выходу.

– Ничего не стали есть, даже не дождались горячего, – доложила официантка Арту.

– Что я тебе говорил, Ирма? Я с первого взгляда все понял. Любовь! Единственная вещь, несовместимая с деликатесами. Но они еще появятся, вот увидишь. Должны же они рано или поздно проголодаться.

– Прекрати, – пробормотала Джиджи. – Отстань! Я видела такой чудный сон…

– Все равно твой будильник вот-вот прозвонит, я целых пять минут ждала, прежде чем тебя будить.

Саша, ты невыносима! – возмутилась Джиджи, приоткрывая глаза. – Врываешься ко мне в спальню с первым проблеском зари, чтобы бахвалиться новой победой…

Она снова уткнулась в подушку, но Саша решительно потрясла ее за плечо.

– Да послушай же! Мы собираемся пожениться.

– Ну а как же!

– Ты слышала? Мы с Джошем…

– Не болтай глупости. Не можешь же ты выйти замуж за человека, с которым только вчера познакомилась, – пробормотала Джиджи, ей совсем не хотелось выслушивать очередную историю мести очередному мужчине.

– Где это написано?

Джиджи снова открыла глаза и внезапно села в кровати, безмолвно уставившись на Сашу. Та была все еще в своем черном платье, но с распущенными волосами. С лица ее полностью исчез макияж, но зато оно сияло таким незамутненным и неприкрытым счастьем, что на глазах у Джиджи выступили слезы.

– Саша! – Она обхватила подругу за шею и расцеловала. – Боже мой! Неужели правда? Это же замечательно, просто не высказать словами! Когда же?

– Ну, не прямо сейчас. Чтобы устроить пышную свадьбу, нужно время.

– Но… Но… – Джиджи замялась, не зная, о чем еще спросить.

– В один прекрасный день, Джиджи, тебе тоже встретится человек, чьих страданий ты не сможешь видеть. – Саше сейчас очень хотелось, чтобы все вокруг были счастливы.

– Спасибо, дорогая. То, что с тобой произошло, вселяет надежду. А что, Джош хочет пышную свадьбу?

– Он хочет того, чего хочу я! – с непоколебимой счастливой уверенностью заявила Саша.

– И ты будешь в длинном белом платье?

– Да, с длинным шлейфом и фатой. Знаю я, к чему ты клонишь, Джиджи! Но не беспокойся, никто мне свадьбу не испортит. Шесть сестер Орловых никогда не ссорятся по одной простой причине: они просто не смеют. Понимаешь, в нашей семье существует Ужасное Проклятие, и если кто-нибудь его на тебя наложит, пиши пропало.

– В смысле, пропала Великая Блудница?

– Джиджи! Я тебя предупреждаю…

– Меня на испуг не возьмешь. Мои бабки со стороны Орсини, Джованна и Гразиелла, обе были родом из Флоренции, а этот город повидал немало страшненького – слыхала ты о Савонароле? Так что, уверяю тебя, их внучка может в любой момент сразиться со всеми шестью сестрами Орловыми. Но я, пожалуй, лучше тоже забуду о прошлом. Ради Джоша – а я его знаю чуть дольше, чем ты, – оно снова станет чистым листом. Ой, Саша, я так рада! Ты его заслуживаешь! Поздравляю тебя!

– Поздравлять полагается жениха, а не невесту, – поправила Саша и вдруг порывисто обняла подругу. – Невесте ты должна сказать, что уверена в ее безгранично счастливом будущем.

– Да, я уверена, ты будешь очень счастлива, Саша! Но он-то знает, сколько тебе лет?

– А мы как-то об этом не говорили. Я же тоже не знаю, сколько лет ему. Разве это важно?

– Может, лучше сознаться после свадьбы? – предложила Джиджи.

– Правильно мыслишь. Значит, ты еще не совсем пропащая.

– Ну будет, будет, дорогой мой, – с отменной вежливостью говорила Билли Джону Принсу, богатейшему человеку в кругу элитных американских модельеров. – Вы, пожалуйста, не взрывайтесь, даже не дав мне возможности объяснить, в чем дело. Мы с вами слишком хорошо и слишком давно знакомы для таких сцен.

– Я не делаю дешевку, Билли! Не делаю, не делал и делать не стану. Я поражен, до глубины души поражен, что с подобным предложением вы явились не к кому-нибудь, а ко мне. Каталог! Еще чего не хватало!

Принс был неподдельно оскорблен, на его обычно доброжелательном лице резко обозначились морщины, весь его вид выражал неодобрение. С него даже слетела обходительность провинциального английского сквайра, которую он так тщательно в себе культивировал, и явственно проступила грубоватая прямота уроженца Среднего Запада.

– Принс, голубчик, я сказала «одежда по умеренным ценам», а не «дешевка».

Стояло пронзительно холодное февральское утро, и они сидели в нью-йоркском офисе Принса.

– Сказать можно все, что угодно, но на деле вы толкуете о юбке, которая с грехом пополам потянет долларов на пятьдесят.

– А почему бы и нет?

– Да вы взгляните на себя в зеркало, господи, твоя воля! На вас ведь мой костюмчик, и я знаю, что он стоит две тысячи двести. Какая ткань, какая работа, а какая…