На двери дома Китти под табличкой «Извините, закрыто» был прилеплен листок бумаги с написанным от руки текстом: «Траур в семье. Благодарим за проявленное терпение».

После похорон прошло две недели. Наступил май, со стороны океана подули ветры, небо расчистилось, и установилась ясная солнечная погода. Клуб леди-садоводов готовился к ежегодной выставке бегоний.

Кафе «Приятное чаепитие» было закрыто с середины апреля, но это не отпугнуло его постоянных посетителей. Во вторник, на следующий день после первого слушания дела Лидии, ровно в 7:05 Джози Хендрикс постучала тростью в запертую дверь кафетерия. Напуганная обилием репортеров, окруживших дом, она призналась, что зашла принести соболезнования. Но раз уж Джози здесь, не затруднит ли Китти налить ей чаю?

В среду к ней заглянул отец Себастьян и предложил отслужить заупокойную мессу по Вернону. Китти, тронутая до глубины души, угостила его кусочком пирожного с марципаном – горячего, только что из духовки.

Вскоре по городу прошел слух, что хотя «Приятное чаепитие» официально закрыто на неопределенный срок, для завсегдатаев делается исключение – достаточно постучать в дверь и сказать, как всем не хватает горячих булочек и ароматных пирожных. Так, Джо Доунли появился на пороге кафетерия и, робко переминаясь с ноги на ногу, смущенно пробормотал, что очень сожалеет о смерти отца Китти, а в газетах про ее мать пишут невесть что. Но Китти может рассчитывать на поддержку и помощь со стороны всех рабочих его цеха. Жизнь продолжается, и если Китти займется кафетерием, боль утраты утихнет. Да и работа не спорится без ее булочек с корицей.

Китти поблагодарила его за теплые слова, сложила в пакет всю выпечку, оставшуюся от завтрака, и Джо отправился на работу с полной сумкой и довольной ухмылкой на лице.

И Китти сдалась. Пусть все в ее жизни пошло кувырком, но она все еще способна приносить радость людям, а это главное. Когда Глория Консепсьон попросила у нее рецепт лимонного пирога, Китти была польщена. А когда Глэдис Хонейк шепотом осведомилась, правда ли, что бедняжку Лидию не выпустили под залог, Китти поняла, что та не злорадствует и у нее появился еще один человек, на которого можно положиться в трудную минуту.

После этого у Китти исчезли последние сомнения насчет того, открывать ли кафетерий. Даже Дафна с радостью поддержала сестру и предложила свою помощь. И хотя пирожные Китти вряд ли завоевали бы приз на конкурсе, доморощенный экстрасенс и суровый критик «Приятного чаепития» Серена Фетерстоун великодушно попросила принести ей еще одну порцию.

В первый понедельник мая Китти с утра занялась уборкой кухни: накануне вечером она обнаружила в муке червячков. Китти знала по опыту, что надо немедленно провести дезинфекцию, иначе испорченная мука довершит то, что оказалось не под силу даже скандалу: кафетерий придется закрыть.

Она тщательно протирала каждую полочку, когда на пороге появилась Уилла. Удивленно уставившись на нее, Китти улыбнулась: за Уиллой тянулся зеленый след свежескошенной газонной травы.

– Привет! – сказала помощница, помахав рукой. Несмотря на прохладную погоду, на ней было легкое цветастое платье, обтягивающее все ее проблемные места, и босоножки, позволявшие видеть ярко-красный лак на ногтях.

– Привет, привет!

– Я проезжала мимо и решила зайти к тебе – посмотреть, как ты тут. Похоже, тебе нужна помощь. – Уилла окинула взглядом перевернутые стулья и гору грязной посуды в раковине. – Я ведь и по дому неплохо управляюсь – могу постирать, погладить. Ты только скажи, что надо отправить в сушилку. Представляешь, я тут как-то постирала мамин свитер, так он сел на два размера, а мама сказала, что в следующий раз лучше сама залезет в сушилку – ей надо похудеть хоть немного. – Уилла робко улыбнулась.

Китти была тронута до слез.

– Уилла, как хорошо, что ты пришла… но со мной сейчас не весело.

Круглое миловидное личико Уиллы выразило озабоченность.

– Мой дядя Эдди как-то напился и пырнул ножом одного парня в баре. Когда мы с братьями были маленькими, мама часто возила нас к нему в Ломпок. Но я никогда не плакала – ни разу. – Она пожала плечами – в ее среде такие трагедии случались довольно часто.

– Ну коль ты пришла, поможешь мне вымыть пол? – деловито осведомилась Китти. – А я пока проверю автоответчик.

От репортеров не было покоя – они трезвонили целый день. Вчера, например, позвонил один из «Пипл», да еще пожилой сосед спрашивал, правда ли то, что он прочитал в «Глоуб»: будто бы ее мать не выпустили под залог, поскольку она глава сатанинской секты.

От Шона и Хизер по-прежнему не было никаких вестей. Но если добродушная Уилла не придает скандалу особого значения, может, он не повлияет и на Хизер. Что же касается Шона…

Китти никак не ожидала увидеть его в день похорон. Романтическая интерлюдия неделей ранее казалась ей странным сном, на который их толкнуло необъяснимое помешательство. Она не думала, что встретится с ним еще раз.

Но Шон придерживался другого мнения. Выразив соболезнования, он дал понять Китти, что хочет видеть ее. Ужасно смутившись, Китти, однако, почувствовала себя польщенной. Она нервно усмехнулась и сказала, что в данных обстоятельствах эта затея представляется ей абсурдной. Но Шона не так-то легко было спровадить. Китти явно недооценила его упрямство и интерес к ней. По правде говоря, свидание с ним и самой Китти казалось заманчивым…

В конце концов она пообещала ему подумать, после того как разрешатся все проблемы. В данный момент необходимо сосредоточиться только на том, как вытащить мать из тюрьмы. Окружной прокурор добился того, чтобы Лидию не выпустили под залог. А судья, сбитый с толку ее сенсационным признанием и заподозривший в нем скрытую хитрость, согласился с окружным прокурором. В итоге Лидия Сигрейв осталась в тюрьме.

Дафна тяжело переживала все это. Она больше, чем Китти, надеялась на то, что маму выпустят под залог. Но неудача придала ей решимости бороться за освобождение Лидии. И Дафна начала обходить соседей и расспрашивать, не заметил ли кто из них чего-нибудь необычного в поведении Лидии незадолго до убийства. Пока ей не удалось ничего разузнать, но она твердо решила обойти всех знакомых, внесенных в мамину записную книжку.

Последней в этом списке значилась Берил Чапмен. После ее скандальной выходки в церкви и неубедительного объяснения Лианн Китти вознамерилась отправиться к ней и потребовать, чтобы Берил рассказала всю правду. Но потом передумала. Услышав признание Берил, все сочтут маму обманутой женой, а тут надо действовать осторожно. Сестры решили не подавать виду, что им многое известно о Берил, пока не подвернется удобный случай. Если же Берил откажется отвечать по доброй воле, Кэткарт вызовет ее в суд. Но это последнее средство.

Китти проверила автоответчик – слава Богу, ни одного сообщения! – и вернулась на кухню, где Уилла усердно возила шваброй по кафельному полу.

– Ну что? – спросила она.

– Ничего. – Китти устало покачала головой. – Если бы ты знала, что здесь творилось! Нас донимают репортеры и всякие психопаты, но это еще полбеды.

– Психопаты?

– Религиозные фанатики. Однажды мне позвонила пожилая дама и заявила, что моя мать будет гореть в аду за содеянное. Доброжелатели пачками присылают нам религиозные брошюры, чтобы спасти ее душу. Дафна говорит, что пора открывать собственный цех по переработке макулатуры.

Уилла опустила швабру в ведро.

– Мне нравится твоя сестра. Хорошо, что она с тобой. Но Дафна, наверное, скучает по детям. Я бы точно с ума сошла.

– За детьми присматривает се муж.

– Муж? – удивилась Уилла.

– Его зовут Роджер.

«Неудивительно, что Уилла не помнит, что Дафна замужем, – подумала Китти. – Муж сестры нечасто появлялся здесь в последние годы».

Уилла продолжала протирать пол.

– Что ж, всем сейчас несладко. А твою мать могут отправить в тюрьму, как моего дядю Эдди. Чем бы ей помочь? Вот если бы докопаться до правды… Вдруг удастся раскрыть тайну…

Хоть и не сразу, но Китти поняла: девушка что-то знает. И это имеет прямое отношение к маме.

– Какую тайну? – спросила она с нарочитой небрежностью. Уилла отвела глаза.

– Да ничего особенного.

– Так скажи мне.

Уилла перестала остервенело возить шваброй по полу и прижала ее к груди.

– Мама кое-что видела.

– Что именно?

– Она говорила, это нас не касается. Да и кто бы нам поверил? – Уилла нахмурилась. – Надо было давно тебе об этом сказать, да я подумала, что ты расстроишься… – Она прикусила губу и по ее пухлой щечке скатилась слеза.

Китти ждала, храня напряженное молчание.

– Это касается твоего отца, – наконец призналась Уилла. – Он постоянно бывал… в нашем мотеле. Обычно приходил в обед, когда меня не было, вместе со своей… подружкой. Мама говорила, они никогда никого не беспокоили. Но раз твоя мама попала в переделку, тебе надо об этом знать.

И тут Китти осенило. Женщина! Ну конечно! Заметив, что помощница смотрит на нее с нескрываемым ужасом, она пояснила:

– Извини, Уилла, но эта женщина далеко не первая подружка отца. Кто она? Я ее знаю?

Уилла покачала головой.

– Мама говорила, она гораздо моложе его и хорошенькая. Но по-моему, она знает больше, чем говорит.

Китти решительно взяла швабру из рук Уиллы.

– Так чего же мы ждем? – Если есть хоть малейший шанс, что эта таинственная подружка прольет свет на убийство отца, необходимо этим воспользоваться. – Позвони своей маме и скажи, что мы сейчас приедем. Я пошла за машиной.

Спускаясь с крыльца, Китти заметила знакомый желтый грузовичок у обочины. Сердце ее заколотилось.

Шон! Она видела, как он спрыгнул с подножки и хлопнул дверью грузовичка. Заметив Китти, Шон помахал ей.

Она словно вросла в землю, глядя, как Шон приближается к ней. Похоже, он заехал сюда после работы – рукава рубашки закатаны, на джинсах следы древесной смолы, в черных коротких волосах опилки.

«Он же гораздо моложе меня. Почему же я стою перед ним, онемев от смущения, как шестнадцатилетняя девочка?»

Надо что-то делать. Подойти к нему и сказать, что она поразмыслила и решила больше не встречаться с ним. Во-первых, у них нет будущего. А во-вторых, что подумает Хизер?

То, что произошло между ними в ту ночь, было неожиданно, как удар молнии, и прекрасно.

Но Китти не успела сказать Шону об этом. Он уже открыл калитку и, пройдя по газону, остановился у крыльца. Взглянув на куртку и ключи от машины в руке Китти, он вопросительно посмотрел ей в глаза.

Китти вспыхнула.

Ромми, обычно чуравшийся незнакомцев, лизнул руку Шона. Потрепав пса по загривку, Шон взял у Китти ключ.

– Не знаю, куда ты собралась, но вид у тебя неважнецкий. Так можно и в аварию угодить. Машину поведу я.


Они поехали в Барранко по автостраде вдоль побережья, выбрав более длинный, зато менее извилистый путь.

Поглядывая на расстилавшиеся справа темно-зеленые поля брюссельской капусты и на серебристо-серые воды океана, раскинувшегося слева под облачным небом, Китти мысленно ругала себя на чем свет стоит. Одно дело – переспать с Шоном в минуту душевной слабости, и совсем другое – отправиться с ним в Барранко, прихватив с собой Уиллу, да к тому же рассказать ему о цели поездки. Словом, сущее безумие. Она ведь совсем не знает его. Что, если он продаст пикантную информацию об отцовских похождениях в бульварные газеты? Ведь им с Хизер нужны деньги, а Шон не связан с Китти никакими обязательствами.

И все же Китти почему-то доверяла Шону. Она чувствовала, что он скорее загонит последнюю рубашку, чем кого-то предаст. Более того, между ними возникла хрупкая связь, которая со временем может перерасти в нечто большее. Китти молчала, а Шон уже свернул на дорогу, ведущую к поселку, где жила Уилла.

Когда они подъехали к обшарпанному мотелю, который содержала мать Уиллы, начал накрапывать дождик. Выйдя из машины, Китти невольно содрогнулась, окинув взглядом грязно-розовые кирпичные стены двухэтажного здания. Уилла никогда не жаловалась на жилищные условия, но то, что увидела Китти, производило впечатление крайней нищеты. Шон прав: Китти и понятия не имела, что значит бедность.

Перешагивая через огромную лужу, Китти ухватилась за руку Шона и нервно огляделась. Но кто здесь осудит ее? Уилла? Китти улыбнулась. Добродушная мать-одиночка вряд ли возмутится, даже если случайно застанет их голыми, раскачивающимися на люстре.

В этот момент Уилла не думала ни о Китти, ни о своих кавалерах. Дверь открылась, и к ней навстречу выбежали два смуглых черноволосых малыша – младший обхватил Уиллу за ногу, а старший прыгнул к ней на руки.

– Тонио, Уокер, соскучились по мамочке? А как мы поели, а как поспали? А хорошо ли мы себя вели? – тараторила Уилла, покрывая малышей поцелуями, как будто не виделась с ними целую неделю, а не пару часов.