Эйлин Гудж - Последний танец

Китти вспомнила, как присутствовала на собрании приемных родителей. Одна дама злобно выкрикивала: «Это несправедливо! Все эти безмозглые девчонки, выросшие на чипсах и кока-коле, не имеют права становиться матерями!» Но, глядя на Уиллу с детьми, Китти понимала, что хорошей матерью можно стать в любом возрасте.

Шон сжал ее руку, и она взволнованно взглянула на него.

– Мне кажется, что бы я здесь ни узнала, это только осложнит положение. Обещай не презирать меня за то, что мой отец изменял матери в дешевых мотелях.

– Что хуже – то, что он изменял, или то, что изменял в дешевых мотелях?

Заметив в его глазах лукавый огонек, Китти нахмурилась.

– Будем считать, что я этого не слышала.

Они вошли в дом, и миссис Акино, грузная женщина необъятных размеров, тяжело поднялась им навстречу со старого стула. Пол комнаты покрывал ветхий коврик; по нему были разбросаны игрушки, на стенах висели дешевые картинки на религиозные сюжеты и фотографии малышей Уиллы.

– Спасибо, что согласились встретиться с нами, миссис Акино, – сказала Китти. – Это мой… друг Шон Роббинс. Мы не отнимем у вас много времени – знаем, как вы заняты.

Мать Уиллы хрипло рассмеялась и хриплым голосом завзятой курильщицы ответила:

– Занята? Да уж, с этими обезьянками не соскучишься. – Бросив усталый, но любящий взгляд на внуков, она добавила: – Садитесь. Вам диетическую или обычную?

Китти в замешательстве уставилась на нее, не понимая, о чем речь. Выручил Шон, сказавший:

– Две диетические коки.

Они сели на продавленный диван напротив матери Уиллы, и та начала:

– О мертвых плохо не говорят. – Миссис Акино взглянула на черно-белый фотопортрет, висевший над телевизором и запечатлевший щеголеватого самоуверенного мужчину с пышными усами и гладко зачесанными назад черными волосами. Так это отец Уиллы, бросивший их, когда она была еще ребенком? «Да, сходство есть», – подумала Китти. Миссис Акино продолжала: – Мне нет дела до того, чем занимаются мои постояльцы, – платят, и ладно. Но когда я узнала, что стряслось…

– Миссис Акино, пожалуйста, вспомните все, что знаете. Любая информация может облегчить ситуацию. – Китти хотела добавить, что и так знает почти все и грязные подробности не смутят ее, но Шон предупреждающе сжал ее руку.

Вынув из кармана сигарету, он протянул ее миссис Акино. Та кивнула в знак благодарности и щелкнула зажигалкой, которую достала из фартука необъятного кармана.

Прищурив маленькие глазки, она затянулась, и Китти вдруг сообразила, что миссис Акино ненамного старше ее самой, хотя имеет взрослую дочь и внуков.

– Не хочу, чтобы нам надоедали расспросами, – буркнула мать Уиллы. – У меня и без того забот хватает.

– Никто не причинит вам беспокойства, – заверил ее Шон. – Ваше имя нигде и никто не упомянет.

– У меня мотель. Не бог весть что, но на жизнь хватает. – Миссис Акино тяжело вздохнула.

– Обещаю, мы не будем… – начала Китти.

– Полиция об этом не узнает, – вмешался Шон. – Богом клянусь. – Он перекрестился, как истый католик, взглядом призывая Китти молчать и позволить вести беседу ему. – Скажите нам, что вы видели. Ваши слова не выйдут за пределы этой комнаты.

Китти бросила на него удивленно-восхищенный взгляд. Шон, выросший в таком же бедном квартале и не понаслышке знакомый с несправедливостью и стражами правопорядка, знал, как успокоить настороженную женщину.

Миссис Акино наконец сдалась.

– Я видела ее всего раз, издалека. Молоденькая. Но старше Уиллы – ей тридцать, а может, и тридцать пять. Светлые волосы. Вот досюда. – Она коснулась рукой плеча.

– Что еще? – спросил Шон.

– Вот, взгляните. – Женщина поднялась и взяла с полки над телевизором какую-то блестящую вещицу и протянула ее на ладони Китти. – Маритес нашла это, убирая комнату.

Золотая сережка в форме маленького узелка. Такие серьги можно купить в любом супермаркете. Нет, эта вещь не поможет найти ее хозяйку. С трудом скрыв разочарование, Китти спросила:

– Можно, я возьму ее с собой?

«Кто знает, вдруг пригодится?» – подумала она. Миссис Акино долго не отвечала, и Уилла, сидевшая на полу с детьми, укоризненно протянула:

– Ма-ма!

Ее мать нахмурилась и протянула сережку Китти.

– Только никаких полицейских, договорились?

– Конечно.

Шон и Китти собрались уходить и уже стояли в дверях, как вдруг миссис Акино произнесла фразу, заставившую их обернуться:

– А еще медсестра – кто же о больных будет заботиться, пока она развлекается?

– Какая медсестра? – Сердце Китти учащенно забилось. Миссис Акино равнодушно пожала плечами, словно эта информация не имела никакого значения.

– Да та девица, что сидела в машине с вашим отцом. На ней была форма медсестры.

Они вернулись домой только к вечеру. Всю дорогу Китти молчала, обдумывая услышанное. Итак, у отца был роман с медсестрой. Неудивительно – в его больнице полно медсестер, и это, наверное, одна из них. Отыскать ее по маленькой сережке не легче, чем Золушку по хрустальной туфельке.

Только вот эту женщину Золушкой не назовешь…

Шон подъехал к дому Китти, и она заметила в кабине его грузовичка, припаркованного у тротуара, темноволосую девушку. Девушка обернулась, и Китти узнала Хизер. О Господи, да она вне себя!

– Черт, я забыл встретить ее после школы. – Шон так резко затормозил, что они качнулись вперед. Выключив двигатель, он бросил Китти ключи и выскочил из машины.

Хизер неловко спустилась с подножки грузовичка – ее беременность стала заметнее. В своих ярко-желтых леггинсах и розовом свитере с медвежонком-аппликацией она напоминала капризную шестилетнюю девочку, а вовсе не шестнадцатилетнюю будущую мать.

– Хизер! Рада видеть тебя. – Китти шагнула к ней навстречу как ни в чем не бывало, но мысли вихрем кружились в ее голове: «Как она здесь оказалась? Неужели Хизер известно про меня и Шона?»

Очевидно, нет, потому что Хизер, едва взглянув на Китти, накинулась на брата:

– Ты ведь обещал приехать! Мне же сегодня к доктору, или ты забыл? Если бы Мисти не предложила подвезти меня из школы, я до сих пор не знала бы, где ты! Мы собирались заехать к ней, как вдруг я увидела твой драндулет у тротуара.

– Прости, сестренка, так получилось. – Шон шутливо вскинул руки. – В девяноста девяти случаях из ста я выполняю свои обещания.

– И все равно я тебя не прощу. – Уголки ее губ плаксиво опустились, нижняя губа задрожала. – Шон, ты же знаешь, каково мне. Когда я одна, мне так плохо. Все меня бросили.

– Я не бросил тебя, я просто забыл за тобой заехать. – Шон обнял сестру за плечи. Глядя на них, Китти вдруг почувствовала себя лишней.

И вместе с тем ее влекло к Шону. Не так, как в ту ночь, когда она упала бы в его объятия, даже если бы он признался, что грабит банки. Нет, теперь все было по-другому и поднималось в ее душе неотвратимо, как волна прилива. «Господи, похоже, я влюбилась в него».

Этому надо положить конец – здесь и сейчас. Ей не нужна любовь, а нужен ребенок, которого ее так жестоко лишила судьба.

– Может, зайдете в дом? – предложила Китти с напускным спокойствием. – Я заварю чай. Хизер, тебе бы не мешало выпить чашечку.

Дождь перестал, но бедняжка дрожала от холода и сырости.

– Нет, спасибо. – Хизер сердито покосилась на нее.

– Не стесняйтесь, проходите.

– Я сказала: нет, спасибо.

Китти невольно сделала шаг назад и вспыхнула. Злость на Шона теперь обратилась на нее. Хизер выпятила нижнюю губу и уставилась на Китти настороженно, как загнанный зверек.

Не успела Китти ответить, как за нее вступился Шон.

– Перестань дуться. Она же хочет помочь тебе. Если надо выпустить пар, злись на меня. Я виноват.

Он говорил спокойно, видимо, хорошо понимая, что резкий окрик приведет к взрыву. Но Китти чувствовала, что он защищает ее.

Хизер перевела удивленный взгляд с Шона на Китти, как будто впервые осознав, что брат приехал сюда вместе с ней, и дерзко спросила:

– Что случилось, Шон? Мне казалось, ты против того, чтобы отдавать ребенка в чужие руки.

Шон полез в карман за сигаретой.

– А кто говорит, что я передумал?

– Тогда почему ты здесь?

– Хизер, я не изменила решения, – поспешно вмешалась Китти. – Если ты дашь мне шанс, я докажу, что стану прекрасной матерью твоему малышу.

Хизер смерила ее презрительным взглядом.

– Да вы что, шутите? Думаете, после того, что сделала ваша мать, я подпущу вас к своему ребенку? – Она произнесла эти слова с неожиданно взрослыми интонациями и злобой, которых не было при первой встрече.

Китти обхватила себя руками за плечи, ежась от внутреннего холода. «Ты знала, что так будет», – мысленно корила она себя, но легче ей от этого не стало.

– Черт подери, Хизер, зачем же грубить? Сказала нет – и хватит, – заявил Шон.

Его сердитый тон отрезвил Хизер. Она закрыла лицо руками и начала громко всхлипывать. Китти осторожно коснулась ее плеча, но Хизер зарыдала еще горше. «Совсем как ребенок», – подумала Китти. Маленькая девочка, потерявшая маму. Хизер робко взглянула на нее и, всхлипывая, пробормотала:

– Простите, я не хотела вас обидеть. Шон прав. Это не ваша вина.

– Ничего, все в порядке, – ответила Китти.

– Из вас получится очень хорошая мама. Может быть, если… – Хизер умолкла и вытерла нос рукавом розового свитера.

Китти ждала затаив дыхание, не в силах пошевелиться. Но Хизер обратилась к брату, совершенно забыв о Китти:

– Шон, поедем? Мне что-то нехорошо.

Китти едва не воскликнула: «Нет, постой! Скажи, что у меня есть надежда!»

Шон обнял сестру за плечи:

– Поедем. Как только ты будешь дома, тебе полегчает.

Хизер послушно пошла с ним к грузовичку, и брат помог ей залезть в кабину. Обойдя машину, он бросил на Китти выразительный взгляд, означавший: «Ложная тревога».

Но для Китти ложная тревога обернулась полным крахом. Все мечты о ребенке растаяли как дым – Хизер почти не оставила ей надежды. «Если бы только она поверила в меня…»

Глядя вслед удалявшемуся грузовичку Шона, Китти хотела бы броситься за ним бегом, но вместо этого застыла и только молча молилась, чтобы поскорее настал тот день, когда она возьмет на руки ребенка, о котором столько мечтала.

– Потрясающий вид с четвертого этажа. Хотите взглянуть? – Алекс ослепительно улыбнулась хорошо одетому мужчине лет сорока, своему новому клиенту, выразившему желание полюбоваться паркетным полом в холле.

Она считала своим долгом обращать внимание клиентов на детали, даже если они были в восторге от дома в целом. Да и кто не восхищался старинным особняком, расположенным через два квартала от дома, в котором выросла сама Алекс? За такую цену его с руками оторвут за считанные дни и даже часы. Единственная ложка в бочке меда – у Алекс не было никаких преимуществ перед другими риэлтерами. Только за сегодняшний день их побывало тут уже шестеро, и если Алекс первая не уговорит клиентов купить особняк, комиссионные уплывут в чужие руки.

«Господи, не дай мне спугнуть его своей настойчивостью!»

Одному Богу известно, как отчаянно нужны ей эти деньги. Уже май – трудно поверить, но со дня похорон отца прошло более двух недель. Но если в первые дни трагедии время для Алекс как бы остановилось, жизнь не стояла на месте, и подтверждение тому – пачка неоплаченных счетов у нее на столе. Тон этих сообщений становится все более требовательным, как, например, записка из «Фог-Сити моторс», которому она задолжала три тысячи долларов за аренду «БМВ». Если долги не будут оплачены к десятому мая (через неделю!), автомобиль отберут. А как ей работать без машины? Вряд ли клиенты согласятся возить Алекс по особнякам в собственных автомобилях – ее зарплата в этом случае будет не выше, чем у секретарши.

Да еще и налоговое управление. На прошлой неделе бухгалтер сообщил Алекс пренеприятную новость: сделка, о которой он пытался договориться, не состоялась. Федеральный агент, противный коротышка, оказался тверже, чем они думали. Похоже, криминальная семейная история бросила тень и на саму Алекс: видимо, агент решил, что она сбежит в Бразилию первым же рейсом.

Смешно, ей-богу! У нее едва хватит денег на автобус до аэропорта, не то что на билет до Рио. Последний месяц Алекс не везло с клиентами, особняки не покупали, и комиссионные вышли мизерные. И дело не в том, что в первую неделю после гибели отца она не работала. Люди избегали ее – Алекс это чувствовала. Те, кто знал о трагедии в ее семье (а кто не слышал об этом?), шарахались от Алекс, как от зачумленной, или деликатно сторонились ее.

В офисе было еще хуже. Коллеги выражали соболезнования, пряча алчный блеск глаз под маской притворного сочувствия. «Я с удовольствием возьму на себя твоих клиентов на несколько дней… если тебе надо побыть с семьей», – заявила ей на днях Мими Ромеро. «Ну конечно, – мысленно съязвила Алекс, поблагодарив ее вслух. – Тебе не терпится урвать мои комиссионные». Стоит Алекс оступиться, и они накинутся на нее, словно стая гиен.