Глаза у нее незабываемого оттенка – темно-темно-синие, как спелая слива. Бывший друг как-то сказал Китти, что цвет ее глаз напоминает ему воду в ночном пруду, и она приняла это за комплимент.

Однако Китти не слишком заботила собственная внешность. Веяния моды обходили ее стороной. Она предпочитала практичную, удобную одежду – джинсы, футболки, свитеры ручной вязки, шелковые топики с рукавами-крылышками. Любимые разношенные сандалии были ее верными спасителями после утомительного дня, проведенного на ногах.

«О Господи, хоть бы я ей понравилась! – взмолилась Китти, погружая руки в тесто. – Во мне столько нерастраченной любви и нежности». То, что очевидно для нее, совсем не очевидно для незнакомки: вряд ли девушка понимает, что этот ребенок не просто заполнит пустоту в сердце Китти, но станет смыслом ее жизни.

Китти так яростно месила тесто, что облачко муки поднялось к потолку. Предрассветный туман плотным покрывалом окутал дома вдоль Харбор-лейн, спускающейся к гавани, но наверху, где был расположен ее дом, почти рассеялся. Сад засверкал под первыми лучами солнца, наполняя воздух благоуханием жасмина, жимолости и настурций, тимьяна и розмарина, лимонов, которые Китти выращивала для тортов, чайных хлебцев и пирожков, не говоря уже о галлонах лимонада.

И все это великолепие Мирамонте она с радостью подарит своему ребенку: ее домик на побережье океана почти весь год согревает ласковое солнце, за исключением холодных зимних месяцев, когда наступает сезон ледяных ветров. Китти представила себе, как ее дочка (она почему-то была убеждена, что родится именно девочка) подрастет и будет сидеть в ненастные вечера рядом с ней на уютном плюшевом диване и пить горячий шоколад.

Взгляд Китти упал на заброшенную собачью конуру под старой сливой. Даже отсюда, из кухни, она видела маленький кратер – ее старый коричневый Лабрадор постоянно рыл землю в саду. Когда же Бастер умер в прошлом году, Китти не взяла себе щенка, как советовали друзья и знакомые. Вместо этого она приютила у себя парочку бездомных котят, которых как-то утром обнаружила в покинутой конуре. Впрочем, Фред и Этель сами выбрали Китти, безоговорочно признав в ней приемную маму. Они ходили за хозяйкой по пятам, сопровождая ее, куда бы она ни направлялась, в том числе и в туалет, прыгали к Китти на колени, стоило ей присесть, забирались на плечи, на голову и даже вылизывали уши.

Полгода спустя, когда Айван заявил ей, что уезжает в Санта-Фе, Китти получила очередной утешительный приз – добродушного пса по кличке Ромулус, помесь овчарки с лайкой, с роскошным пушистым жабо. Его бывший хозяин счел, что густая шерсть создаст его питомцу массу неудобств в жарком и сухом климате юго-запада, как-то позабыв, что Санта-Фе расположен на высокогорье, где зимой лежит снег.

В данный момент Ромми повернулся к Китти спиной и сосредоточенно изучал подвальное окошко гаража – вероятно, туда залезли кошки. С подросшими котятами Ромми был суров, как школьный надзиратель, но детей он любит и никогда не обидит. У ее ребенка будет верный друг и товарищ по играм.

Наблюдая, как пес с победоносным видом взял в зубы старый теннисный мячик, Китти улыбнулась, но тут же вспомнила о предстоящей встрече, и к ней вернулась нервозность.

Выложив готовое тесто в керамическую миску, она оставила его подниматься. Китти давно уже перестала рассчитывать примерное количество булочек: сколько бы она ни испекла, выпечку всегда удавалось распродать к полудню. Ее булочки с корицей пользовались неизменным успехом. По городу ходили слухи, что рецепт достался Китти по наследству – его передают друг другу женщины из рода Сигрейв начиная с прапрапрабабушки Китти, Агаты Розы, жившей в середине прошлого века.

Но сама-то Китти знала, что секрета тут никакого нет. Волшебный ингредиент всех ее рецептов – терпение. С тестом надо обращаться бережно, как с младенцем, и все время помнить о тех, кто будет вкушать результат. Итак, терпение и любовь, как ни банально это звучит.

Китти накрыла миску влажным полотенцем и приступила к приготовлению сдобных булочек. Нечего терзать себя размышлениями о том, что ей не дано изменить. Надо делать дело – скоро появятся первые посетители.

Она перешагнула через Фреда, мирно посапывающего на коврике у печи, и набрала в передник яиц из корзины. Яйца два раза в неделю – в субботу и в среду – поставлял ей фермер, выращивающий брюссельскую капусту на нескольких акрах земли неподалеку от Пискадеро. Сальвадоре, явно неравнодушный к Китти, частенько привозил ей двух-трех курочек, которые, по его мнению, не годились на продажу из-за чересчур волокнистого мяса… впрочем, вкус у него был нежнейший. Интересно, что подумал бы о ней этот бедняга, если бы узнал, что взамен курочек Китти охотно усыновила бы одного из смуглых ребятишек, робко поглядывающих на нее из отцовского обшарпанного пикапа.

Тщательно перемешав тесто для булочек, Китти разделила его на три части, добавив в одну из частей мелко нарезанные яблоки и орехи, а в две другие – свежезамороженную чернику и персики прошлогоднего урожая. Теперь она знала, как угодить своим посетителям: ее тыквенные оладьи с клюквой разбирались в День благодарения и на Рождество в мгновение ока.

Число завсегдатаев кафетерия неуклонно росло. Четыре года назад Китти и не помышляла о том, что ее скромное заведение превратится со временем в своеобразный центр общественной жизни города. Тогда ей хотелось лишь немного подзаработать – зарплата воспитательницы детского сада не так уж и высока. А теперь здесь, в ее маленькой чайной, собираются посплетничать соседи и дамы из «Общества леди-садоводов» обсуждают план предстоящего цветочного праздника. Служители церкви и отцы города, школьники и просто гуляющие – все приходят к Китти выпить чашку чаю с пирожными.

Степенные университетские профессора могут посидеть в тишине и покое, отдыхая от созерцания проколотых носов и красных волос своих питомцев. Юные влюбленные пишут инициалы друг друга на запотевших стеклах. Китти стало известно, что под крышей ее кафетерия было сделано несколько предложений руки и сердца. Здесь же получил начало бракоразводный процесс супругов Огилви, когда глава семейства признался своей жене, с которой прожил четырнадцать лет, что у него роман с домработницей из Финляндии.

Тем не менее сама идея кафетерия «Приятное чаепитие» была настолько проста, что когда посетители восхищались изобретательностью Китти, та еле сдерживала смех. Мысль создать собственное кафе пришла к ней во время обеда в детсадовской столовой. Грызя черствый пирожок, Китти с тоской вспоминала бабушкину выпечку. Где вы теперь, так любимые в детстве сладости? Вас заменили полуфабрикаты, приготовление которых не требует сноровки и умения.

Итак, идея зародилась у нее шесть лет назад. Китти тогда только исполнилось тридцать – в этом возрасте каждый волей-неволей пересматривает свою жизнь и задумывается о своем истинном призвании. Китти не была исключением и с воодушевлением начала искать на чердаке родительского дома книги старых бабушкиных рецептов. Несколько месяцев спустя, став постоянным поставщиком выпечки крупных городских закусочных, Китти задумалась о том, не создать ли собственный кафетерий в стиле пятидесятых. Поначалу друзья и знакомые подсмеивались над ней: старомодные рецепты и названия? Ананасовые торты, яблочные пироги – все это в прошлом, как хулахуп и бомбоубежища в подвальчиках частных домов.

Но Китти, не обращая внимания на насмешки, продолжала печь пирожки для городских булочных. Через два года она скопила достаточно, чтобы открыть собственное дело. Китти повезло, и она купила этот уютный домик в центре города, расположенный на одной из самых многолюдных улиц.

Теперь у нее было все, кроме самого главного.

Китти усилием воли отогнала от себя мысль о предстоящей встрече. У нее нет времени на праздные раздумья – надо еще успеть нарезать яблоки, наколоть орехи, выжать лимоны. Кроме того, ей и так неплохо живется.

Китти нравится заниматься любимым делом. Нравится перелистывать бабушкины замусоленные книжки рецептов, сохранившиеся с тех времен, когда подсчитывать лишние калории считалось дурным тоном, а жизнь казалась простой и бесхитростной, как румяный пирог с черникой. Китти особенно нравилось печь пирожки и торты, используя в качестве начинки сезонные фрукты и ягоды: весной – клубнику и ревень, летом – сливы, абрикосы и персики, осенью – малину и ежевику. Зимой, помимо яблок и груш, ее выручали мамины персиковые компоты.

«Мама. Надо бы ей позвонить», – подумала Китти, ощутив укор совести. В последнее время, стоит ей взяться за телефонную трубку, сразу находятся какие-то дела. А может, это просто отговорка? Да, она любит маму, но…

Но… Почему все, что имеет отношение к матери, завершается именно этим словом? Мама никогда не настаивает на своем. Если ей скажешь, что ты занята и не сможешь приехать, она выразит сочувствие, и только. И спустя несколько минут, разговаривая по телефону с Дафной или Алекс, заметит мимоходом, что у Китти своя жизнь и свои планы, как, впрочем, и должно быть у взрослой женщины. А эти воскресные семейные обеды! Китти ела мало, но чувствовала себя так, словно объелась до колик в животе. Вероятно, причина тому тошнотворно-приторная картина образцовой семьи, которая так нравится маме.

Стоило Китти вообразить, что ждет ее на праздновании сорокалетия родительской свадьбы (бесконечные тосты, отец с матерью, наслаждающиеся атмосферой всеобщего поклонения и зависти), как у нее опускались руки. Внезапно из глубин памяти всплыл один случай из детства: отец выстраивает их перед гостиницей у озера Модок, намереваясь сфотографировать все семейство.

Они ехали к озеру весь день, до самых сумерек. Теплые куртки остались в чемодане, и дети дрожали от холода в тени сосен, под которыми отец построил их по росту, начиная с самой высокой тринадцатилетней Дафны, которая стояла рядом с матерью, и кончая толстушкой Алекс. Он делал снимок за снимком (то кто-нибудь моргнул, то забыл улыбнуться), пока они окончательно не продрогли и едва не плакали. После, когда вещи распаковали, отец отвез их в городок, где вся семья поужинала в ресторане с обильным шведским столом, поразившим их. На обратном пути Китти, Дафна и Алекс чуть не подрались, споря, кто сядет на переднем сиденье рядом с отцом.

Эта мимолетная картинка – дрожащая от холода четверка под соснами – всего лишь одна из граней алмаза под названием «Благополучное семейство Сигрейв». А таких граней множество…

«Позвоню домой сегодня же вечером», – решила Китти. Она не сказала родителям о Хизер, чтобы не сглазить. Но если встреча пройдет хорошо, мама скоро обо всем узнает и удивится, почему Китти так долго молчала.

А вдруг ее ждет неудача?

Сердце Китти болезненно сжалось.

«Я непременно что-нибудь придумаю», – твердо сказала она себе. А пока у нее и без того дел хватает – маме может понадобиться их с Дафной помощь при подготовке к празднику.

Китти соскучилась по старшей сестре. Она не горела желанием увидеться с Роджером, которого считала семейным деспотом и занудой, но сестра у нее лучшая в мире, а племянники – просто прелесть!

С Дафной всегда было легко и просто. О том, что Китти переспала со своим школьным преподавателем в ночь после выпускного бала, знала только старшая сестра. Но даже с ней Китти старалась обходить острые углы, одним из которых, конечно, был Роджер. И родители…

«Понятно, почему Дафна предпочитает жить в Нью-Йорке, – мрачно подумала Китти. – Расстояние в три тысячи миль помогает забыть прошлое».

– Как вкусно пахнет!

Китти обернулась и увидела на пороге Уиллу. Та уже сняла кроссовки и вытряхнула из них песок на крыльцо.

С подобного приветствия начиналось каждое утро, и каждое утро ее помощница приносила на подошвах песок, грязь или пыль с улицы. Весной кафельный пол кухни приобретал желтоватый оттенок из-за пыльцы акаций, растущих на узких улочках Барранко – филиппинской общины, где жила Уилла.

Но девушка отличалась завидным трудолюбием, и Китти охотно мирилась с ее недостатками. Уилла сняла с крючка передник и собрала длинные иссиня-черные волосы в тугой пучок на затылке.

– Яблоки почистить? – Уилла указала на огромный деревянный ящик в углу кладовки. Китти кивнула, и девушка радостно заулыбалась, будто ей что-то подарили.

К своим девятнадцати годам Уилламена Акино весила почти двести сорок фунтов – в два раза больше, чем Китти, и родила двоих детей от разных отцов. Но Уилла не жаловалась на жизнь. Ее мать заботилась о малышах, пока она работала, а Китти каждый вечер нагружала ее сумками с фруктами и остатками выпечки. И улыбка не сходила с лица Уиллы.

Нрав у нее был на редкость добродушный, и даже самый привередливый посетитель не смог бы вывести ее из себя. Во время работы Уилла насвистывала себе под нос или без умолку болтала. Ее трескотня порядком утомляла Китти, потому что у Уиллы было только две темы для разговоров – крошки сыновья и мужчины.