Эйлин Гудж - Последний танец

– Зачем же вы притворялись ее другом? – спросила Алекс. – На такую подлость не способна даже змея.

– Тебе трудно в это поверить, но Лидия действительно была моей подругой. – Берил мрачно усмехнулась. – Ты, наверное, спрашиваешь себя, что у нас было общего? Да, у нас разные интересы. Но мы обе имеем обыкновение закрывать глаза на правду – если что-нибудь не соответствует картинке, которую мы себе нарисовали, мы подгоняем действительность под свой вымышленный мирок.

– Но моя мама не спала с мужем своей лучшей подруги!

– Верно. – Берил затянулась, и ее ярко-алые губы скривились в усмешке. – Одно время мне хотелось, чтобы твоя мать завела роман на стороне. Бедная Лидия! Знаешь, в чем истинная трагедия? Она любила его – гораздо больше, чем он того заслуживал.

– А как же Лианн? Она ведь была уверена, что отец женится на ней. – Алекс ждала ответа затаив дыхание.

Берил покачала головой.

– То же самое он обещал и мне тридцать четыре года назад… перед тем как я обнаружила, что жду ребенка. Лианн.

Алекс вздрогнула. Напрасно она пришла сюда – надо бежать, и скорее! Прежде чем она услышит страшную правду…

«Чепуха!»

Это слово произносила мама, слыша то, что шло вразрез с ее мнением или убеждениями. И вместо того чтобы встать и уйти, Алекс решила выслушать все до конца – ради мамы.

– Зачем вы мне это говорите? – осведомилась она.

– А разве ты не за этим сюда пришла? Разве ты не хочешь узнать правду?

– Но как я могу вам верить? Вы же ненавидели моего отца!

– Да, ненавидела. Но когда-то я любила его. – Выражение лица Берил смягчилось.

– Но почему? – воскликнула Алекс. – Почему мама не развелась с ним? Почему убила его? Неужели только потому, что он изменил ей с ровесницей его дочери?

– Не просто с ровесницей, а с собственной дочерью. Берил прошипела эти страшные слова как змея. «Так это правда, – стучало у Алекс в голове. – И ты знаешь, что это правда. Ты знала это еще тогда, когда Лианн передала тебе мамины слова, но не хотела верить в это».

– Сначала сомневалась, – продолжала Берил. – Мы с Верном встречались в течение многих лет и проявляли осторожность, возможную в то время. Поняв, что беременна, я решила, что это ребенок мужа – мы с Филом были вместе единственный раз за месяц до этого. Сроки не сходились, но когда хочешь убедить себя, все кажется возможным. – Она стряхнула пепел в пепельницу, полную окурков, испачканных губной помадой. – Когда Лианн стала подрастать, я все чаще думала: «Она вылитый Берн». Но тут же убеждала себя в обратном, и все начиналось сначала. Я окончательно все поняла только после того, как родился Тайлер.

Алекс затошнило.

– Вы говорите, что… О Господи!

Бледное лицо Берил исказила гримаса ненависти – ненависти к себе.

– История повторилась. Что бы тебе ни говорила Лианн, она встречалась с Верноном в течение нескольких месяцев перед тем, как ее бросил муж.

Алекс закрыла лицо руками. Господи, бедная мама! Берил безжалостно продолжала:

– Когда Тайлеру поставили диагноз, не стоило никакого труда сопоставить факты. Я знала про Верна и Лианн. Она сама мне призналась – ведь ей надо было излить кому-то душу! А кто понял бы Лианн лучше меня? – Берил зловеще рассмеялась и снова закашлялась. – Лианн была настолько безрассудна, что все выложила твоей матери, хотя я и умоляла ее не делать этого. Тогда я пошла к Верну, но он лишь рассмеялся мне в лицо и назвал меня выжившей из ума старухой. Верн не поверил, что Лианн его дочь… как не поверил много лет назад, когда я впервые поделилась с ним своими подозрениями.

– Так это правда? – Алекс вскинула голову. – Он собирался бросить маму ради Лианн?

– Не знаю, – с сомнением сказала Берил. – И вряд ли мы когда-нибудь узнаем наверняка.

Внезапно Алекс все поняла, и туман рассеялся.

– Так это вы были у мамы до того, как к ней пришла Лианн? Вы решили положить этому конец и сделали все, чтобы представить эту связь не просто как очередное отцовское увлечение, а как страшный, отвратительный грех. И вы рассказали ей все.

Берил обратила к ней каменное лицо с ярко накрашенными губами.

– Да, я поведала Лидии все без утайки.

– Боже мой! Как она к этому отнеслась?

– Лидия ничего не сказала, только побелела как мел и молча указала мне на дверь. – Берил уронила голову на руки и всхлипнула. – Бедная, бедная Лидия!

– Если вы все это знали, то почему молчали? Ее же могут упрятать в тюрьму пожизненно!

Берил подняла на нее глаза с размазанной тушью.

– У меня не было другого выхода, разве ты не понимаешь? Если Лианн даст показания, как это отразится на ее судьбе? Узнав, что Тайлер – плод кровосмешения, люди поймут, что он такой от рождения, и жизнь Лианн превратится в кошмар. Вместо того чтобы ухаживать за ребенком-инвалидом, она сама будет сидеть в тюрьме.

– Значит, вам наплевать на всех остальных? – Алекс вскочила.

Берил взглянула на нее снизу вверх и усмехнулась.

– Думаешь, твоя мать придерживается другого мнения? Она ведь тоже могла все рассказать. Ты не спрашивала себя, почему Лидия молчит?

– Вы не вправе решать, что лучше для моей матери!

– Ты сама поступала точно так же и хранила его грязные тайны. – Берил смерила Алекс презрительным взглядом. – О, не изображай удивления. Я все про тебя знаю. Я часто видела вас вместе – вы напоминали заговорщиков. Берн посвящал тебя во все, а ты молчала. Но уверена, что про Лианн он не сказал тебе ни слова.

Алекс била нервная дрожь. Внезапно она поняла все, словно при вспышке молнии отчетливо увидела, как каждый из них сыграл свою роль и как отец манипулировал ими, используя только то, что ему было выгодно. Живой семейный организм напоминал растерзанный труп.

Алекс попятилась к двери.

– Я должна идти. – Больше ей незачем здесь оставаться. Лианн теперь может предстать только перед судом собственной совести.

Но, уже взявшись за ручку, Алекс вспомнила кое-что. Она остановилась и обернулась к Берил:

– Почему мама по-прежнему любила его? После всего, что произошло?

Берил затушила сигарету. Глаза ее лихорадочно блестели на помертвевшем лице. Тихо и удивленно она произнесла:

– Верн был не такой, как все. Подобного ему не было и не будет. И это самое ужасное, как ты не поймешь? Его невозможно забыть.

Алекс почти на ощупь пробиралась по тропинке к своему автомобилю, как вдруг из темноты вынырнули слепящие фары. Заслонившись рукой от яркого света, Алекс увидела машину Лианн. Та вышла, держа пакет с покупками, и медленно направилась к Алекс.

– Привет, Алекс!

– Привет.

– Тебе надо было сначала позвонить.

– Зачем? Чтобы ты меня не пустила?

Хриплый смех Лианн так живо напомнил Алекс ее мать, что она невольно поежилась.

– Да нет, почему же. – В тусклом свете фонарика, висевшего над крыльцом, лицо Лианн казалось бледным и усталым.

В субботу у нее был единственный выходной. Алекс вдруг стало жаль ее. То, что сделала Лианн, простить нельзя, но сейчас вся ненависть к ней сменилась состраданием. В глазах Лианн промелькнуло затравленное, испуганное выражение.

– Я все равно собиралась уходить, – сказала Алекс.

– Ты разговаривала с моей матерью? – насторожилась Лианн.

– Да. У нас была довольно продолжительная беседа. За все годы, что я ее знаю, мы впервые поговорили по душам.

– Да, мама такая – мне она и двух слов не сказала, пока я росла, а я ведь ее дочь. – Лианн притворно рассмеялась, но смех ее тут же угас.

«Она пытается все свести к шутке, но теперь ей это не удастся», – подумала Алекс.

– Берил помнит о том, что ты ее дочь, и ревностно блюдет твои интересы. – Алекс смерила ее ненавидящим взглядом.

– Знаю. – Лианн покраснела. – Алекс, а ты? Неужели ты хочешь заставить меня свидетельствовать в суде? Знай, я буду все отрицать, клянусь. Ведь иначе моя репутация, карьера – все погибнет. А Тайлер… – Глаза ее наполнились слезами. – Ты и понятия не имеешь, что значит любить того, кто никогда не будет любить тебя.

– Уж это я знаю не понаслышке, – возразила Алекс, подумав об отце. Как бы ни притворялся отец, он никогда не любил ее так, как ей того хотелось.

Лианн прижала к себе пакет с продуктами.

– Прости, – прошептала она. – Я была никудышной подругой. Я обманывала тебя. Но, Алекс, я делала это не со зла и вовсе не хотела причинить тебе боль.

– Так всегда говорят. – Алекс сухо рассмеялась. – Никто не желает другому зла, а между тем кому-то приходится расплачиваться за все… ценой собственной жизни.

Лианн пошатнулась, но тут же совладала с собой.

– По-моему, тебе лучше уйти.

– Поверь, я ни секунды не хочу здесь задерживаться. – Алекс решительно двинулась вперед, но случайно задела своей сумкой пакет Лианн, который упал и раскрылся.

Покупки рассыпались по чахлой траве: пакет молока, коробочки с печеньем и мюсли, грейпфрут, покатившийся, как крокетный мячик. Алекс взглянула на картонку с яйцами и увидела лужицу белка, в которой плавали желтки и разбитая скорлупа.

Она машинально присела на корточки и начала собирать продукты, но Лианн выкрикнула, захлебываясь слезами:

– Уходи! Уходи сейчас же! Мне не нужна твоя помощь! Мне ничего от тебя не нужно!

Алекс покачала головой и медленно пошла прочь. Странное дело, ведь это она должна кричать на Лианн. Но в сердце ее не было злобы – только жалость. Алекс не простила Лианн, но поняла мотивы поступка бывшей подруги. Обе оказались в ловушке, куда занесла их ложь того, кого они любили.

То же было с их матерями.

Возвращаясь домой, Алекс размышляла, стоит ли рассказывать все это сестрам. Наверное, нет. Ведь Берил и Лианн не станут свидетельствовать в суде, а если их к этому вынудить, они будут все отрицать. Дафна и Китти и так наслушались всяких мерзостей. Не стоит лишать их остатков уважения к отцу. «Еще один, последний секрет, – подумала она. – И сохраню я его не ради отца».

Туман стелился по земле, и океан шумел где-то внизу, под обрывом. Алекс подумала о матери. «Она все знала и молчала, пока я носилась в поисках салфеток, канделябров и скатерти для праздника. Мама знала и ничего мне не сказала…»

Алекс поежилась. Что же произошло в ту ночь? Мама наконец-то потребовала от отца объяснений? Или же он сам пришел к ней и потребовал развода?

Как бы то ни было, ясно одно: назад пути не было. Оставалось лишь одно средство. Мама сделала свой выбор. И никто из них не в силах был помешать ей.

Слезы подступили к глазам Алекс. «Я могу только сказать ей то, что должна была сказать много лет назад, – подумала она. – Что люблю ее и всегда буду любить, несмотря ни на что».

Аппетитный запах жареной курицы встретил Дафну в передней. Этот запах всегда ассоциировался у нее не только с воскресными ужинами, но со всем, что олицетворяло спокойствие и счастье. В памяти всплыло безмятежное время, когда она еще не уехала в колледж и не вышла замуж. Казалось, Дафна никуда и не уезжала отсюда, и каждое воскресенье садилась с родителями и сестрами за стол.

Несмотря на мрачные предчувствия, Дафна улыбнулась. Из кухни донесся мамин голос:

– Я сейчас, девочки! Только вытащу птицу из духовки.

– Тебе помочь? – спросила Дафна.

Кайл и Дженни повисли у нее на ногах, не давая ей сделать ни шагу.

– Я иду! – Китти помогла Кайлу снять курточку и пошла на кухню.

Роджер отряхнул плащ от дождя, который уже накрапывал на улице, и подхватил Дженни на руки.

Дети всю дорогу ссорились и возились на заднем сиденье. Хотя Дафна и Роджер говорили им, что бабушка уезжала и теперь вернулась домой, дети чувствовали: за ее возвращением стоит какая-то страшная тайна. Когда Дафна пристегнула Дженни, малышка начала плакать и вырываться. Кайл обзывал сестру плаксой, и Дафна едва успокоила ее. Потом вдруг Кайл заявил, что хочет посмотреть вторую серию мультфильма – при том, что он смотрел его по видео уже раз сто. Мальчик хныкал и вертелся на сиденье. Почему они должны ехать к бабушке? Почему нельзя поужинать у тети Китти?

Дафна не могла сердиться на них. Дети по-своему выражают то, что не могут объяснить словами. Они понимают, что на этот раз все по-другому, и боятся ехать к бабушке.

Наверное, это она виновата – дети ведь смотрят на нее. Со вчерашнего дня, как только Китти передала ей мамино приглашение, Дафна не находила себе места. И сейчас, окинув взглядом гостиную, она невольно подумала, что все выглядит слишком буднично, как всегда. Словно прошедшие два месяца мама была в отъезде. Стопка писем в прихожей исчезла, мебель в гостиной стоит на прежних местах, а цветастый ковер, который Китти и Дафна притащили с чердака, аккуратно расстелен посередине.

«А вдруг мама спросит, где старый ковер?» – подумала Дафна и невольно содрогнулась, вспоминая, как они скатывали его в рулон и перевязывали шпагатом. Но еще хуже притворяться, будто ничего не произошло.