Ник спускается вниз, чтобы попросить ключи у домовладельца.

Возвращается он с самим домовладельцем, ворчащим о кокетливых девушках и безответственных арендаторах. А Ник тем временем стоит, стиснув зубы, и теряет терпение.

Наконец, домовладелец позволяет нам войти. Внутри повсюду разбросан мусор, будто в квартире побывал наркоман, искавший какие-то ценности.

На кровати я нахожу телефон Рейган. Всё ещё сломанный. Мне придётся зарядить его, чтобы обзвонить людей. Её парня. Бэкку. Её родителей. Все эти плохие новости вызывают у меня слёзы, но сейчас я должна быть сильной.

Ник не оставляет меня ни на секунду. Он растирает мне спину и помогает собирать вещи.

Собрав всё, что нам нужно, мы выплачиваем хозяину квартиры двухмесячную ренту и дополнительно за месяц вперёд, как он сказал, за доставленные неудобства. После этого мы отправляемся в питомник, где Ник оставил собаку мистера Брауна. У меня никогда не было собаки. Но я понимаю, что он, как и Ник, остался сиротой. Эти двое должны быть вместе.

Кроме того, это может помочь моему отцу.

Ник обещал, что Дэниел найдёт Рейган, но что может один человек, против целой сети Братвы. Я могу никогда больше не увидеть подругу и не услышать, как она в своей весёлой манере подшучивает надо мной, называя меня Поллианной.

Упаковав свои вещи, я собираю и её. Они будут храниться у меня до её возвращения.

Ник уверяет, что она вернётся, ведь Дэниел эксперт в своём деле. Мне остаётся только верить и ждать. Поэтому я упаковываю всё.

Ведь я собираюсь домой.

Я понимаю, что всё случившееся со мной в Москве, сделало меня другой. Я всё ещё чувствую ту радость от бесконечных солнечных людей. То удовольствие от прогулки по улице за руку с Ником, и то наслаждение от такой простой вещи, как совместный обед.

Но я потеряла свою прежнюю невинность. Маленькая часть меня сломалась. И если Ник — это тьма со светом внутри, то я — свет с тёмной сердцевиной. И это делает нас столь совершенно подходящими друг другу.

Ник отнёс телефон Рейган в сотовый магазин, и теперь у нас есть доступ к её контактам. Разговор с родителями мучителен. У меня нет ответов на все их вопросы. А парня Рейган, кажется, это совсем не интересует, он даже не заходил в квартиру. Несколько дней уходит на то, чтобы освободить это место от наших вещей. Я специально делаю всё медленно, отчасти потому, что надеюсь, что со дня на день вернётся Рейган, а отчасти потому, что наслаждаюсь спокойным времяпрепровождением с Ником.

Мой милый, разбитый Ник.

Несмотря на то, что я знаю правду о нём, он убеждён, что рано или поздно я каким-то образом достигну критической точки и отвернусь от него. По ночам он обнимает меня, и мы много разговариваем. Я рассказываю ему о своём детстве, грустных воспоминаниях, связанных с отцом, а он мне о своих мишенях. Для меня это всегда парад ужасных людей: продавцы органов, наркоманы, главы мошенников. Ни одного невиновного. Он рассказывает истории о своих татуировках и их значении, будто их вид может прогнать меня.

Но я без комментариев выслушиваю его истории и целую каждую татуировку, когда мы занимаемся любовью. Пройдёт много времени, прежде чем Ник поймёт, что достоин моей любви. Но я терпелива. Как возможно не любить человека, который смотрит на меня с таким обожанием в глазах? Который молится на моё тело и душу? Который относится ко мне, будто я самое ценное, к чему он когда-либо прикасался? Который не верит, что имеет право дышать со мной одним воздухом?

С каждым днём я люблю Ника всё больше и больше. Я не беспокоюсь о его прошлом.

Вместе мы построим наше будущее, общее будущее.


* * *

Он согласен вернуться со мной домой. Произошедшее в Москве на многое открыло мне глаза, не только обо мне, но и о моём отце. Теперь я знаю, что не стоило допускать такую ситуацию. Я не должна была сбегать из-под контроля отца, но установить свой собственный. Его бессознательный контроль был рождён страхом, и я позволила ему управлять мной. Теперь же я отказываюсь жить в страхе. Я хочу вернуться к отцу и поддержать его, помочь вернуться в реальный мир.

И у меня есть обещание Ника быть рядом со мной на каждом шагу этого пути.

Мы берём в аренду седан, в который упаковываем несколько моих вещей и вещи Рейган. У Ника всего одна сумка с одеждой. Мне грустно видеть, что у моего несчастного убийцы нет личных вещей, за исключением оружия, которое он тщательно прячет в машине.

С момента смерти Сергея прошло уже несколько недель. Дэниел обещал стереть нас из всех сетевых баз данных, чтобы Ник был свободен в перемещении без неожиданных атак.

Он никому больше не позволит меня похитить.

Мне нравится его покровительственная защита, а я не хочу, чтобы меня снова похищали.

Когда мы подъезжаем к ферме моего отца, она предстаёт перед нами одинокой и заброшенной, как никогда. Краска на досках облуплена, трава во дворе выросла по колено, но окна по-прежнему заколочены листами из древесины.

Подъезжая, Ник недоверчиво смотрит на меня:

— Ты жила в этом месте, Дейзи?

Я киваю. Это место вызывает у меня комок в горле. Для меня это больше похоже на тюрьму. Это место слишком печальное. И одинокое. Я хочу всё исправить, ведь теперь я не одинока, на моей стороне Ник и его любовь в сердце.

Припарковав автомобиль, Ник обходит его и открывает мне дверь. Я притворяюсь, будто не замечаю пистолета под его курткой, потому что Нику удобнее всё контролировать.

И это как раз то, что мой отец сможет понять. Ник помогает мне выйти из машины, и мы подходим к двери, сцепив пальцы и держась за руки. Я стучу условным сигналом, чтобы дать отцу знать, что это я.

Спустя несколько мгновений слышится грохот всех шести замков. Дверь открывается, но в темноте нет никого, чтобы нас поприветствовать. Так мой отец всегда открывает двери: прячась за ней на случай, если там нарушитель.

Это заставляет Ника насторожиться, и его рука тянется к пистолету в пиджаке, но я успокаиваю его, похлопывая по руке, и делаю шаг вперёд:

— Отец?

— Дейзи?

Это голос моего отца. Он звучит постаревшим и уставшим. Мы заходим внутрь, и Ник захлопывает дверь. Как только мы оказываемся внутри, зажигается свет.

— Ты пришла домой, — говорит отец, выходя вперёд. В его голосе звучат слёзы.

Я обнимаю его, удивлённая этим близким контактом. Мой отец так долго не прикасался ко мне, по крайней мере, с любовью. Его обычно аккуратный вид сменила растрёпанность, а в гостиной царит полный беспорядок. Отец будто стал разваливаться на части с тех пор, как я ушла. Я чувствую себя виноватой и посылаю Нику несчастный взгляд через плечо.

— Да, но я не останусь, — говорю я ему. У меня нет желания снова жить под этой крышей. — Это Ник. Мы приехали вместе. Вниз по дороге сдаётся дом, и мы переезжаем туда.

А ещё мы собираемся пожениться и завести детей, как я предполагаю, потому что мне тоже нравится держать всё под контролем. Хотя я пока ещё не рассказала о своих планах Нику. Он всё ещё думает, что не достоин их. Я дам ему время понять, что никуда не денусь.

Отец плачет, а я глажу его по спине, бормоча какие-то слова. Теперь я понимаю его, как никогда до этого. Я говорю, что не оставлю его, и мы сможем начать всё сначала.

Сейчас я знаю о себе достаточно, чтобы взять всё под контроль. Всё, чего я хочу.

Рядом с Ником я могу быть сильной и достаточно бесстрашной за себя и за своего отца. И когда мой отец совладает со своим сокрушительным террором, мы все, втроём, начнём двигаться дальше. Я хочу пойти в колледж. И хочу, чтобы Ник тоже пошёл и больше не думал, что ничего не стоит. Мой Ник любит искусство, ведь он так часто вспоминает того куратора музея. Я хочу, чтобы он пошёл на художественные курсы. Они ему точно понравятся.

Это новое начало для нас всех.

Я думаю обо всём этом. А ещё думаю о Рейган, с которой говорила об этом всего несколько недель назад. «Ох, Рейган, — думаю я. — Прости меня. Я молюсь, чтобы Дэниел поскорее тебя нашёл».


НИКОЛАЙ

— Не говори со мной об этом мужчине.

Мы с Дейзи арендовали небольшой домик ниже по дороге от дома её отца. Мы осели здесь, но у меня есть обязательства вне этого места. Дейзи хочет, чтобы я просто забыл, но я человек слова.

— Почему, Ник?

— Это то, что я делаю. Убиваю людей за деньги. Помнишь? Ты сказала: «Ник, я понимаю. Ничего из того, что ты сделал, не заставит меня разлюбить тебя». Это было ложью, да?

Мой худший кошмар — что ужасы той ночи в России начнут исчезать, а отвращение Дейзи возрастёт и она уйдёт от меня. Возможно, это проверка для нас обоих.

— Нет! Нет, я говорила правду. И да, Ник. В мире есть люди, которых стоило бы убить. Те, что похитили Рейган и меня. Или, может, тот бухгалтер, за которым ты следил. Я не знаю, но знаешь ли ты? Это съедает тебя изнутри, Николай. Я вижу. Как долго ты будешь играть роль судьи, присяжных и палача, прежде чем полностью потеряешь меня?

Она знает, что, называя меня Николаем, режет на живую. Я отворачиваюсь и продолжаю собирать сумку. В этот раз маскировка мне не понадобится. Хирурга можно убрать издалека на пути домой. Я вычислил оптимальное расстояние, изучив ветер и местность по спутниковым снимкам. Снайперский выстрел — идеальный выбор. Немногие ожидают такого в машине по дороге домой.

— Тогда я уже потерял.

Я должен устоять против её грусти. Мне заплатили за эту работу, и я должен её закончить.

— Ты ошибаешься, Николай, — её лицо обращено ко мне, а взгляд серьёзный и доверчивый. — Я безоговорочно люблю тебя. Ты можешь поехать в Сиэтл и убить этого врача. Вероятно, это необходимо. И ты можешь вернуться ко мне, потому что я никогда не перестану любить тебя. Мне просто интересно, когда ты начнёшь любить себя.

Я беру сумку и в тишине иду к выходу. Положив руку на ручку, я спрашиваю:

— Ты будешь… — слова застревают. Я прочищаю горло и делаю ещё одну попытку:

— Ты ещё будешь здесь, когда я вернусь?

Я боюсь посмотреть на неё, боюсь увидеть прощание на её лице. Но прежде, чем я успеваю выйти, она бросается мне на шею и целует в щеку.

— Я буду здесь, любовь моя. И тебе лучше вернуться ко мне.

Я готов. Полностью. Сумка падает из моих рук, и я поворачиваюсь, чтобы прижать её поближе к сердцу.

— Я вернусь к тебе таким же человеком, — обещаю я.

Она целует меня с таким рвением, что на месте наших ртов должны остаться синяки.

Я приветствую эту боль, жестокость и страсть. Я хочу вырезать сердце из груди и подарить его ей. «Возьми меня, люби меня».

— Да, Николай, да, — отвечает она. Я даже не понял, что сказал это вслух. На глазах проступает влага, и я заставляю себя оторваться.

На то, чтобы добраться до места, уходит два дня, ведь мне нужна винтовка, а я не мог лететь. В Сиэтле холодно, дождливо и влажно. Я останавливаюсь в отеле на окраине города, оплатив наличными. Заставляю себя уснуть, а утром всё подготовить.

Разбираю оружие и чищу. Прочищаю дуло и проверяю пули. Собираю оружие и осторожно ложу в сумку. Я расправляю грудь. «Нести смерть — это милосердие», — говорю я себе.

Я надеваю рубашку с длинными рукавами, джинсы, чёрные носки и влезаю в чёрные сапоги. План прокручивается в моей голове снова и снова. В три часа дня мистер Блу выйдет из больницы и поедет на юг к Рейнер Бич. Через двадцать минут он попадёт в зону поражения. И у меня будет тридцать секунд, чтобы спустить курок.

Утро проходит так, как и планировалось. GPS-трекер — тот самый, который я поместил в свою машину два месяца назад, ещё до того, как Дейзи похитили и моя жизнь бесповоротно изменилась, — сейчас начинает мигать. Я отслеживаю по телефону длину маршрута до места назначения. Затем натягиваю на себя маску из голливудского набора, создающую иллюзию, будто я немного лысею. Просто мера предосторожности. Никто и не сможет увидеть меня, но кто знает.

Я размещаюсь в заброшенном доме и начинаю ждать. У меня в голове идёт обратный отсчёт.

Десять.

Девять.

Восемь.

Палец на курок.

Четыре.

Вдох.

Два.

Голова хирурга дёргается назад, а кровь и мозги окрашивают сиденье позади него. Я убираю палец со спускового крючка и прислушиваюсь. Вокруг меня раздаются едва заметные шумы, будто мышка пробежала. Дэниел. Я опускаю ружьё и бегу вверх по лестнице, но к тому времени, как я туда добираюсь, никого уже нет. Только кусочек белой бумаги, лежащий у окна.

Я нашел её.

P.S. Расценивай это, как ранний подарок на свадьбу, подозрительный ублюдок.