Anastay - Последняя из рода Блэк

— Вы необычная девочка, мисс Блэк, не так ли? — Гавер сощурился, и я поняла, что он согласен. Почему-то мне думалось, что это не из-за денег. Ему было любопытно.

Я пожала плечами.

— Вы догадались, для чего я вас нанимаю? — спросила я, принимаю у официантки меню.

Он не стал озвучивать свои предположения.

— Сириус Блэк, мой крестный отец, отбывает срок в Азкабане. Думаю, никто особенно не пытался разобраться в его деле.

— Вы знаете мои условия, мисс Блэк. Если он виновен, я удваиваю цену.

Я кивнула.

— Есть еще одно условие, за которое я плачу дополнительные сто галлеонов. Вы должны раскрыть негативное участие Альбуса Дамблдора в этой истории.

— Раскрыть общественности? — уточнил Гавер, с прищуром разглядывая меня.

— Да. И в первую очередь открыть глаза Сириусу Блэку.

Он отложил меню.

— Двести галлеонов.

Что ж, Гавер мне нравился все больше и больше.

Шрам и до этого иногда периодически покалывал, но после ритуала посвящения он болел постоянно и сильно.

Вечерами я просто лежала на постели в своей комнате в доме Дурслей — Арк велел возвращаться ночевать, чтобы не вызвать подозрений. Я не могла читать, не могла ходить. Я вообще не могла двигаться от вспышек ослепляющей боли. Это сводило с ума.

На пятый день этого кошмара я начала бредить.

Мне мерещилось, что я росла в приюте. Со мной там обращались настолько плохо, что я научилась творить необычные вещи, чтобы избегнуть насилия. Потом появился Дамблдор и забрал меня в Хогвартс. Мне было очень обидно, что он не позаботился обо мне раньше — ведь он знал, знал обо мне, волшебнике, и ничего не делал, чтобы помочь мне там, в приюте.

Он не любил меня, Дамблдор, и всегда подозревал в гнустостях. А гнустостями он считал все, что не вписывалось в его представления о морали. Я всегда был слишком любопытен, чтобы вписываться в узкие рамки дозволенности, которые он устанавливал.

В приюте меня часто и жестоко избивали, и потому, когда я понял, что обладаю силой — силой, которую могу развить настолько, что превзойду всех, кто в мире подумает меня обидеть, я поставил себе цель стать величайшим волшебником. И выбрал самый прямой и самый верный путь. Только Темные искусства могли удовлетворить мою жажду могущества. Я больше не хотел быть забитым ребенком. Я хотел превосходства и власти.

Эксперименты с темной магией становились все сложнее и опасней, и когда я чуть было не погиб в одном из них, предо мною появилась еще одна цель — бессмертие. И я должен был позаботиться об этом как можно скорее.

Способы, найденные в древних трактатах и современных исследованиях, были слишком долгими и ненадежными. Из подтвержденных случаев ходили слухи лишь о Николасе Фламеле, изобретателе философского камня. Он был другом Дамблдора, и тот отказался говорить о нем, хоть я и старался изо всех сил вызнать хоть что-то. Никто не знал, где он живет и прячет свой камень, и на поиски ушли бы годы.

Тогда я решил прибегнуть ко второму проверенному способу.

Ключ жизни в душе. И если бы у меня было две души— или скажем, три— или семь— Конечно, я не мог иметь две или три души, но я мог разделить свою душу на части. Чем больше частей, тем лучше я буду защищен.

Ведь наследник рода Слизерин не может погибнуть, пока мир не узнал о нем.

Не узнал о лорде Волдеморте.

Вот здесь-то я и заорала, чтобы привести себя в чувство.

— Вытащи его из моей головы! — закричала я дедуле, встревоженно крутившемуся рядом.

— Кого?! — пес был напуган.

— Темного Лорда!

В дверь яростно забарабанили.

— Гертруда! Открой дверь! — взвизгнула Петуния, не то со злостью, не то с тревогой.

— Все нормально! — крикнула я в ответ, но она не унималась:

— Открой дверь!!!

Я с руганью натянула джинсы, отыскала куртку и рюкзак. Скидала в него остатки вещей: газетные вырезки, пара учебников, прихваченных почитать, пакет со сбережениями. Открыла окно и спрыгнула, больно ударившись плечом о землю. Мне было фигово — так коряво я давно не приземлялась. Рядом приземлился Арк.

Мы прошли два квартала, прежде чем он сказал:

— Объясняй, что происходит?

— Со мной что-то не так! — пробормотала я, размазывая холодный пот по горящему лбу. Руки у меня дрожали. — Мне мерещилось, что я — Темный Лорд! Точнее, не так — я была Темным Лордом. Я была в его голове.

— Когда ты проснулась, то сказала, что это он в твоей голове, — уточнил дедуля.

— Мерлиновы ягодицы, какая разница! — вскрикнула я, чем заставила отшатнуться припозднившуюся парочку. Голова зверски болела, а перед глазами мелькали подробности приютской жизни. Почему-то из всего, что я успела увидеть, они были самыми яркими.

— Большая разница. Вызывай Кричера.

Я уже тоже подумала об эльфе и свернула в темный тупик, где прижимались к стене лишь мусорные баки. Хлопнула в ладони, но ничего не произошло.

— Сконцентрируйся. Дыши, — велел Арк.

— Легко тебе говорить! — огрызнулась я и сделала три глубоких вдоха из простейшей дыхательной гимнастики.

Хлопнула еще раз.

— Юная хозяйка Гертруда, вы звали меня? — проскрежетал эльф, с хлопком очутившись рядом.

— Домой, — я протянула ему руку, и нас дернуло. Ох, не люблю перемещения — будто с огромной скоростью ухаешь с большой высоты. Мы оказались в гостиной дома Блэков, и я тут же бухнулась на свой любимый диван, прижимая холодные ладони к голове.

— Пусть эльф принесет пергамент и чернила, — сказал Арк, усевшись рядом. — Будем писать Изгоняющему.

— Арктурус Блэк, — желтые глаза осмотрели дедулю от носа до кончика хвоста. — Посмертие тебя не пощадило. Юджин Молок, приятно познакомиться, юная леди, — высокий беловолосый Юджин склонился над диваном, целуя мою руку. У меня так нефигово болела голова, что я не удивилась ни желтым глазам гостя, ни тому, что он узнал Арка.

— Юджин полукровка. Его отец — демон, — сказал дедуля.

— Прекрасно, — простонала я. В этот момент меньше всего меня заботила хоть чья-то родословная.

Полукровка Юджин уселся на диван рядом со мной и расстегнул цепочку кулона, глушащего мысли. Я вдруг в панике поняла, что его лицо становится все более расплывчатым. Я что, слепну?

Юджин прижал палец к моему лбу, и я снова застонала — на этот раз от облегчения. Боль ушла.

— Одержимость есть борьба злого духа за тело человека, — сказал он и добавил для нетерпеливо рыкнувшего Арка. — Да, она одержима.

— Ты сможешь изгнать его?

Юджин задумчиво меня разглядывал. Я не смела и пискнуть, опасаясь, что боль вновь вернется.

— Он хорошо обосновался в этом теле. Изгнать его будет непросто. Если бы не кулон, ничто бы его не остановило. Ты участвовала в ритуале, дитя?

— Ну, — буркнула я. Только не отходи от меня, только не отходи.

— Шрам старый, а значит, дух поселился в тебе давно. Темная магия пробудила его к жизни. Вы знаете, чей это дух?

— Есть подозрения, — мрачно сказал Арк.

— Нужен личный прижизненный предмет этого человека. Тот, что хранит его ауру. Волшебная палочка, амулет, подобный этому — хоть что-то.

Помедлив, пес покачал головой.

— Я не смогу избавить ребенка от духа, не убив ее. Зовите, когда найдете то, о чем я сказал, — Юджин отнял палец от моей головы, и боль вспыхнула ослепительным фейерверком.

Я жалобно захныкала, и тут противный скрипучий голос произнес:

— Есть такая вещь.

Изгоняющий держал медальон за цепь на вытянутой руке. Желтый камень сверкал в пламени свечей. Рядом застыл Кричер, притащивший артефакт. Откуда у него была побрякушка, еще предстояло выяснить.

— Медальон Салазара Слизерина, — тихо произнес Юджин. — Последним хозяином был Темный Лорд Англии, Волдеморт.

Желтые глаза метнулись к моему лицу.

— Тебя связывает долг, Изгоняющий! — прорычал Арк. Шерсть на его загривке вздыбилась. — Услуга за услугу!

— И я расплачусь за услугу, Арктурус. Я спасу твою наследницу, — Юджин подкинул амулет, чтобы поймать и крепко сжать в ладони — так крепко, что по его пальцам побежала кровь. Другой рукой он приник к губам, и вдруг неожиданно прокусил собственную ладонь, чтобы секундой позже прижать ее к моему лбу.

Воздух завибрировал, у меня заложило уши. Арка, кажется, метившего оскаленной пастью в шею Юджина, отбросило к стене.

Изгоняющий читал заклинание на неизвестном мне языке, и от слов его комнату заполоняли тени.

Это продолжалось вечность — или миг, время тогда не имело власти. Но вот он замолчал, и свечи вновь загорелись ровно. Вернулись звуки.

По медальону Слизерина пробежала кривая трещина и он, без единого пятнышка крови Изгоняющего, упал на потрескавшийся паркет.

— Мерлиновы яйца! — закричала я в этот торжественный момент, чтобы как-то заглушить свой страх. — Что это нахрен было?!

Юджин встал и грустно улыбнулся.

— Я не смог уничтожить того, кто покорил Тьму. Прости меня, девочка.

Он провел перед моим лицом рукой, и я уснула.

Трудно сказать, что мне снилось. Воспоминания о снах вылетают из головы, когда тебя грубо и неожиданно будят.

— Эй, ты! — кто-то вопил мне почти в ухо.

Я подпрыгнула, с размаха ударив наглеца. Моя рука пробила пустоту, и я откатилась на другой край кровати, хлопая глазами.

Нет. Не-ет.

— Ты кто такая?!

Одиннадцатилетний Том Риддл упер руки в бока и пытался выглядеть угрожающе. Но я помнила его одиннадцатилетним из вчерашнего бреда. Он был напуган не меньше моего. Я застонала и сползла на пол.

В тот же миг Тома Риддла, будто призрака, протащило сквозь кровать, хоть выглядел он и весьма реально — ничего похожего на серебристые прозрачные силуэты. На бледных щеках румянец, черные волосы торчат в стороны, серые глаза бросают на меня грозные взгляды.

— Гердруда! — в комнату ворвался Арк. — Ты в порядке?!

Том Риддл уставился на пса.

— Он говорит?

— Ты его видишь? — уныло протянула я.

— С кем ты говоришь?! — спросил дедуля.

— А ты его не видишь, да? — спросила я у дедули.

— Кого?!

И тут я сделала то, чего давно себе не позволяла.

Я разрыдалась. Громко. И безудержно.

Появился Кричер. С хлопком исчез. Дедуля вертелся вокруг, пытаясь воззвать к моему рассудку. Появился Пигли с чашкой чая, отдающего мятой. Том Риддл вышел из кровати и стоял рядом, хлопая глазами.

На устранение истерики ушло минуты две. Потом я вспомнила, что я единственная наследница рода Блэк, правая рука главаря уличной шайки и, в конце концов, просто крутая девчуля, и применила несколько техник дыхательной гимнастики.

— Два варианта. Или я сошла с ума, или рядом со мной стоит призрак Тома Риддла, и никто, кроме меня, его не видит и не слышит.

— Мое имя Том Риддл? — спросил мальчик озадаченно.

— Том Риддл?! — сам того не зная, эхом вторил ему Арк.

— Ты, правда, состоишь в уличной шайке?! — уточнил Риддл.

— И он читает мои мысли, — сказала я дедуле.

— Странный у тебя дедуля, — протянул мальчуган.

— Заткнись хоть на минуту! — накричала я на детскую версию Темного Лорда.

— Я ведь— не призрак, правда?! — вдруг спросил Том Риддл. — Я ведь не умер?!

— Ты призрак, поздравляю. И да, ты умер. Обдумай эту мысль, а мне надо перетереть с дедулей.

Я встала и хотела выйти из комнаты, но Том Риддл отправился за мной.

— Я не могу отойти от тебя и на шесть футов! Я пробовал!

Я схватилась за голову и застонала. Господи, я больше никогда не буду воровать. Я не буду драться с теми, кто дерется хуже меня. Я не буду сквернословить и грубить.

Только избавь меня от этого!

— Первое и последнее, что я помню, это как очнулся возле тебя этим утром, — рассказывал Том Риддл, сидя на стуле на кухне. Перед ним стояла чашка чая, но он не мог с ней ничего сделать, только лишь вдыхал ароматный пар. — Все, что я знаю, это что мое имя Том Риддл, что я был Темный Лордом и навредил многим людям, и что теперь я мертв. Все это я знаю из твоих мыслей, которые не скрывает от меня твой темномагический амулет.

Я пересказала его речь Арку, и тот фыркнул.

— Откуда нам знать, что он не врет?

— Без понятия, я-то его мысли не читаю, — огрызнулась я и с надеждой произнесла: — Может быть, это всего лишь шиза?

— Это всего лишь пройдоха Изгоняющий поместил второй кусочек его души в твою голову, — проворчал Арк.

Кричер рассказал нам, откуда у него медальон, принадлежавший Волдеморту. Регулус Блэк выкрал его из пещеры, когда Темный Лорд его там спрятал. После чего его разорвали на части зомбаки. Перед смертельным подвигом он упомянул слово «хоркрукс», но эльф не знал его значения. Он не смог уничтожить медальон, как велел Регулус.

— Он не в моей голове. Он рядышком, — я кивнула на стул, где сидел Том Риддл. — Твой друг выгнал его из моего тела.