Я представляю, как мы въезжаем в Ханворт – в доме чистота, ярко светит солнце, воздух сладок, мать Неда на ступеньках встречает внука, потомка Тюдоров-Сеймуров, наследника английского трона.

Сэр Ричард ждет во дворе Тауэра с груженой повозкой и стражем. Заметив меня, они взбираются на лошадей, и тогда я вижу моего мужа Неда, выходящего из арки конюшни в окружении охраны. Он пересекает двор четырьмя широкими шагами и, пока его никто не остановил, берет меня за руки, целует ладони, всматривается в мое лицо, краснеющее от страсти, обнимает и целует в губы. Меня накрывает волной любви к нему. Я заключаю мужа в объятия и прижимаюсь к нему. Слава богу, что мы воссоединились и сегодня будем спать в одной постели. Едва не плачу от облегчения – как хорошо, что нашим волнениям настал конец.

Его лицо тоже светится от счастья.

– Любовь моя, – говорит Нед. – Чума не затронула нас, и мы снова вместе. Слава Господу.

– Мы больше никогда не расстанемся, – обещаю я. – Поклянись.

– Больше никаких расставаний, – отзывается он.

– Ты должен повидать мальчиков перед дорогой.

Тедди помнит отца, несмотря на долгую разлуку, и прыгает к нему, вытянув вперед руки. Нед ловит сына, и тот кажется совсем маленьким в объятиях отца, на фоне его широкой груди. Тедди обхватывает его шею рукой и прижимается лицом к щеке. Томас встречает папу, как и других людей, беззубой улыбкой и машет липкой ручонкой.

– Какие же они красавцы, какие крепкие! Кто бы мог подумать, что в этом мрачном месте вырастут такие прелестные ребята! – восклицает Нед. – Это настоящее чудо.

– И правда, – поддерживаю я. – А теперь мы начнем нашу супружескую жизнь с двумя сыновьями и наследниками в доме твоей семьи. Мы ведь едем в Ханворт?

– Да, и за освобождение надо благодарить мою мать. Она постоянно писала Уильяму Сесилу и будет ждать нас дома.

Ко мне подходит комендант.

– Миледи, надо выезжать прямо сейчас, чтобы дорога была не слишком утомительной для детей. Позже станет очень жарко.

– Конечно.

Я тяну Тедди за его пухлую попку, но он сильнее цепляется за Неда и настаивает:

– Тедди с папа! Папа!

– Тедди поедет со мной? – спрашивает Нед. – Кажется, его теперь от меня не отдерешь.

– Хочешь ехать с папой на его большой лошади?

Мальчик отрывает свое счастливое лицо от щеки отца и кивает.

– Тедди с папа. Пирёд!

– Тедди может сесть перед папой, а если устанет, то его возьмет Люси к себе на дамское седло, – предлагаю я.

– Лошадь вашей светлости потеряла подкову, – сообщает комендант Неду. – Кузнец сейчас ставит новую. Это займет еще несколько минут. Вашей супруге лучше тронуться в путь, чтобы она могла отдыхать по необходимости. Вы ее нагоните, повозка поедет медленно.

– Так и поступим. Тедди подождет со мной, и мы вас догоним. Я буду крепко держать его, – обещает Нед и снова целует меня поверх головы нашего мальчика. Это редкий момент счастья, когда я одновременно обнимаю мужа и старшего сына, держа одну руку на плече Неда, а другой обхватив маленького Тедди.

– Увидимся в дороге. – Я глажу сына по щеке. – Веди себя хорошо и не снимай шляпку.

– Холосо, – послушно отвечает он, не убирая руки с шеи отца.

– Он меня задушит, – с улыбкой говорит Нед. – Нечего бояться, что Тедди упадет. Он прицепился ко мне, как Мистер Ноззл.

Я целую мужа еще раз, после чего залезаю в седло с помощью подставки. Все уже расселись по лошадям и ждут меня. Помахав рукой Неду и сыну, я покидаю двор вслед за стражами.

– До скорого! – кричу я. – До встречи!

* * *

Копыта стучат по булыжникам у главных ворот. Мы проезжаем под аркой и когда на меня падает тень, раздается оглушительный рев. За воротами толпятся стражи Тауэра, а на мостике через ров собрались слуги. Я проезжаю мимо, и охрана отдает мне честь, взяв оружие на караул, будто королеве на пути к ее трону, и я появляюсь из тени под радостные крики слуг, бросающих в воздух шляпы. Женщины делают реверанс и шлют мне воздушные поцелуи. Меня наконец-то отпустили, я чувствую свободу в запахе ветра и в крике чаек.

Улыбаюсь и машу прислуге из Тауэра, а потом замечаю, что за мостом и у дальних городских ворот собрались жители Лондона, каким-то образом узнавшие о моем освобождении; охрана оттесняет их с дороги, а люди приветствуют меня и даже поднимают вверх розы.

Я еду через толпу словно во главе королевской процессии. Все еще опасаясь чумы, не принимаю цветов, тем более стражи с суровыми лицами проталкиваются вперед, и масса людей расступается перед ними. И все же, не обращая внимания на охрану, все они – рыбницы и уличные торговки, помощницы мастериц и прядильщицы, в плотных рабочих фартуках, бросают передо мной розы и листья, так что лошадь ступает по ковру из цветов, и я знаю, что женщины Лондона на моей стороне.

Наш путь лежит мимо Тауэр-Хилла и возведенного там эшафота, на котором встретил смерть мой отец; я склоняю голову в память о нем и его безнадежной борьбе с королевой Марией. Он был бы рад увидеть, что хоть одна из дочерей вышла из Тауэра на свободу, а за ней следуют ее сын, благородный муж и наследник престола. Горько думать об отце, ведь это он навлек погибель на Джейн, поэтому я поворачиваюсь к кормилице, которая едет в дамском седле за стражем, держа Томаса на груди. Подзываю ее ехать ближе, чтобы посмотреть на моего мальчика, и чувствую надежду на будущее.

Тогда я и замечаю, что мы движемся на север, а не на запад.

– Ханворт в другой стороне, – говорю я едущему впереди.

– Верно, миледи, – вежливо отвечает он, осаживая лошадь. – Прошу прощения, я думал, вам сообщили. Мне приказано доставить вас в Пирго.

– К моему дяде?

– Да, леди Хартфорд.

Я рада это слышать. В прекрасном новом доме дяди мне будет намного уютнее, чем у Неда в Ханворте. Пусть его мать писала Сесилу с просьбами освободить сына, может, это она убедила королеву отпустить нас, но мне она не прислала ни единого приятного слова даже после рождения двух внуков. Лучше я остановлюсь у дяди в его фамильном доме, если он простил мне мой вынужденный обман.

– Он пригласил меня? – спрашиваю я. – Есть послание от него?

Юноша опускает голову.

– Не знаю, ваша светлость. Мне просто приказано доставить вас в целости и сохранности в Пирго. Больше ничего не известно.

– Нед в курсе, куда мы едем? Он считал, что мы направляемся в Ханворт.

– Он знает и последует за вами, миледи.

* * *

Мы едем около двух часов через деревни, где все двери решительно заперты, мимо постоялых дворов с закрытыми ставнями. Никто не хочет иметь дела с путниками из Лондона. Все на этой дороге бегут от инфекции, и когда мы обгоняем других людей, они вжимаются в живую изгородь, лишь бы даже наши лошади не коснулись их. Они боятся нас так же, как мы боимся их. Я пытаюсь разглядеть у них симптомы чумы, а кормилица крепче прижимает Томаса к себе и накрывает его лицо шалью.

Когда палящее солнце поднимается высоко, становится слишком жарко, чтобы ехать дальше. Начальник стражи предлагает отдохнуть в тени густого леса. Миссис Фэйрлоу кормит Томаса, а остальные перекусывают хлебом и холодным мясом, запивая все легким элем. Мы взяли еду из кухонь Тауэра, и я молюсь о том, чтобы она не оказалась заразной.

– Мне нужен отдых, – говорю я. Если Нед выехал сразу следом, он вскоре нас догонит и я смогу вздремнуть в тени деревьев рядом с ним. Впервые в жизни мы будем вместе без обмана. Я усну в его руках и, проснувшись, увижу его улыбку. – Пусть кто-нибудь высматривает его светлость, моего супруга, на дороге, – предупреждаю я главу охраны.

– Часовые уже выставлены, – сообщает он. – К тому же он заметит ваше знамя.

На траве расстилают ковры с шалями, и я подкладываю под голову накидку для верховой езды. Ложусь и закрываю глаза, думая, что немного отдохну и скоро услышу, как приближается Нед с его стражами. Я сонно улыбаюсь при мысли о том, как сильно Тедди обрадуется поездке на большой скаковой лошади, впервые оказавшись вместе с отцом за пределами стен Тауэра. Вспоминаю, что он крепко схватил Неда за шею, а тот с нежностью придерживал его.

И после этого я засыпаю. Стоило только вырваться из пораженного чумой города, как тревоги покинули меня. Я не спала на свободе два долгих года – воздух точно слаще, когда дует не через решетки. Мне снится, что я с Недом и детьми, но не в Ханворте и не в Пирго; возможно, это знак, что мы будем счастливо жить в собственном доме, во дворце, который мы хотели бы построить, когда я стану королевой. Просыпаюсь, когда миссис Фэйрлоу, кормилица, осторожно трогает меня за плечо, и понимаю, что это не сон – я действительно свободна.

– Нам пора ехать дальше, – говорит она.

Я улыбаюсь и привстаю.

– Нед здесь?

– Нет, еще нет. Зато стало прохладнее.

Горящий диск солнца скрылся за облаками, с холмов подул ветерок.

– Слава богу. Он хорошо поел? – спрашиваю я у кормилицы. – Можем ехать?

– Да, ваша светлость, – отвечает она, вставая. – Хотите взять его?

Я беру на руки моего любимого малыша, и он радостно улыбается мне.

– Утром он явно весил меньше. Хорошо кушает.

– Настоящий лондонский едок, – одобрительно кивает миссис Фэйрлоу.

Охрана приводит лошадь, и начальник помогает мне залезть в седло. В Пирго наверняка мне поможет спуститься Нед – к тому времени он обязательно нагонит нас. Я беру поводья, и мы движемся дальше.

* * *

Уже в синеватых сумерках мы подъезжаем через парковые насаждения к большому остроконечному дворцу Пирго. Дядя встречает нас у высокой парадной двери, на ступеньках выстроились его домочадцы, слуги и компаньоны. Он очень гостеприимен, но не улыбается, а, напротив, выглядит встревоженным.

– Милорд дядя! – Надеюсь, он простил мою наглую ложь и понял, что тогда я не могла поступить иначе.

Он снимает меня с лошади и нежно целует, как и прежде. Я показываю на кормилицу с Томасом.

– Вот ваш новый родственник. Его брат-виконт лорд Бошан едет позади с отцом. Удивительно, что они до сих пор не догнали нас, хотя его лошадь потеряла подкову, и поэтому они задержались.

Бросив взгляд на малыша, дядя снова смотрит на меня и коротко бросает:

– Лучше пойдем внутрь.

Он берет меня под руку и ведет через огромные двойные двери в просторный приемный зал. Его супруги нигде не видно, что странно, ведь я ожидала, что она тоже встретит нас. Я же графиня, а теперь еще и провозглашенная наследница трона Англии.

– Где леди Грей? – спрашиваю я слегка натянуто.

Дядя выглядит утомленным.

– Она передает свое почтение и увидится с тобой позже. Идем, идем, ваша светлость.

Он ведет меня вверх по лестнице через впечатляющий зал, затем мы попадаем в комнату поменьше и наконец в покои с большой спальней. Место мне знакомо. Эти комнаты уступают лишь тем, в которых здесь останавливалась Елизавета. Я думаю, что надо бы попросить королевские покои, но тут дядя закрывает дверь и усаживает меня на стул.

– В чем дело? – спрашиваю я. Внутри меня растет страх, который я пока не в силах объяснить. Обычно Грей так уверен в себе, а сейчас как будто не знает, что сказать. Его привычная высокопарность сменилась недоумением. – Милорд дядя, что-то не так?

– Тебе сказали, что лорд Хартфорд приедет сюда?

– Да, конечно. Он немного отстал, – отвечаю я.

– Я так не думаю. Мне сообщили, что ты поселишься одна.

– Нет-нет, – возражаю я. – Сегодня утром мы должны были выехать из Тауэра вместе, но он задержался, пока подковывали его лошадь. Он едет сзади вместе с нашим сыном Тедди, маленьким лордом Бошаном. Тедди настоял на том, чтобы быть в дороге с отцом. Нед посадит его вперед на седельную луку. Наверное, они так сильно задерживаются, потому что Тедди хочет держать поводья.

Грей снова медлит, затем берет мои ладони своими холодными руками и говорит:

– Моя дорогая Катерина, с огромным сожалением сообщаю, что на этом твои трудности не закончились. Тебя не отпустили, и лорд Хартфорд тоже не на свободе. Вам запрещено жить вместе. Его везут в Ханворт, где за его домашним арестом будет следить мать, тебя же послали сюда, и мне приказали держать тебя здесь как пленницу.

Я так поражена, что не могу вымолвить ни слова. Просто смотрю на дядю и чувствую, что у меня широко открывается рот.