Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

– Кто ей сказал? – спрашиваю я.

Забрав наверх длинные волосы, прикрепляю сверху чепец. Томазина быстро и ловко закалывает его шпильками.

– Одна из горничных, – отвечает она. – У нее не было выбора. Она не говорила, где вы, просто доложила, что вас нет в постели. Но мы все знали, что вы видитесь друг с другом уже несколько месяцев. Вы поженились?

– Да.

– Без разрешения королевы.

– Это не запрещено, – педантично заявляю я. – Такой закон был, но его отменили.

Томазина смеется.

– Королеве не нужны законы, чтобы проявить свое недовольство. Спросите у Маргариты Дуглас. Спросите у собственной сестры. Да поможет вам Господь.

Она выходит из комнаты.

– Поспешите! – кричит Томазина, и я слышу топот ее ног по лестнице.

Томас накидывает свою раздувающуюся рубаху и тянется за форменным жакетом.

– Что нам делать? – спрашивает он. – Мне пойти с тобой к королеве?

– Нет. Тебя все равно не пустят, если она в спальне.

– Я верно служил ей с тех самых пор, как она взошла на трон, – замечает Томас. – Она знает, что я предан ей.

Я не произношу вслух свое мнение о том, как Елизавета относится к преданным слугам. Узнайте у Роберта Дадли, какие награды он получил за свою верную службу, узнайте у Уильяма Сесила.

– Я напомню ей об этом, если она что-нибудь скажет, – обещаю ему.

Встаю на цыпочки, и Томас наклоняется ко мне. Это не поцелуй на удачу и даже не легкое чмокание. Он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Целует страстно, будто в последний раз.

– Я люблю тебя, – тихо говорит Томас. – Приходи к воротам, как только сможешь, и скажи, что все хорошо. Или передай послание.

Я отвечаю храброй улыбкой.

– Приду как можно скорее. Дождись меня. Дождись меня.

* * *

Я бегу в приемный зал королевы, который уже заполняется просящими и посетителями, надеющимися привлечь ее скоротечное внимание по дороге к часовне. Половина из них будет просить снисхождения или помилования для мужчин и женщин, арестованных за ересь, измену или подозрение в предательстве. Тюрьмы переполнены подозреваемыми, двор переполнен их родными. Тайный совет считает, что католики восстанут против Елизаветы в поддержку Марии Стюарт. Они полагают, что моя кузина Маргарита Дуглас вступила в заговор с Францией и Испанией, чтобы возвести на трон своего сына-католика и королеву-католичку. Страна напугана и подозрительна, и вот я теперь тоже в страхе и под подозрением.

Прохожу через толпу к двери ее личных покоев. Народ расступается – они знают, что я одна из сестер Грей. Ловлю жалобные взгляды тех, чьим жизням грозит такая опасность, что они пришли просить помощи ко двору. Люди, над которыми повисла тень плахи, жалеют меня. У входа в комнату стоят два стража. Они распахивают передо мной дверь, и я захожу.

Большинство фрейлин и горничных уже на месте, и все они явно обсуждают меня. Теперь воцаряется пугающая тишина, и я окидываю взглядом этих женщин, которые одиннадцать лет были моими подругами. Никто не произносит ни слова.

– Где Бланш Перри? – спрашиваю я.

Она новая первая фрейлина королевы и должна знать, какие неприятности меня ожидают. Леди Клинтон кивком указывает на закрытую дверь.

– У Ее Величества. Она очень недовольна.

Снова все перешептываются, но не обращаются напрямую ко мне. Будто не хотят заразиться предательством. Никто не желает считаться моим близким другом, хотя прежде почти все гордились этой возможностью.

– Это правда? Вы вышли замуж, леди Мария? – выпаливает одна из юных горничных, после чего делает реверанс и краснеет до ушей. – Прошу прощения, – тихо добавляет она.

Я не обязана давать ей ответ, но и отрицать не собираюсь. Я не отрекусь от своего брака и от любимого мужчины. «Это же абсурд!» – мелькает у меня мысль. Одну мою сестру казнили за притязания на трон, другую лишили свободы за то, что она влюбилась, и вот я, с кольцом в кармане и тайным браком, при этом не претендую на престол, а мой муж не благородного происхождения.

– Она сильно злится?

Кто-то присвистывает, словно поднимается буря.

– Мне войти?

– Ждите здесь, – говорит леди Клинтон. – Она вас вызовет.

– Тогда я пойду к себе и сменю чепец.

Никто не возражает, так что я иду обратно через приемный зал, снова привлекая косые взгляды, и поднимаюсь по узкой лестнице к моим комнатам. Горничная, побледнев, молча расчесывает мне волосы и закалывает чепец. Я тоже ничего не произношу.

* * *

Когда я возвращаюсь в приемный зал, кто-то уже вызвал Уильяма Сесила, и он стоит у оконной ниши и разговаривает с моей бабушкой Кэтрин Брэндон и Бланш Перри. Все ждут на почтительном расстоянии, напрягая слух, но не смея подойти ближе. Я пересекаю зал и смотрю на Сесила, а он отвечает мне усталой улыбкой. Кэтрин Брэндон стоит позади меня, готовая выступить в мою поддержку.

– Ну и суета, – спокойно говорит сэр Уильям, и я думаю – слава богу, хоть кто-то знает, что это брак по любви, который имеет значение лишь для нас, любящих друг друга. Это оскорбит королеву, ведь вся любовь, кроме собственного бессердечного притворства, ее оскорбляет. Однако передо мной разумный мужчина, знающий, что для высшего общества это вовсе не важно.

– Мне очень жаль, что я не спросила разрешения, – тихо откликаюсь я.

– Вы замужем? – желает подтвердить он.

– Да, за мистером Томасом Кизом.

Намек на улыбку появляется на лице старого государственного деятеля.

– Полагаю, он самый большой джентльмен при дворе, а вы – самая маленькая леди.

– Джон Ди сказал бы, что мы противоположности единого целого, – замечаю я.

– Проступок серьезный. – Сэр Уильям кивает в сторону закрытой двери.

– Проступок очень мелкий. Может, Ее Величество и оскорблена, но причин для этого нет.

Он кивает в ответ на мои возражения.

– Мне зайти? Я могу объяснить, что это было личное дело.

– Я отведу ее… – предлагает бабушка.

Качнув головой, Бланш коротко отвечает:

– Она не примет вас. Королева сильно сердится, леди Мария. Это, да еще вдобавок ко всему остальному…

– Это мелочь, – твердо заявляю я. – Да и все остальное, если вы имеете в виду брак моей сестры с юным графом, тоже не причина для немилости. Свадьба Марии, королевы Шотландии, – вот дело национальной важности, но с нами никак не связано. Мы с сестрой действовали как частные лица. – Я обвожу взглядом остальных фрейлин. – Неужели нам всем теперь запрещено выходить замуж?

Уильям Сесил откашливается.

– Вас отправляют в Виндзор, пока Ее Величество будет разбираться во всем.

– Я вступлюсь за тебя, – вставляет бабушка.

– В чем разбираться? – спрашиваю я. – Свадьбу провели частным образом. Были свидетели. Его семья присутствовала, моей свидетельницей выступила горничная. Священник подтвердит, что брак законный. Вам не нужно устраивать разбирательство. Я сама вам все расскажу. Как и мистер Киз.

Уильям Сесил выглядит уставшим.

– Возможно. Однако Ее Величество желает, чтобы на это время вы отправились в Виндзор.

Я беру его за руку и поднимаю взгляд.

– Сэр Уильям, вы рассказываете нам, что испанцы готовят заговор и финансово поддерживают королеву Шотландии, которая вышла замуж за наследника шотландского престола и разбила протестантское восстание. Разве сейчас подходящее время, чтобы вы и Тайный совет беспокоились обо мне?

– О такой маленькой? – с улыбкой переспрашивает он.

– Я самый незначительный человек при дворе. Мои сердечные дела не имеют никакой важности.

– Она настаивает, – спокойно говорит Сесил. – Собирайте вещи.

* * *

Я бы отправилась прямиком к Томасу, но две фрейлины идут со мной, чтобы помочь собрать книги, бумаги, одежду и драгоценности. Затем, когда я уже готова к отъезду, у двери ждут два стража, которые отводят меня по тайной лестнице к водным воротам. Я высматриваю Томаса у главных ворот дворца, но его там нет, а замещающий его охранник не поднимает голову, поэтому я не могу ничего показать жестами. Окна в комнате над водными воротами, где мы проводили время как муж и жена, не светятся, ставни закрыты. Либо он там, арестованный, сидит в темноте, либо его уже увели в другое место.

– Я хочу увидеть моего мужа, Томаса Киза, – говорю стражу. – Я настаиваю.

– Мне приказано отвезти вас на барже в Виндзор, – отвечает тот.

– Речь идет о королевском привратнике, – напоминаю я. – Человеке безупречной чести, имеющем воинское звание. Настаиваю на том, чтобы мне позволили увидеть его.

Он наклоняет голову ко мне.

– Его увели в город, – тихо отвечает страж. – Его уже здесь нет, миледи.

Меня держат в трех комнатах с видом на верхний двор Виндзорского замка. Внешнюю дверь запирают на ночь, а днем снаружи стоит охранник, который сопровождает меня, если я желаю прогуляться в королевский сад. Мне позволяют ходить куда угодно внутри стен замка, но не выпускают за его пределы. Комнаты просторные, со мной приехали две фрейлины и три горничные. Условия лучше, чем были у Катерины в доме коменданта Тауэра, да и свободы больше, чем там же было у Джейн. Я очень рада, что меня не заточили в Тауэр. Это было бы невыносимо – пойти по стопам арестованной сестры, видеть площадку, где казнили мученицу Джейн. По крайней мере, тут не так плохо.

Я живу тихо, дважды в день посещаю часовню, по дороге туда охрана идет и спереди, и сзади. Читаю, занимаюсь, шью и музицирую. Делать почти нечего, но зато я не стою на коленях перед ненавидящим меня тираном.

Пишу своей сестре Катерине о том, что я тоже вышла замуж по любви и тоже хотела лишь быть счастлива с хорошим человеком. Пишу, что и я оскорбила королеву этим поступком, однако надеюсь, что она простит нас с Катериной. Передаю послание управляющему замком, хотя не знаю, дойдет оно до сестры или останется у шпионов Сесила.

Томасу Кизу писать сложнее. Он не поэт вроде бедняги Неда Сеймура. Наши ухаживания не были полны красивых слов, поэтому я выражаюсь кратко и не надеюсь, что кто-то передаст ему мое письмо. Пусть я пишу только для шпионов, мне все равно. Томасу не нужны доказательства моей любви, как и мне его. Мы любим друг друга, мы женаты, мы знаем, что у каждого из нас в сердце. Каким бы лаконичным ни было послание, он знает, что я люблю его страстно и сильно, как величайший из поэтов, хоть мои строки так коротки.

Мой дражайший супруг,

по усмотрению Ее Величества меня держат в Виндзорском замке. Надеюсь, очень скоро она простит нас обоих, так как поймет, что нашим браком мы не хотели сделать ничего дурного и лишь желали счастья.

Я очень по тебе скучаю и сильно тебя люблю. Ничуть не жалею о нашем браке (только о том, что он рассердил королеву). Ты сердце в бессердечном мире.

Твоя жена, Мария.

Деревья в парке яркие, будто бронзовые, медные и золотые цепочки королевы, а цветы теряют цвет и лепестки, превращаясь в палки с растрепанной верхушкой. В конце лета стоят долгие теплые дни, и я постоянно взбираюсь по винтовой лестнице на башню, откуда видно реку и снующие по ней лодки. Королевская баржа не является за мной, хоть я и каждый раз высматриваю ее на закате.

Как-то вечером управляющий замком останавливает меня, когда я возвращаюсь в мою комнату, и говорит, что на следующее утро я уезжаю – надо собирать вещи.

– Меня выпускают? – спрашиваю у него.

Он склоняет голову, чтобы не выдать смущение, и становится ясно: меня не отпускают.

– Вы отправитесь к Уильяму Хотри, – негромко отвечает он. – Ненадолго, как я понимаю.

– Почему? – резко задаю я вопрос.

Тот снова кланяется.

– Миледи, мне не сообщили.

– Но почему к Уильяму Хотри?

Управляющий беспомощно разводит руками.

– Мне известно лишь то, что я должен сопроводить вас до его дома.

– Видимо, мне тоже ничего нельзя знать.