Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

Не знаю, называли эти «многие» Марию убийцей Дарнли до обличающего послания Елизаветы или нет, но уверена, что теперь так и будет. Во всем этом видна рука Уильяма Сесила: ночное убийство в саду, запятнанная репутация королевы-католички, внезапная конфиденциальность и притворная жалость со стороны Елизаветы. Смерть Дарнли погубила Марию, как и бракосочетание с ним. Соглашение с Елизаветой тоже расторгнуто, как и планировал Уильям Сесил.

Это было не тихое убийство на глухой шатающейся лестнице с целой группой свидетелей, подтверждающих смерть от несчастного случая. Это был сильнейший взрыв в самом сердце Эдинбурга посреди ночи, и именно в тот самый вечер королева отказалась спать со своим мужем в обреченном доме. Как будто она знала. Как будто порох заложил кто-то из ее знакомых.

Слухи доходят даже до меня, запертой в комнатке и изредка выходящей в сад. Кухня в Чекерс кипит сплетнями, парни с конного двора горячо поддерживают шотландского лорда Джеймса Хепберна, графа Ботвелла, который всегда боролся за протестантское дело и действовал просто, открыто и жестоко. Прачки скорбят по бедному лорду Дарнли, взорванному в собственной постели и задушенному варварскими шотландскими лордами по приказу его злобной жены. В течение весны скандал все разгорается, обрастая новыми деталями, и вот в апреле мы узнаем, что Мария, королева Шотландии, бежала из столицы, а в мае вышла замуж за человека, убившего ее второго супруга, – за Джеймса Хепберна, графа Ботвелла.

По сравнению с этим новым гибельным браком королевы Шотландии мое супружество с Томасом Кизом и даже свадьба Катерины с Недом Сеймуром кажутся простой опрометчивостью. Мы влюбились в достойных мужчин, которые свободно могли жениться. Никто даже не знает, есть ли у Ботвелла супруга. Однако Мария выходит за него без стыда, нарядившись в изысканное траурное платье из черного бархата, расшитое золотыми и серебряными нитями. Я прошу леди Хотри разузнать о наряде – оказывается, это и правда невероятно дорогой черный бархат с настоящей золотой вышивкой и алым нижним платьем! Мария одновременно и невеста, и вдова. Неизвестно, убила ли она мужа, но она точно выходит замуж за убийцу. В глазах всего мира – французов, испанцев и англичан, католиков и протестантов – она погублена. Мария уничтожила себя. Она точно не может быть наследницей трона Англии.

* * *

Я жду, что сэр Уильям придет и скажет: «Вы свободны». Долгая тайная кампания Уильяма Сесила против шотландской королевы, его секретный план по выбору нашей семьи в наследники наконец-то осуществился. Больше нет причин держать меня и мою сестру в неволе. Сэр Уильям Хотри сообщает мне, что Амброз, брат Роберта Дадли, навещал Неда Сеймура, нарушив приказ о том, что моему зятю нельзя принимать посетителей, и заверил его в том, что Катерину объявят преемницей и Дадли ее поддержат.

Я не нахожу себе места в этой душной комнате. Открываю оба окна и выглядываю наружу. На прогулке меряю шагами симпатичный летний сад и хожу кругами по внешней тропинке, будто хорек в клетке. Заслышав топот копыт, я каждый раз думаю, что это королевский вестник едет освободить меня. Осталось уже недолго.

Леди Хотри делится со мной лондонскими сплетнями. Муж леди Маргариты Дуглас, напуганный отец лорда Дарнли, сбежал из Шотландии, и ему позволили вернуться в Англию. Его приглашают ко двору, и леди Маргарита может сопровождать его. Он рассказывает о восставшей Шотландии. Лорды выступили против Ботвелла и своей королевы. Мария – жертва Ботвелла, жена Ботвелла – не в силах сохранить власть. Замужняя королева опускается до уровня своего супруга, чего всегда и опасалась Елизавета. Мария прибыла в Шотландию величественной французской вдовой в ослепительно-белом платье. Она не может удержать страну в качестве жены Ботвелла в соблазнительно-черном с красной нижней юбкой. К ней относятся с уважением, но при этом помещают в островной замок Лохливен. Конкурентка моей сестры, некогда свободная и влиятельная, теперь такая же узница, как и мы.

* * *

Как и мы, наша лишенная свободы кузина теперь зависит от благосклонности Елизаветы. Кто еще может приказать шотландским лордам почитать своего монарха? Кто еще располагает армией на границе, готовыми действовать шпионами и подкупленными лордами? Но вместо того, чтобы восстановить положение родственной королевы, Елизавета прислушивается к другой нашей кузине, Маргарите Дуглас, которая требует, чтобы свершилось правосудие и ее невестка была казнена за убийство Генри, а внука, юного наследника, передали ей. Елизавета с удовольствием исполнила бы эти справедливые требования, дабы унизить шотландскую королеву, если бы могла.

Прежде всего Елизавета уверена в том, что законодательство страны не распространяется на королев. Она хочет, чтобы все думали, будто королева может совершать ошибки – роковые ошибки в личной жизни, и это не помешает ей править. Ежели люди скажут, что королеве нельзя влюбляться в женатого мужчину, что прикажете делать Елизавете и Роберту Дадли? Ежели скажут, что нельзя безжалостно убить жену или мужа, стоящих у вас на пути, что тогда придется написать в отчете коронера о смерти Эми Дадли от несчастного случая? Елизавета хотела бы заполучить себе малыша Стюарта, хотела бы отомстить за смерть его отца, но безопасность его матери священна. Для Елизаветы, дочери обезглавленной королевы, самое главное в том, чтобы все понимали – их нельзя обезглавливать. Больше ни одна королева в Англии не должна быть казнена.

Дело сдвигается с мертвой точки совершенно случайно, из-за шотландских лордов, которые не понимают английскую королеву и губят свою же затею. Они объявляют, что Мария, нарушившая королевское завещание (у нее случился выкидыш в островной тюрьме, это были мальчики-близнецы), отреклась от прав на трон в пользу своего сына и согласна быть никем, пленницей без титула. Лорды считают, что победили, но это моментально настраивает Елизавету против них. Теперь она отказывается признавать принца Якова королем Шотландии Яковом VI – по ее словам, маленькому мальчику нельзя замещать свою мать-королеву, лордам нельзя свергать королеву. Никогда, никогда, никогда нельзя ставить наследника вместо монарха – этого Елизавета больше всего боится всю свою жизнь. Она бранит Сесила, не позволяет свергать Марию. К королевам надо относиться с уважением, их запрещается судить и признавать не соответствующими своему положению. Она готова начать войну ради защиты королевы Марии.

Теперь Елизавета набрасывается на восстановленную в правах Маргариту Дуглас, громко требующую отмщения. Леди Маргарита настаивает на пожизненном заключении или казни невестки за ее омерзительное преступление – убийство мужа. Неважно, какое именно выберут наказание, лишь бы ребенка привезли в Англию и леди Маргарита смогла бы зваться бабушкой короля, который унаследует престолы Шотландии и Англии.

Уильям Сесил ведет неспешную игру и сохраняет спокойствие. Он соглашается с тем, что королеве не стоит нападать на другого члена королевской семьи, но при этом отмечает, что любое вторжение в Шотландию, скорее всего, приведет к немедленной казни Марии ее же лордами. «Они запаникуют», – вкрадчиво говорит Сесил, глядя в обеспокоенные глаза королевы. Для Англии будет лучше выразить умеренный протест и договориться с самопровозглашенным регентом лордом Мореем, вероломным братом Марии, чтобы малыша отправили на юг, когда будет удобно.

Естественно, протестантские лорды Шотландии никогда не отдадут своего принца убежденной католичке вроде Маргариты Дуглас. Естественно, Маргарите Дуглас, погубившей сына, не доверят другого мальчика. Елизавета так недовольна происходящим, что отказывается разговаривать со своим главным советником и с любимой кузиной, и у меня есть все основания предполагать, что она обратится к нам. Она должна обратиться к нам. Разве у нее остались другие родственники?

Есть Катерина, находящаяся под арестом в Госфилд-холле, ни в чем не виновная, обожаемая половиной Англии, с сыном из рода Сеймуров, которого воспитывают втайне от всех. Есть Мария, заключенная в Лохливене, предполагаемая убийца, несомненная прелюбодейка, ненавидимая половиной Англии и пугающая своих единоверцев, с сыном, которого удерживает ее брат, и сбежавшим мужем. Кого же выбрать в наследники? Кто будет лучше для Англии? Конечно, чудовищно своенравная Елизавета поддерживает Марию и требует освободить ее.

Шотландцы берут у нее деньги, но дело не движется, а Сесил ловко препятствует всем попыткам английского вторжения в Шотландию. Решительность Елизаветы сходит на нет. Сесил предлагает ей отправиться в путешествие по стране, Роберт Дадли обещает беззаботное лето – почему бы королеве не порадовать себя? Елизавета откладывает бедственную ситуацию с кузиной в сторону и едет верхом рядом со своим любовником, снова сбегая от проблем.

В садах Чекерс появляются ласточки и низко летают по вечерам. В сумерках в лесу поет соловей. Летом тяжелее всего переносить заключение. Такое чувство, что все вокруг свободны и наслаждаются жизнью, поют в полумраке – все, кроме меня. Каждое живое существо ищет пару и находит счастье – кроме нас с сестрой.

Этим вечером у меня очень плохое настроение. Обычно я пытаюсь читать или украшать стены тесной комнатки рисунками, изучаю Библию или записи моей сестры Джейн, но сегодня просто стою на стуле у открытого окна и, уткнувшись подбородком в ладони, смотрю на темнеющий горизонт – словно серебристая булавочная головка на фоне темно-синего шелка, в небе появляется одинокая звезда, и я осознаю, что далеко от семьи и друзей и никогда не увижу моего любимого человека. Никогда в жизни.

Лицо становится мокрым от слез, и я понимаю, что не стоит так проводить вечер. Утром легче не станет, погружение в глубины моей печали ничего не даст. Я не из тех женщин, что чувствуют себя лучше, выплакавшись. Я таких презираю. Как правило, стараюсь занять себя и избегать мыслей о потере свободы и сестре, а также о страшной порче, наложенной на нашу семью лишь из-за того, что мы рождены Тюдорами. Вытираю лицо рукавом и пытаюсь найти в себе праведную уверенность Джейн или хотя бы суровую решимость моей матери. Мне нельзя быть мягкосердечной и уязвимой, как Катерина, иначе я тоже впаду в отчаяние.

Уже собираюсь закрыть окно и лечь в постель, чтобы попытаться проспать до следующего дня, сбежав от одиноких ночных часов, – протягиваю руку к щеколде и вдруг слышу топот копыт. Судя по звуку, около шести лошадей, целый отряд приближается к Чекерс по дороге из Лондона. Этого звука я так долго ждала. Напрягаю слух: да, точно, они не проехали мимо. Поворачивают к дому, и я высовываюсь из окна, стараясь разглядеть в полумраке, есть ли у них знамя и чьи именно цвета несутся рысью в такой поздний час.

Если из летних сумерек кто-то явился за мной, если кто-то решил освободить нас, пока Елизавета в отъезде, а Сесил на неделю отправился в свой новый дом, я уеду с ним, кто бы это ни был. Пусть меня поселят в бедной французской или испанской деревушке, пусть подвергнут опасности и втянут в восстание, я все равно согласна. Не проведу больше ни одного лета в этой клетке, как птицы Катерины. Не останусь здесь, даже если мы умрем на подходе к берегу или наш корабль захватят и потопят в море. Лучше утонуть, чем пролежать еще одну ночь в этой маленькой кровати, глядя на белый потолок и нацарапанные мной рисунки. Лучше умереть сегодня, чем прожить еще один день в тюрьме.

Всадники показываются из-за поворота. Перед ними развевается знамя Тюдоров. Это не какой-нибудь преступник, это послание от Елизаветы, а привез его некий лорд в окружении стражников. Наконец-то, наконец-то мне даруют свободу. Королева наверняка меня отпускает. Будь это иной указ, его бы передал один-единственный вестник, скачущий неспешным шагом. Слава, слава Господу, наконец-то она дарует мне свободу и я уеду из этого проклятого дома и больше никогда не переступлю его порог.

Захлопываю окно и спрыгиваю с табурета. Расталкиваю горничную, задремавшую на стуле.

– Приведи в порядок мои волосы, – приказываю я. – Достань лучший чепец. Сэр Уильям постучит в дверь в любой момент. Открой ему. Он сообщит о том, что мы свободны.

Она распахивает сундук, достает все необходимое, забирает наверх мои светлые волосы, крепит на них чепец. Сердце бешено колотится. Я снимаю с пальца обручальное кольцо, целую его, вешаю на цепочку и прошу горничную застегнуть у меня на шее. Она подтягивает шнуровку на рукавах и верхней юбке моего платья, и я расставляю руки в стороны, точно куколка, чтобы она могла поправить лиф.