Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

Стоило бы обрадоваться, ведь это еще один великолепный отважный ход. Мария вынуждает Елизавету раскрыть карты. Ей не увильнуть, как обычно, ведь наша кузина действует крайне решительно. Однако я не радуюсь, меня переполняет ужас.

– Королева ответила?

Бабушка просто сияет.

– Мой супруг Ричард сейчас с остальным двором в Гринвиче, говорит, Елизавета и Сесил обсуждают условия. Хочет вернуть Марию в Шотландию с мощным войском. Шотландцы должны понять (да и не только они), что нельзя свергать королеву. Уильям Сесил соглашается, так что и Тайный совет ее поддержит. Никто не потерпит уничтожения королевы кем-то вроде Джона Нокса прямо у нас на пороге. Парламенту придется выделить средства, нужно собрать армию. Марию отправят домой в Эдинбург, а Елизавета пошлет войско, которое будет сражаться за нее.

– Она пойдет на это?

– Она уже так делала – посылала солдат в Шотландию на борьбу с регентом-католиком. И выиграла ту битву. Елизавета знает, что это осуществимо. Кроме того, – продолжает бабушка задумчиво, – настолько далеко дело не зайдет. Шотландские лорды не хотят сражаться с Англией. Половину из них мы и так уже подкупили. Если Сесил с Елизаветой соберут войско, шотландцы поймут, что необходимо принять королеву обратно и заключить с ней мир. Это Ботвелла они не переваривали, а Марию многие действительно любят.

– Хорошо, что она на свободе, – говорю я. – Знаю, она католичка и, наверное, грешница, но я рада ее побегу из замка Лохливен, к чему бы это ни привело. Я часто думаю о ней: красивая, как Катерина, почти ее возраста – приятно думать, что хотя бы эта кузина Елизаветы оказалась свободна.

* * *

Лишь одна представительница семейства Тюдор не празднует освобождение королевы Марии. Наша кузина Маргарита Дуглас, точно мстительная гарпия, прибегает с мужем, графом Ленноксом, ко двору – оба в бесконечно глубоком трауре по Генри Стюарту, лорду Дарнли. В слезах они бросаются к ногам Елизаветы, требуя справедливости по отношению к своему никчемному сыну. Называют королеву Марию его убийцей, просят арестовать ее, отправить в Шотландию в кандалах, судить, сжечь за мужеубийство.

Кузина раздражает королеву. Она никогда не забудет, что Дарнли отправился в Шотландию по распоряжению матери и отказался приехать обратно в Англию, когда Елизавета его вызвала. Мы все знаем, что он приставлял заряженный пистолет к животу своей беременной супруги. Он явно стал жертвой ненавидевших его шотландских лордов, но участие королевы Марии в заговоре ничем не подтверждено. В любом случае Маргарите уже пора бы понять, что Елизавета не страдает муками совести. Вспомнить хотя бы смерть Эми Дадли.

Елизавета вполне спокойно объясняет, что шотландцы не могут судить свою королеву, что никто не может отдать законно назначенного монарха под суд. К тому же она не властна над Марией. Они обе королевы, и Елизавета не имеет права арестовывать Марию или заключать в тюрьму. Королевы создают закон, поэтому сами выше него. Она уверена, что при встрече со свекровью Мария все объяснит. Это их личное дело. Вкратце, никому нет дела до мнения Маргариты Дуглас. Честно говоря, никогда и не было.

И все же меня переполняет тревога, когда становится все теплее, а ответа от тети Бесс, нынешней графини Шрусбери, я так и не получаю. От двора тоже не приходит приказов о моих дальнейших передвижениях. Мне тревожно от того, что я по-прежнему остаюсь пленницей в доме бабушке, в то время как моя кузина Мария, королева Шотландии, содержится в замке Карлайл под присмотром сэра Фрэнсиса Ноллиса. Елизавета не выдвигает обвинения против своих кузин, но мы обе лишены свободы. Неужели она надеется и нас довести до смерти от отчаяния, как Катерину?

Елизавета присылает Марии одежду, ведь у нее ничего не было с собой, кроме наряда для верховой езды, в котором она сбежала. Однако в посылке оказались одни лохмотья: две порванные сорочки, два куска черного бархата, две пары туфель – и все.

– Зачем она оскорбляет королеву Шотландии? – недоумевает бабушка. – Почему относится к ней с таким презрением?

Мы смотрим на потертую скамейку для ног и истрепанные гобелены, мои давние предметы домашнего обихода, и на видавшую виды чашу, что Елизавета отправила мне из столовой.

– Хочет предупредить, – медленно отвечаю я. – Как предупреждала Катерину и меня. Показывает, что мы бедны без ее благосклонности, что мы лишены свободы. Пусть она утверждает, что не может арестовать другую королеву, но кто же тогда Мария, если не пленница Елизаветы, раз ей запрещается покидать дом Фрэнсиса Ноллиса? Думаете, кузина поняла намек? Поняла, что она такая же узница, как и я?

Тайный совет собирается в Гринвичском дворце и объявляет, что Мария, королева Шотландии, предстанет перед судом. Ее не отпустят в Шотландию вместе с английским войском, пока не будет доказана ее невиновность. Марию обвиняют в убийстве мужа, что является малой изменой, ведь она убила человека, которому должна была быть предана, а такое преступление карается сожжением. Что удивительно, Елизавета не отчитывает совет за противоречие ее мнению, и это доказывает, что они лишь выражают ее интересы, о которых сама королева не решается заявить. При этом Елизавета запрещает Марии являться ко двору, чтобы объяснить свои действия один на один, как королева королеве. Говорит, им нельзя встречаться, так как репутация шотландской правительницы запятнана слухами. Это было бы смешно – ко двору Елизаветы нельзя являться женщине, обвиняемой в прелюбодеянии, – если бы не сказалось на нашей родственнице Марии. О каком беспристрастном разбирательстве может идти речь, если ей не дают объясниться? И если после внушений Елизаветы и Сесила Тайный совет хором заявляет, что шотландскую королеву надо судить за убийство без возможности выступить с собственной защитой, значит, эти двое точно решили: она виновна и должна умереть.

Но Мария умнее их всех. Она отказывается от присланных Елизаветой лохмотьев и старой обуви, назвав это «холодным приемом», и растерянный сэр Фрэнсис с тряпьем в руках оправдывается, что случилась глупая ошибка в королевском гардеробе. Мария напоминает о своем высоком положении: она должна носить мех горностая, как и положено королеве. Никто не смеет присылать ей одежду, не соответствующую ее статусу. И, в равной степени, никто не может судить ее, законно назначенного монарха, – никто, кроме Господа.

Елизавета отступает ловко и поспешно, как только она одна умеет. Пишет кузине, что это будет вовсе не суд, ведь – конечно же! – нельзя судить королеву, а разбирательство, касающееся поведения единокровного брата Марии лорда Морея. Это его обвиняют, а не ее. Нужно понять, действовал ли он как изменник, и тогда королеву снова возведут на престол. Ее имя будет восстановлено, и она сможет вернуть сына.

– Ее освободят, – радуюсь я. – Слава богу, хотя бы ее освободят.

В июле наконец-то приходит ответ от тети Бесс. Я с улыбкой разрываю новую печать в виде стоящего на задних лапах льва. Такое изображение на гербе очень ей подходит.

Дражайшая Мария, я очень сожалею, что не могу дать лучшего ответа, ведь я была бы рада видеть тебя в своем доме (в любом из множества домов!), помня о любви к твоей матери и тебе самой, милая Мария. Однако королева возложила на меня еще более серьезную задачу. Нам с графом, моим супругом, предстоит поселить у себя гостью – пожалуй, ты догадаешься, о ком идет речь? Ее нужно держать в безопасности, защищать от врагов, просматривать ее письма и докладывать о всех ее действиях. Она будет гостьей, но не сможет покинуть дом, пока мы не отправим ее обратно в Шотландию. Гостьей, чьи послания внимательно изучают и затем поступают в зависимости от того, что в них было обнаружено.

Думаю, ты уже поняла, кто именно приезжает и почему я не могу пригласить тебя! Королева доверяет моему мужу, графу, и мне присматривать за Марией Стюарт, пока не будет готова вернуть ее в Шотландию. Мы выполним все безупречно, и представь, какая нас ждет честь и выгода – предоставить жилище королеве Шотландии, а затем снова возвести ее на престол. Когда она отправится обратно в свою страну, я с огромным удовольствием попрошу королеву освободить тебя и разместить в одном из моих небольших домов.

Я роняю письмо на пол. Мне становится дурно, как и в тот день, когда Катерину увезли в Тауэр, а Елизавета просила передать ей перчатки.

– Она никогда не выберется, – предсказываю я. – Мария, королева Шотландии, попалась в паутину Елизаветы, как и я, и не сумеет сбежать. Мы обе умрем в заточении.

В Гримсторпе стоит ясный и холодный день, бабушку вызвали ко двору, поэтому в ее отсутствие я отмечаю Рождество с остальными домочадцами в спокойной обстановке. Мне разрешается гулять в садах, спускаться к конюшням и обходить внутренний двор прекрасного замка, но когда выпадает снег, засыпая дорожки сугробами, далеко не уйдешь. Снежный плен меня не пугает, ведь потом настанет оттепель.

Бабушка присылает одно письмо с рождественским подарком – золотой чашей – и сообщает новости. Делает это она осторожно, чтобы ни один шпион не заподозрил нас в сговоре. «У меня хорошие вести о Неде Сеймуре, графе Хартфорде, – пишет Кэтрин, избегая упоминания того, что он приходится мне зятем. – Его выпустили из заключения, и теперь он вправе свободно жить в своем доме Вулф-холл в Уилтшире. Его сыновья Тедди и Томас остаются с бабушкой в Ханворте, но могут писать отцу, а также отправлять послания тебе и получать ответ. Уверена, это известие принесет большую радость».

Я прерываю чтение и думаю о маленьких племянниках, детях Катерины, и об их отце, по-прежнему разлученном с сыновьями. Теперь они хотя бы смогут писать друг другу. Елизавета действительно превратилась в чудовищно властную королеву. Мы находимся лишь там, где она позволит.

Бабушка ясно дает понять, что расследование, которое должно было выявить предательство злобного брата Марии, королевы Шотландской, взяло совершенно новый курс. Лорд Морей предоставил шкатулку с письмами, доказывающими, что королева убила мужа и была любовницей Ботвелла. Теперь судят уже не брата-изменника, а саму Марию, хотя Елизавета клялась, что такого никогда не случится.

«Похоже, не все послания написаны ее почерком, – тактично разъясняет Кэтрин, – поэтому некоторые сомневаются, что их на самом деле составляла она».

Я вполне в этом уверена. Представляю, как агенты Уильяма Сесила вырезают и копируют письма, будто дети, послушно склонившиеся над учебниками. В любом случае Елизавете не хватает смелости прийти к определенному выводу, и новый год мы с шотландской королевой встречаем каждая в своей тюрьме, надеясь к весне увидеть свободу: я в Гримсторпе, она в замке Болтон, одетая в пышные наряды, которые по ее настоянию прислали из Лохливена.

Мария не просто надеется, а пишет королю Испании Филиппу II, заявляя, что Елизавета держит ее взаперти без какой-либо причины. Возможно, так она добьется освобождения, а вот неприязнь со стороны Уильяма Сесила и всех протестантов ей точно обеспечена. В отличие от Марии, мне некому написать. Моя единственная высокопоставленная родственница – Елизавета, она же мой единственный враг.

С трудом верится, но действительно наступила весна, земля вырвалась из зимнего плена, вдоль дорог побежали ручьи, и нас с кузиной Марией, королевой Шотландии, освобождают. Я стану свободна в то время года, которое всегда взывало ко мне пением птиц. Мария вернется в Шотландию и займет свой трон. Расследование потерпело крах, а Елизавета не может держать кузину в заточении без надлежащей причины. Она даже не собирается держать под арестом меня, а я не просила помощи у Филиппа II и королей-католиков. Кажется, Елизавета осознала весь ужас своих поступков, поняла, по какой тропе идет. Докажи она виновность Марии, ее пришлось бы казнить. Да и мое бесконечное заключение – чем не смертный приговор? Переменчивая, опасливая Елизавета прекращает жестоко подавлять своих наследников и отпускает нас в надежде на то, что и Мария в Эдинбурге, и я в далекой глуши будем беспокоить ее меньше, чем будучи в плену.

– Тебя отправляют к сэру Томасу Грешему, – сообщает бабушка. – Я буду скучать по тебе, моя дорогая, но меня радует то, что ты переедешь в Лондон и сможешь вернуться на прежнее место, если при дворе понадобится фрейлина.