—Знаю, знаю, но я не могла остаться. Ты всегда была больше папиной дочкой, а не моей, так что...

—Осторожнее в выражениях, когда говоришь о моем отце!

—Я не скажу ничего плохого.

Трейси вытащила еще одну салфетку, похоже, подготовилась к разговору заранее.

—Он хороший человек. Наверное, слишком хороший. Я не должна была выходить за него замуж. Моя ошибка.

—Видимо, ошибки для тебя — привычное дело.

—Я была такой юной, детка. Мне едва исполнилось девятнадцать. И я думала, что люблю его. Правда, думала. А потом забеременела, и замужество показалось лучшим выходом. Мои родители очень рассердились, когда я им сказала. Ты не представляешь, как я испугалась.

Возможно, Эйвери и пожалела бы молодую женщину, оказавшуюся в подобных обстоятельствах, но сейчас все сочувствие исчезло, не успев оформиться. Она вспомнила деда, такого доброго и терпеливого, снова увидела в его глазах появившуюся под конец жизни печаль по утраченной дочери. А бабушка, сильная и любящая, всегда была незыблемой опорой семьи.

—Они тебя выгнали? Угрожали?

—Они...

—Осторожнее, — предупредила Эйвери.

—Они осуждалименя. И сказали, что если я заведу ребенка, то должна буду заботиться о нем, и...

—Подумать только! Ждали, что ты возьмешь на себя ответственность.

—Они были строги ко мне. Всегда. Останься я дома, они бы день и ночь меня пилили.

—И замужество стало выходом.

—Вовсе нет. Мне было девятнадцать. Я думала, что хочу замуж, семью и свой дом. А Вилли Би был высоким, красивым и очень заботливым. Нашел для нас жилье и все такое. Буквально носил меня на руках, когда я была в положении. Я пыталась, я изо всех сил пыталась следить за домом, готовить и заботиться о тебе, когда ты появилась на свет. Ты была очень капризным ребенком, Эйвери.

—Мне стыдно.

—Я не это имела в виду. Мне и двадцати не исполнилось, когда ты родилась, и столько всего нужно было делать!

—Как я понимаю, отец бездельничал.

Трейси фыркнула и поджала губы.

—Конечно, нет! Я не собираюсь тебе врать. Он много чего делал по дому и по ночам носил тебя на руках, чтобы убаюкать. Он был очень хорошим отцом.

—Знаю. Он и сейчас хороший отец.

—Я старалась изо всех сил, клянусь! — Промокнув глаза, Трейси прижала руки к сердцу. — Но видит бог, дел все прибавлялось и прибавлялось! А еще ты рано начала ходить и везде совалась. Я ничего не успевала. Даже потом, когда я нашла работу и отдала тебя в детский сад, нужно было столько всего делать, и всегда одно и то же. А он захотел еще ребенка. Господи, он хотел много детей, и я не выдержала. Когда я сделала аборт...

Эйвери показалось, что ее ударили по лицу.

—Ты делала аборт?

Распухшее от слез лицо Трейси побледнело.

—Я думала, он тебе рассказал.

—Нет.

—Тебе было три года, Эйвери, и ты доставляла столько хлопот! Я снова забеременела, хотя предохранялась. Я просто не могла пройти через все это еще раз. Не могла! Вот и избавилась от ребенка. Я не хотела говорить твоему отцу, но как-то мы поругались, и все вышло наружу.

—Ты прервала беременность, ничего ему не сказав?

—Он бы стал меня отговаривать, а я уже все решила. Это мое тело и мой выбор. Ты женщина и должна его уважать.

—Я уважаю право на выбор. Но какой выбор был у моего отца? Где было твое уважение? Твой муж, отец ребенка... а ты приняла решение, ничего ему не сказав. Или ты забеременела не от него?

—Конечно, от него! Я ему не изменяла.

—Тогда.

Трейси уставилась на мокрую, измятую салфетку.

—Не изменяла. И мне хватило одной беременности. Меня здорово разнесло и почти все время тошнило, когда я была беременна тобой. Я не хотела больше детей. Мне сделали аборт, перевязали трубы, и на этом все закончилось.

—Для тебя, — пробормотала Эйвери.

—Твой отец страшно рассердился, когда узнал. Наши отношения становились все хуже и хуже. Он тоже был несчастлив, и это не моя вина. Мы просто были несчастливы. Я ходила к консультанту по брачным отношениям, твой отец настоял. Никто не скажет, что я не пыталась сохранить семью. Чувствовала себя загнанной и несчастной и все равно пыталась.

—Неужели?

—Двенадцать лет. Довольно долго, и все это время меня заставляли стать другим человеком.

—Женой и матерью.

—Я не хотела день за днем работать в торговом центре. Я ненавидела наш городок и все, имеющее к нему отношение. Жизнь проходила мимо, и я не могла за ней угнаться.

—Поэтому начала заводить любовников.

—Так получилось.

—Думаю, секс с посторонними мужчинами происходит вполне осознанно.

—Всего два раза, пока я не встретила Стива. Я была несчастлива. Мне хотелось большего, хотелось чего-нибудь для себя.

—Значит, ты изменяла мужу, чтобы скрасить скучную жизнь жены и матери. А когда тебе и этого стало мало, просто ушла.

—Можно воды? Пожалуйста.

Эйвери зашла на кухню, прямо из-под крана наполнила стакан. Постояла, глубоко дыша, с закрытыми глазами, пока не почувствовала, что успокоилась.

Трейси сняла красное пальто, положила на колени и теперь сидела со слезами на глазах, комкая в руке салфетку.

—Спасибо. Понимаю, ты меня ненавидишь.

—Я тебя знать не знаю.

—Я была с тобой почти до двенадцати лет, Эйвери. Заботилась о тебе, делала все, что в моих силах.

—Не так уж много ты делала. Печально для нас обеих. Так или иначе, с тех пор прошло много лет. Ты ни разу не написала, не позвонила, не приехала. Ни разу.

—Я не знала, позволит ли твой отец...

—Осторожнее! Я тебя уже предупреждала, больше повторять не буду.

—Хорошо, хорошо. — Мать опустила взгляд, разгладила пальто. — Наверное, мне казалось, что я не должна, не имею права. Вилли Би хотел, чтобы мы и дальше ходили к семейному психологу, но это только бы все затянуло. Пойми, Эйвери, я его не любила. Нельзя прожить без любви. Я знаю, что он думал: мы должны попытаться, ради ребенка. Однако ты бы выросла, и все, а что было бы со мной? Постаревшая, осталась бы в этой дыре. Не прожив свою собственную жизнь. Ни я, ни твой отец не были бы счастливы. Так стоило ли продолжать?

—Ты хотела свободы. Прекрасно. Хотела жить своей жизнью. Замечательно. Но есть такое понятие, как развод. Конечно, это тяжело; я слышала, что разводы бывают весьма болезненными и неприятными для всех участников. Тем не менее так делается в цивилизованном мире, где женщины не бросают дом, мужа и детей, не сказав ни единого слова.

—Я просто... — Трейси шмыгнула носом, отставила пустой стакан. — Я была влюблена! Я никогда не испытывала таких чувств. Признаю, я поступила плохо. Следовало все честно рассказать Вилли, а не изменять ему. Он не заслужил такого отношения... но, милая, он не хотел того, чего хотела я. Я не могла стать такой, какой он меня видел. А тут еще Стиву подвернулось прибыльное дело в Майами, и ему пришлось уехать. Я должна была поехать с ним.

—Ты жила в Майами.

—Сначала. Я чувствовала себя загнанной, и бегство с любимым человеком показалось таким романтичным и восхитительным! Я знала, что твой папа позаботится о тебе.

—Хватит. Ты забыла обо мне, как только вышла за порог.

—Неправда! Я дурно поступила, но я думала о тебе! И очень гордилась тобой, когда узнала, что у тебя свой ресторан.

В мозгу Эйвери зазвенел тревожный звоночек.

—Откуда ты узнала?

—Время от времени искала информацию о тебе в Интернете. Столько раз я начинала писать тебе письма! Я очень расстроилась, услышав о смерти Томми Монтгомери. Они с твоим отцом были словно братья. Жюстина меня недолюбливала, но была ко мне добра. Я ей сочувствовала.

—Это и есть твой уровень материнской любви? Периодический поиск в Интернете?

—Я была не права. Знаю, ты меня не простишь, но хочу, чтобы ты меня поняла.

—Какая разница, пойму я сейчас или нет?

—Может, ты дашь мне шанс и мы лучше узнаем друг друга...

—А что случилось со Стивом? Любовью всей твоей жизни?

Лицо Трейси исказилось, она вновь всхлипнула и полезла за салфетками.

—Он... он умер. В ноябре. Взял и умер. Все это время мы были вместе. Часто переезжали из-за его работы. Конечно, у него были свои недостатки, но я любила его, и мы были счастливы. А теперь его нет, и у меня никого не осталось.

—Мне жаль, честно. Но я не смогу его заменить и не собираюсь. Ты сделала свой выбор, вот и живи с ним.

—Я не могу жить одна. Можно мне остаться у тебя? Ненадолго, всего лишь на пару недель.

—Здесь? — Эйвери от изумления открыла рот. — Ни в коем случае! Семнадцать лет от тебя не было ни слуху ни духу, и ты хочешь, чтобы тебя встретили с распростертыми объятиями? Давай, продолжай жить своей жизнью. В моей жизни для тебя места нет.

—Не будь такой жестокой.

—Почему? Может, это у меня наследственное.

—Всего лишь пару недель. Я не знаю, что делать, куда податься.

—Что хочешь, куда хочешь.

—Мы с тобой родные люди, Эйвери.

—Ты — женщина, которая меня бросила и даже не вспоминала о моем существовании. А теперь осталась одна и внезапно объявилась. Объявилась потому, что осталась одна, а не потому, что хочешь меня узнать, или что ты там еще придумала.

От очевидности своих слов Эйвери почувствовала, что очень устала.

—В общем, как всегда: ты думаешь только о себе. Все, я тебя выслушала, с меня хватит. Уходи.

—Мне некуда идти.

—Мир большой, выбирай.

—Можно я у тебя переночую? Одну ночь...

—Ты на мели, — осенило вдруг Эйвери.

—У нас были... финансовые потери. Все пошло не так... Да, мне нужна помощь, чтобы встать на ноги.

Все, все свелось к одной-единственной неприглядной сути.

—Господи, да что ты за человек?.. Деньги? Ты хочешь, чтобы я дала тебе денег?

—Я тебе верну. Мне бы только несколько тысяч долларов, продержаться.

—Даже если бы у меня были лишние несколько тысяч, тебе бы я ничего не дала.

—У тебя свое дело. — Трейси махнула в сторону сумки с покупками. — Ты ходишь по дорогим магазинам. Значит, можешь найти немного денег и взаймы. Не заставляй меня унижаться и умолять, Эйвери, пожалуйста. Потому что я буду. У меня серьезные неприятности.

Эйвери схватила свою сумочку, открыла бумажник, вытащила, не считая, купюры.

—Вот, держи. Больше ты ничего не получишь, никогда. А теперь убирайся прочь и держись от меня подальше! Не желаю тебя больше видеть.

—Ты не знаешь, что такое остаться одной, когда у тебя никого нет...

—Ты права. Мой отец об этом позаботился. — Эйвери подошла к двери, открыла настежь. — Я сказала, убирайся.

Трейси пошла к выходу, на миг остановилась.

—Прости.

Заперев дверь, Эйвери прислонилась к ней, затем сползла на пол — тело сотрясала дрожь. Прислушалась к шагам, удаляющимся вниз по лестнице, и только после этого позволила себе разрыдаться.


* * *

Под выдуманным предлогом Эйвери отложила свидание с Оуэном. Изменения в графике, много работы — Эйвери даже не стала разговаривать с ним лично, отправила сообщение. Не хотелось делать счастливое лицо, прятать душевную боль, сомнения и тяжелую злобу. Не хотелось ни с кем разговаривать. И она избегала друзей, с головой погрузившись в работу. Однако в маленьких городках друзья имеют обыкновение докапываться до сути.

Эйвери нанизывала на вертел мясо для шаурмы, когда вошел Оуэн и уселся на табурет за стойкой. Эйвери торопливо кивнула, надеясь, что этот жест сойдет за вымученную улыбку.

—Как жизнь?

—Бьет ключом. Последние пару дней нет ни минуты, чтобы передохнуть.

—Да, ты говорила. Может, сейчас передохнешь?

—У меня дел невпроворот.

—Неужели?

Оуэн крутанулся на табурете, оглядел ранних посетителей, насчитал два занятых столика.

—Мне нужно провести инвентаризацию, — тут же нашлась Эйвери. — Посуда побилась.

Лучше поменять тему разговора, решила она.

—А как дела в здании через дорогу?

—Полным ходом. Я думал, ты сама зайдешь, посмотришь.

—Обязательно, как только найду свободное время.

Эйвери установила вертел с мясом, вытащила из печи пиццу, нарезала.

—Что ты будешь? — спросила она, орудуя ножом.

—Мясо выглядит неплохо.

—Гарантирую.

Оуэн поднялся за прохладительным напитком, затем вновь сел.

—У тебя все в порядке?

—Ну, погода могла бы быть и получше, и пара лишних часов в сутках тоже бы не помешала. А в остальном все великолепно.