33

1887 год

– На следующей неделе на станцию прибудет поезд с сиротами. Ты пойдешь?

Этот разговор двух элегантно одетых леди, которые, стоя перед ней, с интересом изучали объявление на стене, Грета подслушала в магазине тканей на Ист-стрит.

– Неужели ты хочешь взять одного из них? Они навезут из Нью-Йорка паразитов и заразу в своих чемоданах.

– Нет, Бетти, их отмывают в сиротском приюте перед осмотром инспекторами. Моя сестра, которая живет на Западе, взяла себе прелестного младенца, потому что ее собственный ребенок умер прошлой осенью.

– Но ты ведь, Лотти, не можешь знать, что получишь, правда? У ребенка может оказаться смешанная кровь и дурные привычки. Я бы не хотела, чтобы моя Мэри-Лу якшалась с какими-то дикарями.

– Я уверена, в приюте их воспитывают как следует. Мой Хайрем хочет себе крепкого мальчика, чтобы умел обращаться с лошадьми и управлялся во дворе. Мы пойдем посмотрим, что нам останется после Давенпорта, где люди отберут себе лучших.

– Смотри, Лотти, еще пожалеешь, но только не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Дамы ушли, оставив Грету стоять, глядя на объявление. Она не забыла тех детских лиц в поезде и мальчика с костлявыми сбитыми коленками и косоглазием. Грета подумала, что и сама должна пойти посмотреть и, возможно, на этот раз возьмет ребенка, и не важно, что скажет Эбен. Так она решила. К тому же его постоянно нет дома, как будто они вовсе не муж и жена, а она нуждается в человеческом обществе. Было бы неплохо взять девочку и обучить ее вести домашнее хозяйство. В свободной комнате на чердаке есть матрас и комод, и ее можно быстро привести в порядок, но Эбену она не собиралась говорить ни слова. Пусть это станет для него большим сюрпризом.

Она принялась вытирать пыль и сметать дохлых мух в паутине с маленького чердачного окошка. Грета попросила у соседки швейную машинку, чтобы сшить из полосатой ткани занавески, затем отыскала линялое лоскутное одеяло, купленное на благотворительной распродаже подержанных вещей при церкви, надеясь, что оно хоть немного украсит спартанскую постель. Эбен не замечал ни этих ее хлопот, ни решительного выражения ее лица.

Утром в день прибытия поезда на перроне толпились горожане и жены фермеров, и все пытались протиснуться вперед, чтобы лучше видеть. Те, у кого в руках были бумаги, подтверждающие предварительный заказ детей, стояли в стороне.

Грета полагала, что здесь не будет недостатка в желающих взять младенцев. Затем новый дом обретут маленькие симпатичные девочки, а вслед за ними – крепкие ребята. Когда поезд засвистел и, пыхтя, остановился, публика зашаркала подошвами, стремясь занять место получше. Все это было похоже на рынок, где торгуют скотом, и Грета испытывала стыд, так как и сама находилась в этой толпе, но оправдывала себя тем, что она здесь для того, чтобы какой-нибудь ребенок обрел свой дом.

Детей вывели из вагона и построили на временном помосте. Одетые в опрятные морские костюмчики и детские переднички, тщательно умытые и расчесанные, они, то и дело испуганно озираясь, глазели на собравшуюся толпу. Как Грета и ожидала, сначала разобрали младенцев и детей младшего школьного возраста, затем мальчиков и девочек постарше. Ее внимание привлекла одна девочка лет тринадцати – нескладный долговязый ребенок, вне всякого сомнения, с рыжими волосами, спрятанными под беретом с помпоном не по размеру. Ее подтолкнули к сурового вида супружеской паре. Те осмотрели девочку с головы до ног и замотали головами. Женщина, помахивая квитанцией, заявила:

– Это не то, что мы заказывали.

– Одна девочка для работы на молочной ферме, – прочел в своих бумагах распорядитель. – Тут так написано, миссис Дайтвайлер.

– Можете, сэр, отправить ее обратно. Мне на ферме не нужны рыжие, они приносят несчастье и слишком много крови теряют. У нее же только кости и кожа, много такая дылда наработает?

Грета больше не в силах была это слушать. Бедная девочка покраснела и втянула голову в плечи, сконфуженная тем, что ее отделили от остальных детей, а затем отвергли.

– Тогда ее возьму я, – заявила Грета, выходя вперед. – Мне она нравится, я люблю рыжеволосых. Моя сестра была такой.

– Это Родабель Бахус, – представила девочку сопровождавшая детей женщина. – Она не доставит вам хлопот. Умеет обращаться с детьми. Наша Рода помогала мне в поезде…

Робко и неуверенно девочка приблизилась к Грете. Она явно нервничала. Грета пожала ей руку, и девочка сделала книксен.

– Меня зовут миссис Слингер, сейчас мы пойдем домой.

– Да, мэм, – она снова сделала книксен, не поднимая глаз на Грету.

Вместе с девочкой Грета подошла к мужчине, который велел ей расписаться в документах и поведал историю ребенка:

– Монахини нашли ее на крыльце и воспитали. Дали ей имя, указанное в записке, которую, по всей видимости, оставила ее собственная мать. Для такой дурнушки, как она, это слишком вычурное имя, вы, конечно же, можете его сменить. – Подумав, он прибавил: – И правда, назовете ее так, как пожелаете, и она станет по-настоящему вашей.

Грета улыбнулась.

– А мне нравится ее имя. Оно – это все, что у нее осталось своего. У меня нет никакого желания его менять.

– Как вам будет угодно, мэм, но это имя немного режет слух.

– Я совсем не против, – выпалила девочка. – Зовите меня Рода или Бель.

В ее взгляде читалась мольба поскорее увести ее с этих торгов живым товаром.

– Ну а я считаю, что это красивое и необычное имя. Добро пожаловать в Маскатин, Родабель! Надеюсь, ты будешь у нас счастлива, – сказала Грета.

Поначалу они шли молча, но потом Родабель увидела реку, от которой не могла отвести глаза.

– Я никогда не видела такой большой реки! Она очень красивая, только сильно воняет. – Она с облегчением стащила с головы берет. – Они заставляли меня его носить, чтобы прятать под ним волосы, но он постоянно сваливается. Никто не любит рыжеволосых, правда?

– А я люблю, мне они напоминают мою сестру Китти. Я считаю, что у тебя замечательные волосы.

Впрочем, туго стянутые на затылке, они не скрывали ее торчащих ушей, из-за которых вряд ли кто-нибудь смог бы назвать девочку миловидной.

Грета показала ей лестницу, ведущую в ее спальню на чердаке. Когда они обе оказались наверху, потрясенная девочка обвела маленькую комнатку взглядом.

– Это для меня? – прошептала Родабель. – Это мне одной?

Улыбаясь, Грета кивнула, вспомнив, что она ощущала, когда попала в дом Блейков в Маунт-Верноне много лет назад.

– Я рада, что тебе нравится твоя комната.

– Она достойна принцессы. Мисс, что я должна буду делать?

– Пока только работа по дому.

Она надеялась, что девочку будет нетрудно всему обучить и она сможет вести домашнее хозяйство к тому времени, как Грета найдет себе работу.

– Будешь звать меня мисс Грета. А вообще-то я миссис Слингер и в Англии какое-то время была служанкой, так что знаю, каково это – жить среди чужих людей.

Грета решила, что, как когда-то мистер Абрамс, даст девочке возможность улучшить свое положение в обществе.

– Вас тоже посадили на поезд и отправили по железной дороге?

– Нет, но я ехала в поезде с такими же детьми, как ты. Что тебе говорили перед поездкой?

Ей было интересно узнать, как готовили этих детей к предстоящим в их жизни переменам.

– Ничего особенного, велели говорить, что я умею стирать и нянчить малышей и что меня воспитали хорошей христианкой.

– В таком случае, я думаю, мы поладим. По большей части мы тут будем вдвоем.

– Я раньше никогда не видела англичан. Вы говорите по-другому.

– Я из графства Йоркшир, тамошний язык еще больше отличается от здешнего. Теперь разбери свой чемодан и спускайся пить чай. Поспи, если хочешь, у тебя, думаю, был тяжелый день.

Родабель снова сделала книксен.

– Мне тут так нравится… Я думала, попаду на какую-нибудь ферму в захолустье. Я ненавижу животных. Вы не разочаруетесь во мне, мисс Грета.

Она сказала это с таким чувством, что Грета на мгновение увидела перед собой лицо Китти; его освещала такая же вспышка радости, когда та бывала взволнована. Но тут же, касаясь медальона с прядью волос у себя на груди, она подумала: «Однако она не Китти». Никто никогда не сможет занять место Китти, но эти веснушки и зеленые глаза напоминали Грете о ней, и их сходство, пусть и отдаленное, не оставило ее равнодушной. Эбен, должно быть, тоже это заметит.

Эбена охватил ужас, когда он увидел эти рыжие волосы. Девочка подняла на него глаза и улыбнулась, и ему на миг показалось, что перед ним привидение.

– Кто это? – резко спросил он, бросая свое дорожное пальто на стул.

– Это мисс Родабель Бахус, наша новая помощница. Я ходила на станцию, и мы друг друга выбрали. А это мистер Слингер, мой муж. Добро пожаловать домой, я тебя сегодня не ждала…

– Я вижу. – Эбен явно был взбешен.

Как она могла пойти на такие траты, наняв служанку, тем более так напоминающую ту самую девушку, образ которой он старался вытравить из своей памяти.

– Маргарет, мы можем выйти поговорить?

Он буквально вытолкнул Грету на крыльцо и с силой захлопнул за собой дверь.

– Как ты посмела ее взять без моего разрешения? – прошипел он, сжимая ее руку.

– Я думала, мне не нужно твое разрешение, чтобы взять себе помощницу. Девочке нужен дом, и мы ей можем его предоставить.

Ему не понравился ее вызывающий тон.

– И кто ей будет платить?

– Мы будем ее кормить и одевать. Взамен она будет делать все, что понадобится. Я хочу научить ее вести домашнее хозяйство, и мы, возможно, будем брать заказы на шитье. Ты ведь так редко бываешь дома, а она составит мне компанию по вечерам. Ты даже в этом мне отказываешь?

Он знал, что, если глаза Греты горят таким огнем, нужно вести себя осмотрительно.

– Эти ее кудри в точности как у твоей сестры. Разве тебе нужно такое напоминание? – заметил он едко. Такого сюрприза он, конечно же, не ожидал. – Ты ничего не знаешь о ее происхождении.

– Мне достаточно знать, что она круглая сирота, отданная в приют. Она не Китти и никогда ею не станет. Память о Китти живет в моем сердце, и ее место никто не займет. Тебе следовало бы порадоваться, что мы в состоянии облагодетельствовать кого-то, кому в жизни не повезло. Она облегчит наше существование. Я намерена подыскать себе работу, возможно, снова буду ассистенткой в ювелирном магазине.

– Даже не хочу это обсуждать. Я не желаю, чтобы ты занималась чем-либо помимо домашнего хозяйства. Меня огорчает то, что ты опять своим неповиновением проявляешь неуважение ко мне. Не думай, что я не знаю о твоей переписке. Ты пользуешься каждым удобным случаем, чтобы действовать у меня за спиной. К чему это приведет? А теперь еще и это.

Он словно плевал ядовитыми словами ей в лицо.

– Многие женщины работают, помогая своим семьям, – возразила Грета, глядя на него с такой дерзостью, что он с трудом удержался, чтобы ее не ударить.

– Только не моя жена, и семья у нас не такая большая.

– А кто в этом виноват, скажи на милость? – бросила она, зная, как неприятна ему эта тема.

Эбен в гневе отвернулся. Разве она не понимает, что живет здесь по его милости, только потому, что ему так удобно? Может, пришло время бросить ее, пусть варится в собственном соку со своей приживалкой? Но он арендовал дом на год, заплатив вперед. Глубоко вздохнув, он повернулся к ней:

– Неповиновение на каждом шагу не побуждает мужчину быть любящим мужем. Представительницам рабочего класса следовало бы знать свое место.

Едва сказав это, он понял, что совершил ошибку.

– В этой стране каждая женщина занимает достойное место… независимо от того, к какому классу она принадлежит. Это мы, женщины, своими руками создаем уют в домах и городах. Мы во всем равны мужчинам. Это не Англия, здесь другие правила.

– Ты так думаешь? – ухмыльнулся он. – Немного поскреби их и увидишь совсем иное. Это мужчины, такие люди, как Аллистер, Херши и остальные бароны лесопильной промышленности, зарабатывают состояния, которые вы так легко проматываете. В любом городе есть своя иерархия. Достаточно взглянуть на особняки на холме, дома на Черри-стрит, возвышающиеся над трущобами на берегу. А где же женщины? Они при своих мужьях, выставляют напоказ драгоценности и меха!

– Я уверена, в Маскатине все не так. Женщины содержат магазины и преподают в школах. Работать здесь не зазорно.

Спорить с ней, когда она в таком состоянии, было бессмысленно. Схватив шляпу, он ринулся прочь.

– Я поужинаю сегодня в гостинице и утром уеду. Можешь делать, что хочешь.

– Я и собираюсь, – ответила она, опять решительно глядя на него.

Что случилось с его Маргарет, послушной помощницей, исполнявшей его распоряжения, не задавая вопросов? Она стала упрямой и несговорчивой. Как женщину он ее никогда не любил, но ему было приятно ее общество. Теперь он торопился уйти, чтобы не видеть ее. Он чувствовал, как внутри него закипает ярость, такая же ярость, какую он испытывал, когда Китти с ужасом глядела на него, услышав сладострастные предложения. Он должен уйти прежде, чем неукротимая ярость полностью им завладеет.