Лия Флеминг - Последняя жемчужина

Впрочем, Эбен не унывал. В своем деле он был среди лучших, и ни одна заслуживающая внимания жемчужина не прошла бы мимо него. Его путь в профессию лежал через трудное ученичество в Лондоне, где он постигал науку оценивания, отбора и сортировки жемчужин, которые потом, просверленные и нанизанные на нить, становились прекраснейшими ожерельями. Он выдержал годы изнурительного труда, будучи на побегушках у самодура ювелира, зато теперь был готов открыть собственное дело. Ему нужен был запас сырья, добротного сырья, более того, он нуждался в горсти драгоценных жемчужин, которые согревали бы ему сердце и обеспечили место в этом бизнесе. Но пока таковые от него ускользали.

Болтая ногами в чистой воде, он возвращался к своим самым ранним воспоминаниям о том, как сжимал нитку жемчуга на шее матери. Он буквально влюбился в его сияние и тонкую игру оттенков, и теперь он воскресил в его памяти ее образ. К сожалению, мать рано умерла, оставив сына на попечение его двух суровых теток. Он вспомнил и отца, который бросил их еще до его рождения и о котором в кругу семьи даже не упоминали. Единственное, что он получил от него в наследство, – это свое второе имя, Альфред.

В детстве он любил читать сказку о том, как морская жемчужница раз в год поднималась к поверхности воды, чтобы поймать каплю лунной росы. Умом он понимал, что это чепуха, противоречащая научным фактам, но в глубине сердца желал, чтобы это было правдой. Из столь неприглядной скорлупы являлся миру дар, подобный божественной слезе. В его глазах жемчужина была королевой драгоценностей, напоминающей ему о матери, и поэтому еще в первые годы своей жизни он стремился как можно больше узнать об истории жемчуга.

Эбен умел ремонтировать часы, запаивать звенья золотой цепочки, мог оценить изумительный цейлонский сапфир, бирманский рубин или великолепно ограненный африканский алмаз, но лишь один драгоценный камень волновал его до глубины души. Сейчас он погрузился в свою привычную стихию, готовый к охоте.

Он улыбнулся, думая о том, что в потайных складках его старого пальто спрятан замшевый мешочек с горстью жемчуга, до которого не доберется никакой вор-карманник, если только не перережет ему горло.

Вид преуспевающего торговца делу только вредит. Да еще и его английский выговор вызывал настороженность у подозрительных шотландцев. Он был все еще достаточно молод, чтобы сойти за обычного конторского парня, который решил попытать счастья на быстрых речках Пертшира. Он намеревался остаться в этих местах и после окончания сезона, побыть здесь подольше, чтобы побродить по усадьбам в зимние месяцы, когда скупка пойдет живее. Хозяйкам нужна будет обувь и теплая одежда для их потомства, полагал он. Продажа пары-тройки хороших жемчужин – самый легкий способ пополнить семейный бюджет. Вот тогда и настанет время для выгодных приобретений.

Свою совесть он успокаивал мыслью, что не делает ничего такого, чего не делают все остальные в этом бизнесе. С его стороны это всего лишь практичность. С ним трудно торговаться, но его цены вполне честные. Однако горе тому глупцу, который вздумал бы всучить ему фальшивку – гипсовую бусину, покрытую пастой из чешуи лосося. Он мог определить тот тусклый жемчуг, что годился только для малоценных украшений или приготовления используемых в восточной медицине порошков от желтухи и укусов змей. Мог он распознать и настоящее сокровище, и не его вина, если продавец не понимал истинной ценности того, что держал в руке, и не умел обращаться с жемчугом подобающим образом. Невежество равносильно глупости. Если кто-то весь день ищет речные раковины и при этом относится к ним без должного почтения, то Эбен не собирался учить таких уму-разуму.

Как могут люди обращаться с прекрасным жемчугом с такой легкомысленной небрежностью, царапая их поверхность, ссыпав кучей в жестяную банку? Он слышал, что одна из крупнейших жемчужин среди когда-либо найденных была необратимо испорчена – ее испекли вместе с пищей и обнаружили только во время еды. Как же страстно Эбен желал найти экземпляр столь редкостный и прекрасный, чтобы весь мир явился к нему на поклон: короли, магараджи, императрицы – все пришли бы увидеть его сокровище и приобрести что-либо в его магазине.

Он знал с детства, что никакие драгоценности не способны согреть холодное сердце и наполнить любовью равнодушные объятия, никакие жемчуга не могли излечить безумие его матери или остановить покидающего их отца. И все же спокойная красота хорошего жемчуга вселяла в его сердце радость и сулила богатство и почет. Сейчас вся его жизнь была посвящена поиску сокровища.

В его глазах жемчуг был символом любви и совершенства, чистоты и мудрости. Об этом даже в Библии написано, и где-то он читал, что наиболее удачливы в жизни те, кто родился в июне, месяце жемчуга. Эбен вздохнул, надеясь, что так оно и есть, ведь он тоже был рожден в июне. Очнувшись, он снова обратил свое внимание на берег реки. Сидя на одном месте и мечтая, богатым не станешь, так что он вытер свои опухшие ноги, подхватил сумку и пальто и отправился на поиски ближайшего постоялого двора. Он улыбнулся, зная, что искатели жемчуга из палаток на берегу, хлебнув крепкого эля и жаждая выпить еще, всегда нуждаются в серебряной монете и продадут свой дневной улов, не сильно торгуясь.

Лето подошло к концу, начала по-осеннему золотиться листва, а кашель Сэма Бейли все усугублялся, и никакое домашнее врачевание Джин не уменьшали мокроту и озноб. Джем боялся за своего отца. Они никому не рассказали о своей богатой находке, и Сэм как одержимый снова и снова возвращался на то же место в надежде, что там отыщется еще одна драгоценная жемчужина, но весь его улов составляла мелочь, не идущая ни в какое сравнение с той красавицей, которую Джем нашел много недель назад. Над рекой свистел ветер, делая воду мутной от поднявшегося со дна ила. В конце концов Сэм слег, и Джем опасался, что до следующего лета отец не дотянет.

В зарослях уже палили помещичьи ружья, и Джем сбегал из школы помогать охотникам, чем немало огорчал школьного учителя. Тот приходил к ним домой за объяснениями.

– Джеймсу следует не таскаться по лесу, а сидеть за школьной партой, чтобы поступить в колледж в Данди или Эдинбурге. Тогда он сможет обеспечивать вашу семью, миссис Бейли.

– Я сделаю все, что в моих силах, – шепотом пообещала Джин, ясно осознавая, что ее муж не переживет зиму и у них совсем не останется средств на книги и образование.

Она заботливо укрыла мужа, но его от этого знобило не меньше.

– Пошли за доктором, – попросил Джем.

– Он не поедет в такую даль, чтобы его осмотреть. Надо везти его в город.

Но оба они понимали, что Сэм слишком слаб, чтобы везти его на телеге.

Когда мать вышла из комнаты, Джем сел возле узкой койки и прошептал:

– Пришло время продать эту жемчужину. Нужно купить тебе лекарства. Тогда следующим летом ты снова выйдешь на реку, и я буду доставать для тебя ракушки.

– Я свое уже отходил, сынок. Хватит и того, что мы нашли эту королеву реки. Можно всю жизнь искать, но так и не дождаться такой удачи.

Сэм улыбнулся, глядя на озабоченное лицо сына стеклянными от лихорадки глазами.

– Мне осталась только одна дорога – в Тир на Ног[4], нездешний край. Ты должен будешь приглядывать за Королевой, она будет твоей, когда меня не станет.

– Не нужно об этом, – начал было возражать ему Джем, хотя и видел, что отец тает на глазах.

– Заботься о матери как следует, а потом поезжай и посмотри мир. Путешествуй и найди Королеве подружек. Ты везучий парень, Джем. Она принадлежит тебе по праву. Ты нашел ее, и она принесет тебе удачу.

– Да прекрати ты! Какой толк держать ее в мошне, когда можно купить за нее лекарства?

– Сам знаешь, об этом уже поздно говорить. Я хочу, чтобы ты выучился, чтобы никто не смог тебя облапошить. Там, в моем сундуке, есть еще несколько хороших жемчужин. Обещай мне, что получишь образование. Никогда не знаешь, где оно сослужит тебе добрую службу.

– Что он там городит, Джемми? – спросила мать, которая теперь была недалеко от них.

– Ему что-то мерещится. У него бред, боюсь я за него.

В ту ночь Джем с матерью по очереди сидели у постели Сэма, укрывая его пледами и одеялами, всем, что у них было, чтобы лихорадка выходила из него с потом. Они давали ему пить отвар пижмы, такой горький, что он сразу же его выплевывал. Мать массировала ему ноги, холодные как лед, и качала головой. Джем сидел у его кровати после полуночи, борясь со сном, а когда он проснулся на рассвете, рука отца уже была холодной. Мать плакала.

– Теперь нас осталось только двое! – воскликнула она сквозь слезы. – Что же с нами будет?

Джем держал ее за руку, понимая, что забота о ней – его долг.

– Там, в комоде, есть немного жемчуга. Не пропадем. Я пойду работать к помещику, буду обрубать ветки, обдирать кору с бревен, делать мостки, по которым их катят. С голоду мы не умрем.

– А как же быть с твоей учебой?

– С этим покончено.

Он облегченно вздохнул: теперь он мог взяться за отцовскую работу. Но вместе с тем это его печалило, ведь возможность путешествовать и увидеть дальние края для него была потеряна. Он должен ждать, заботясь о благополучии и безопасности своей матери. Когда она вышла из комнаты, Джем принялся искать в комоде маленькую жестяную банку с жемчугом, но там ее не оказалось. Должно быть, отец переложил ее в свой старый дорожный сундук, на котором висел замок. В куртке папы он нашел только несколько монет и глиняную трубку. Он потрогал ее, зная, что в ней уже никогда не задымит табак у походного костра. Джем заплакал от тяжести утраты, он очень любил отца и считал его замечательным человеком. Горе накрыло его словно одеялом, к тому же в свои шестнадцать он остался единственным мужчиной в доме.

Йорк, 1879 год

Однажды Сэйди Костелло нашла пару носков мистера Абрамса, оброненных у медного бойлера в прачечной.

– Грета, будь добра, отнеси их ему. Я заштопала дырку на пятке. Посмотри, как он там. Думаю, старик в такую холодную погоду не следит за собой как должно.

Грета рада была лишний раз побывать в доме часовщика и посмотреть, как он работает. Полная часов и инструментов мастерская ее буквально завораживала. Это был дождливый день в конце октября, и она сквозь пыльное окно увидела склонившегося над столом старика; его тонкие волосы были заправлены под черную ермолку. Она постучала в оконное стекло и помахала часовщику рукой.

– Маргарита, дорогая моя, что заставило тебя выйти в такой холодный день из дома? Заходи, заходи, – сказал он и махнул ей рукой, тяжело дыша.

В доме было холодно, огонь в очаге не горел, как и предполагала мать Греты. Девушка протянула ему потерянные носки, связанные из тончайшей шерсти, показывая заштопанное место.

– Я должен заплатить твоей матери за ее доброту.

– Нет-нет! – произнесла она так, как это сказала бы ее мать. – Просто жалко такую хорошую вещь.

– Моя жена Ада прекрасно вязала – так, как паук плетет паутину. – Он вздохнул. – Она была такая рукодельница! Я очень по ней скучаю. Хочешь взглянуть на ее кружева? Пойдем, посмотришь в гостиной. Там сохранились кое-какие ее вещи, они меня утешают.

Старик повел Грету в маленькую общую комнату, полную высокой мебели темного дерева; на окнах здесь были тяжелые портьеры. Грета чихнула, вдохнув пыльный воздух, пропитанный запахом табака и запустения. На спинках стульев висели кружевные накидки, пожелтевшие от времени. На столе стояла фотокарточка в потемневшей серебряной рамке, на которой были запечатлены женщина и маленький мальчик.

– Ах, Биньямин!

Мистер Абрамс пожал плечами, глядя на фото.

– Он уплыл на корабле в Америку. С тех пор мы о нем ничего не слышали. Этим он очень огорчил свою мать. Ада была мне и другом, и помощницей, – вздохнул он. – Своими ловкими длинными пальцами она сортировала жемчуг и нанизывала его на нить. У нее было особое чутье, она с ходу определяла качество жемчужин, лучше любого подмастерья. Мои пальцы уже не годятся для такой работы.

Он закашлялся от пыли.

– Давайте я вам заварю чаю, раз уж я здесь, – предложила Грета, не желая, чтобы он мерз в такой сырой и холодный день.

Он согласился, и она направилась в заднюю комнату. Огонь в печи почти погас, и она, подбросив побольше угля, поставила на плиту чайник.

– Вы присядьте, сэр.

– Нет времени болеть, у меня полный ящик вещей, которые ждут починки. Сейчас время балов в Благородном собрании, и все хотят показать свои украшения. Понятия не имею, почему они все оставляют на последнюю минуту, но я должен со всем этим справиться. Мой хороший друг Сол Ландесманн приносит мне заказы, я не хочу его подводить.

Вскоре в печи разгорелся огонь. У мистера Абрамса в буфетной был водопроводный кран. Ей очень хотелось, чтобы у них дома был такой же.