Лия Флеминг - Последняя жемчужина

Взгляд ее синих глаз, твердый как кремень, буквально пронзил его.

– И что у нас с тобой может быть, если я буду по ту сторону океана? – Грета указала на коробки: – Через несколько дней мы уезжаем.

– Что, уже? – поразился он.

Она кивнула, улыбаясь:

– Да, уже. Нас здесь больше ничего не держит, не правда ли? Теперь уже ничего. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, что помог мне с работой и был со мной, когда мне это было нужно. Ты мне ничего не должен, ведь ты не давал мне никаких обещаний, помнишь?

Он не этого ожидал, не такой деловой и холодной оценки их взаимоотношений. Ее как будто подменили.

– Не делай такой изумленный вид, – продолжала она. – Я всегда хотела вернуться в Йорк. С этим городом у меня теперь связаны только плохие воспоминания, хотя наши соседи были к нам с Родабель очень добры.

– Могу я чем-нибудь тебе помочь? У вас есть средства на дорогу?

– Да, с этим все в порядке, – сказала Грета, выставив вперед ладони. – Родабель тоже поедет со мной. Теперь она стала частью моей семьи.

– А чем ты собираешься зарабатывать на жизнь?

– О, у меня столько идей! Путешествуя, я многое узнала о своих возможностях. То, что я пришла к выводу, что должна рассчитывать только на себя и больше ни на кого в решении своих проблем, сделало меня сильнее. Больше я никогда не буду ни от кого зависеть.

Говоря это, она смотрела ему прямо в глаза.

– Больше никогда…

Что он мог на это сказать?

– Желаю тебе удачи. Мне бы хотелось, чтобы все сложилось по-другому. Если бы я был свободен, ты бы так легко от меня не сбежала.

Он вздохнул.

– Но ты несвободен, правда, Джем, и раньше тоже не был свободен?

– Я никогда не буду свободен от тебя, – сказал он, чувствуя, как слабеет его решимость.

Ему не хотелось ее отпускать.

– Будешь, будешь, когда приедет твоя невеста в ваш новый дом и он станет полон ваших славных детей. Время в конце концов притупит все наши желания. Некоторым вещам просто нет места в жизни.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить? Не думал, что ты будешь…

– Ах, я понимаю, ты ожидал, что я на коленях буду умолять тебя остаться. Молить, чтобы ты выбрал меня, отказавшись от всего прочего. Прости, но я больше не стану унижаться ни перед одним мужчиной. – Она махнула рукой в сторону улицы. – Теперь я свободна от всего этого, ну а ты волен идти домой и забыть обо мне.

– Грета, что на тебя нашло? С тобой невозможно разговаривать.

– Стала твердой, как раковина жемчужницы, да? Один дорогой моему сердцу старец говорил, что без песка не бывает жемчуга, что горести выковывают твердость характера. Тогда я не до конца понимала смысл его слов, но теперь понимаю, Джем, теперь я понимаю. Ты пришел ко мне в тяжелые времена. Ты заполнил пустоту и дал мне надежду, укрепил мою веру. Я не стану жадничать. Эти времена позади. Я не буду поступать с Эффи так, как поступили со мной. Единожды утраченное доверие трудно обрести снова. Думаю, мы оба знаем, как могло бы быть, но нужно жить с тем, что есть, и стремиться строить свое будущее таким, каким ему быть следует. Теперь уходи. Полагаю, все уже сказано.

Она помахала рукой, как будто выпроваживая его. Ошеломленный Джем попятился к двери.

Как она может быть так холодна, говоря о страсти, которая их связывала? Он шел, чтобы деликатно положить конец их отношениям, но она мгновенно перехватила инициативу, выбила почву у него из-под ног, и все это с таким гордым видом! Это ее чувство собственного достоинства вначале и привлекло к ней его внимание. Почему он допустил, что дорогой ему человек исчезает из его жизни, как корабль, растворяющийся в тумане реки? Она показала себя сильной реалисткой, в то время как он проявил слабоволие. Ему нужно каким-то образом обрести такую же силу, но теперь ему необходимо было выпить.

Когда он ушел, Грета повалилась на кровать, на их маленькое ложе любви, где раскрылись ее самые сокровенные желания. Теперь она лежала на нем, будто окоченев, даже не чувствуя боли, хотя и осознавала, что они расстались навсегда. Но постепенно оцепенение отпускало ее. Подумав о том, что больше никогда не увидит его красивое лицо, она зарыдала. Они могли бы составить такую великолепную пару, стать силой, с которой пришлось бы считаться всем в округе, но теперь Эффи займет свое законное место рядом с ним. Разве она сможет находиться в этом городе, когда Эффи станет его женой? Да, она обошлась с ним жестоко, смутив его и заставив униженно уйти, но могла ли она поступить по-другому?

По ту сторону океана ее ждала новая жизнь, и чем быстрее они с Родабель там окажутся, тем лучше. Грета вскочила с кровати, полная решимости. Нельзя терять время! Вернувшись, Родабель не увидит ни слез, ни истерики. «Как ни болезненна эта рана, она когда-нибудь затянется», – подумала она и, вздохнув, принялась собирать вещи.

Джем отсыпался после вчерашней пьянки. Разбудив его, Марта с недовольным видом принесла воду для бритья.

– Вы проспали на работу. Мистер Аллистер может об этом узнать. А ну пошевеливайтесь, Джем!

Он хохотнул, не ожидая от нее такого тона.

– Никуда она от меня не денется.

Марта не дала ему досмотреть чудесный сон, в котором все было ясным и понятным. Не все еще потеряно. Он допустил ошибку, решив, что должен жениться на Эффи. Дом еще не построен, он еще не женат, клятвы еще не произнесены. Может ли он отменить помолвку? У него есть один вариант: уволиться с завода, собрать свои вещи и начать новую жизнь с Гретой где-нибудь на Западе. Они поедут на неосвоенные еще территории. Муж и жена, вместе они обзаведутся хозяйством, станут фермерами, займутся валкой леса. Нет ничего невозможного, если они будут вместе. Они молоды и полны сил, и у него в кармане его драгоценная жемчужина, которая поможет им все это осуществить.

Он плеснул в лицо холодной водой, улыбаясь своему отражению в зеркале. В голове у него прояснилось, к нему вернулась надежда. Всегда найдется решение, если чего-нибудь по-настоящему захотеть. Он сделал свой выбор, жаль, что вчера этого еще не понимал. Может, его к этому подтолкнуло выражение непреклонной решимости на лице Греты, которое так его потрясло?

Мог ли он потерять такую женщину, женщину, которая, будучи женой негодяя и проехав с ним полмира, осталась несломленной? Грета как равная поедет с ним в другой конец Штатов. Она родит ему сыновей и научит их различать добро и зло, как учила его мать. Джинни бы одобрила такую невестку.

Ему не терпелось сообщить Грете свое решение. Работа подождет еще час, пока он заедет к ней, сделав крюк. Он застанет Грету хлопочущей по хозяйству или развешивающей выстиранное белье на веревке. Она посмотрит на него, увидит на его лице улыбку и поймет, что он сделал свой выбор раз и навсегда.

Приехав к дому Греты, он долго стучал в дверь, но никто на его стук не отозвался. Увидев своего домовладельца, из соседнего дома вышла женщина, вытирая руки о передник.

– Они уехали, мистер Бейли. Ключ оставили мне.

– Куда уехали?

До него не сразу дошел смысл ее слов.

– Уехали спозаранку, чтобы успеть на утренний поезд, который идет на Восток. Грета сказала мне, что едет домой.

Соседка помолчала.

– Думаю, ей тяжело тут пришлось без мужа, так что она ночью закончила собирать вещи и на рассвете ушла вместе с девочкой-сиротой.

Джем кивнул ей, приподняв шляпу, и отправился на завод. В кармане он сжимал жемчужину, жемчужину, которую продал бы ради их будущего. Она была холодна, как речной лед.

Йорк, апрель 1889 год

Сердце Греты едва не выпрыгнуло из груди, когда из окна вагона она увидела Кафедральный собор, вздымающийся в ярко-синее небо. В воздухе пахло весной, на улицах зацвели деревья и кустарники. С фабрики доносился знакомый запах какао, с реки тянуло затхлостью. Грета улыбалась, как победитель, стоя на привокзальной площади, ведь элегантная леди, ожидающая кеб, была совсем не похожа на ту девушку, что сбегала из этого города много лет назад.

Рода стояла рядом, с благоговением глядя на древние стены.

– Как на картинке в книжке, как на тех ваших открытках! Когда мы поедем к вашим родным?

– Не сейчас. Сначала мне нужно кое-что сделать, так что давай найдем носильщика, чтобы отнес наш багаж в гостиницу.

Не желая чувствовать себя побитым щенком с поджатым хвостом, Грета приучала себя поручать другим обслуживать ее, давать за это чаевые и наслаждаться тем, что перед ней снимают шляпу, обращаются с ней, как с важной дамой.

– Нам нужно отдохнуть и разобрать вещи после долгой дороги.

– Вам все еще нездоровится? – спросила Рода.

– Нет, ни капли с тех пор, как мы сошли с парохода в Ливерпуле, – соврала она. – Воздух Йорка пойдет мне на пользу… А почему ты спрашиваешь?

Она была слегка раздражена вопросом Родабель.

– Вы почти ничего не едите. Я подумала, это потому, что вы…

– Не волнуйся, со мной все в порядке.

Действительно, на корабле она страдала от приступов тошноты. Наверное, съела что-то не то, но теперь не стоило об этом беспокоиться. Нужно было заняться некоторыми срочными, сугубо личными делами, о которых Родабель знать не следовало. Необходимо все привести в порядок, прежде чем она преподнесет своей матери такой сюрприз.

Они вошли в отель «Ройал стейшн» и заказали номер. Родабель разобрала их чемоданы, и Грета сменила запыленный дорожный костюм на наряд, купленный на Пятой авеню в Нью-Йорке, где она продала несколько припрятанных Эбеном жемчужин по хорошей цене. Там они задержались, чтобы Родабель смогла навестить свое прежнее пристанище, а Грете хотелось посмотреть этот великий город перед отъездом. На этот раз она не жалела средств на приобретение новых нарядов для них обеих.

На плечи она набросила короткую бархатную накидку, а с новой модной шляпки на лицо опустила черную сетчатую вуаль. Она надеялась, что вид у нее загадочный и представительный. Кеб отвез ее в Лендал, к офису Эразма Блейка. Ее сердце громко стучало от такой дерзости, но ей нужно было убедиться, что в этом городе ей ничего не угрожает.

– Могу ли я встретиться с мистером Блейком по срочному делу? – спросила она, и высокий молодой человек, у которого была прическа с пробором посередине, провел ее в приемную, а затем в памятный ей кабинет, обшитый деревянными панелями, в котором она побывала много лет назад. Сейчас она вошла сюда, не сомневаясь, что не будет узнана.

– Благодарю вас, мистер Блейк, что сразу согласились принять меня, без предварительной договоренности. Я только что приехала из-за границы, и мне нужно навести кое-какие справки, прежде чем заняться делами в этом городе.

Она не могла скрыть нездешнего выговора, который приобрела за годы жизни в Америке.

– Прошу вас, присаживайтесь, – пригласил ее убеленный сединами сутулый старик.

«Да, время не пощадило этого квакера», – подумала Грета.

– Могу ли я узнать ваше имя, мисс?.. – осторожно поинтересовался он.

– Я вдова, как вы понимаете, но, прежде чем скажу больше, сэр, я хотела бы задать вам несколько вопросов, ответы на которые могут сказаться на моем пребывании здесь. Я много лет прожила в Соединенных Штатах, но родилась в Йорке. Мой муж, он тоже раньше жил в Йорке, недавно умер. Он уезжал отсюда при неблагоприятных обстоятельствах и с немалыми долгами. Мне необходимо знать, несу ли я после его смерти ответственность за его долги, о которых тогда мне ничего не было известно.

Он хотел что-то сказать, но Грета была намерена изложить все факты и продолжила:

– Если это так, то что можно предпринять? Более того, мне стало известно, что он, когда жил в этом городе, совершил тягчайшее преступление, в котором сознался перед смертью. Как с этим быть? Возможно, мне не следует об этом распространяться?

– Прошу вас, остановитесь… – сказал Блейк, подняв руку. – Вы должны сообщить мне свое имя и больше сведений о себе, прежде чем мы сможем продолжить.

Грета подняла вуаль:

– Вы меня знаете, я Маргарет Костелло, вдова недавно умершего Эбенезера Слингера из Стоунгейта.

– Грета?

Он удивленно посмотрел на нее сквозь стекла очков. Она утвердительно кивнула:

– Девушка из Уэлмгейта, которую вы спасли от тюрьмы, поверив ее рассказу о часах мистера Абрамса и дав ей работу в вашем доме.

– Господи Боже, я бы вас ни за что не узнал…

– Столько лет прошло, сэр. Много воды утекло в реке Уз с тех пор. Я ошиблась в выборе мужа, и у меня есть все основания полагать, что он убил мою сестру Китти. Ее тело выловили из реки незадолго до того, как мы уехали в Америку. Лишь позже я узнала, каким злым и жестоким человеком был Эбен Слингер. Он чуть не задушил мою служанку за то, что она поступила не так, как ему было угодно. Позже он утонул в Миссисипи из-за собственной жадности и одержимости.